В детстве одно время жила у нас ворона. Её принёс дедушка, выпустил из рук, она запрыгала-запрыгала по полу и сразу же спряталась под старинную лампу, стоявшую в переднем углу комнаты.
Потом, когда мы от бабушки переехали жить в другое место, бабушка повесила в этом углу икону и зажгла под ней лампадку. Не потому, что раньше этому мешала лампа, просто бабушка повернулась к Богу. А в молодости, по её рассказам, была она делегаткой, активно агитировала за атеизм и ,бывало, и сама в этих рейдах выбрасывала иконы за пороги (Господи, грех-то какой!).
Как долго жила у нас ворона, не помню, но хорошо помню, как мы с сестрёнкой заглядывали под лампу посмотреть , что же она там делает.
Скорее всего, это был воронёнок-подлётыш, который ещё летать не умел , а то как бы дедушка смог его поймать.
Сейчас понимаю, птице под лампой было совсем неуютно, и мне её очень жалко.
Я вспомнила о ней попутно, вспомнив лампу.
Десяти линейная керосиновая, с круглым фитилём, лампа "Superior Solar Brenner" стояла на полу на трёх высоких ,литых, красивой формы ножках.
От пола, на высоте где-то сантиметров двадцать, потом ещё сорок и сорок, они крепились к трём круглым дискам. Каждая ножка над последним, верхним диском переходила в бюстик с двумя дырочками вместо выпуклостей,и с изящной женской головкой. Диски были не гладкие, а с травлёными узорами по всей плоскости и служили полочками. На них мама ставила свои, любимые в те годы, духи «Красная Москва» и другие с запахами и ароматами флакончики, содержимое которых она иногда смешивала, и получался какой-нибудь совершенно новый аромат.
Через центр каждого диска проходил полый металлический стержень, в него вставлялся ещё один, с помощью которого телескопически регулировалась и фиксировалась фигурной гайкой высота плафона, и заканчивался литой красивой чашей, имитирующей цветоложе или большой кубок, куда помещался прозрачный стеклянный пузырь с керосином , и всё это, наконец, венчалось стеклянным, розового цвета, прозрачно-матовым с разводами абажуром в форме полу распустившегося бутона розы.
Уже тогда одна ножка у основания лампы была отколота.
Её хотели приварить, но не нашлось мастера, а вернее, у мастера не оказалось такого материала, с применением которого можно было бы её приварить или припаять, поэтому для равновесия под лампу подставлялся кирпич по размеру, а отколотая ножка всегда хранилась на нижней полочке.
Лампа спокойно стояла и до сих пор стоит в комнате, как украшение. Такой предмет старины глубокой из маминого приданого, доставшийся ей от её мамы.
Теперь её не зажигают, в этом нет необходимости. Кому придёт в голову мысль зажечь фитиль и вдыхать запах керосина и копоти, когда есть электричество и огромное разнообразие красивейших, современных форм светильников. Но блеском и красотой своей им не сравниться с этим старинным чудом.
Я представляю, как много-много лет назад вечерами снимали с неё розовый абажур, аккуратно и бережно ставили в сторонке, чтобы , не дай Бог, нечаянным движением не смахнуть и не разбить эту красоту, затем пузатенькое стекло с той же осторожностью, подносили зажженную спичку к круглому фитилю, и он вспыхивал, как факел.
А когда, прикрутив фитиль, все атрибуты без спешки и суеты возвращали на свои места, прибавляли яркости, комната окрашивалась уютным розовым светом, и обстановка сразу переходила из обыденной в сказочную и почти интимную. И дедушка, бравый, кудрявый, с усами почти, как у С.М.Будённого, ласково говорит бабушке: "Счастье моё я нашёл в нашей дружбе с тобой!».*
Я не для красного словца, он и правда ей так говорил.
*Слова из песни "Счастье моё"
авторы Е.Розенфельд - Г.Намлегин.
20.05.2014. Фото автора.