Никак обещаны дожди
на потеплевшем общем фоне:
листва воспрянула, цветы
на первом плане, безусловно,
как карнавальные огни
тревожат в сумеречном свете,
и будоражат чудом дни,
дымясь, что рана срезом свежим!
Каким соблазном мне покрыть
черёмуху пятидесятых,
вихры сиреневых куртин
больших надежд шестидесятых!
Чем сбить несбыточный аккорд
грозы в любом начале мая
с расцветом одержимых грёз
семидесятых гениальных?!
Дым празднично-похмельных драм,
самообманов беспробудных,
хотя ещё не стыд и страх,
однако примириться трудно
с самим собой, своей виной
и представлением о позе,
в которой предстаёт герой,
подставленный дурацким спросом!
Восьмидесятые тю-тю!
Гротеск абсурда и порядка,
самоубийственных потуг
на нивах добровольных каторг!
Где на поверхность выходя,
ад кажется обыкновенной,
давно привычной злобой дня,
вполне отлаженной системой!
И справедливость достаёт
до экстра-класса свойств и качеств,
за душу неуместен торг,
поскольку каждый жест оплачен!
И остаётся лишь одно,
что можно выбрать, безнадёжность….
И девяностые давно –
прореха будущего в прошлом!