* * *
И нет ни воли, ни покоя,
Ни мимолетного лица…
Скажи, но что там золотое
Мерещится мне без конца? –
Играет, бьет последним блеском,
Скрывается среди дерев,
Стремится к дальним перелескам,
И пропадает, умерев…
* * *
Уж подкатит – так подкатит!
Покупай пальто на вате,
По инерции живи.
Мочегонного бы чая –
Только с ним и замечая,
Как струится селяви.
АВГУСТ
Дождик хлещет по жестянке –
С утреца такая жесть.
Киснет суп в литровой банке –
Надо б съесть.
В Петербурге – месяц лета
Поливает, как всегда.
И пришпилена газета
Не туда.
СБОРНИК СТИХОВ 70-Х ГОДОВ
В вокзальном киоске за тридцать
копеек... В вагоне раскрыл.
А дома на полке пылиться
оставил. И думать забыл.
И сборник – с Луи Буссенаром
и томом, где видный марксист
оправдывал ссылки и нары, –
довеском ушел в «Букинист».
И нынешний вьюнош безусый –
не без графоманских грехов –
глядишь, да оттяпнет со вкусом
от нищенских этих стихов.
* * *
На фабрике немецкой, вот сейчас…
В.Набоков
Под клейким небом снег месить –
А всё же приближаясь к марту!
Успеть в контору проскочить,
Магнитную отметив карту.
Ухватки лихо перенять –
И, движителем став прогресса,
Цилиндр в конус загонять
При помощи ручного пресса.
И незачем смотреть назад…
А впереди – на сто процентов –
Нальет кофейный автомат
Стаканчик мокко (тридцать центов).
ПОЭТ
Где его никто не слышит,
Где гроша никто не даст –
Там стихи упорно пишет
Пожилой энтузиаст.
ЭПИЛЕПТИК
Лезет в голову всякий «сурьёз» – о невнесенной лепте,
О бытии без цели и упорства.
А вспомнилось вдруг, как бился эпилептик
На привокзальной площади Зеленогорска.
Как его выгибало, дрючило, колотило!
Пузыри, пена, об асфальт куда как крепко.
А потом, глядь, отпустило, –
Сел на лавочку, утерся засаленной кепкой.
И банальное приходит: не так ли и ты? –
Душит, душит, кровь стучит, вибрируют перепонки,
Еще малость – и кайки, кранты!
А глянешь на небо, сядешь в сторонке…
РЕПИНО
Словно временем палимы
Этого поселка дни…
До «Пенат», Илья Ефимыч,
Не добрался, извини!
Но зато по Первой Новой
Шел – а там без сверхзадач
Доживают век хреновый
Скелетоны финских дач.
У «элит-кафе “Барашка”» –
Пищевых отходов бак,
Облюбованный компашкой
Непородистых собак.
От гостиничной рутины
Тошно барышне одной,
И амбре гниющей тины
Носит ветер заводной.
* * *
Отдай меня в дом престарелых –
На койке казённой лежать
И тел стариковских опрелых
Хронический запах держать.
Мой сын, в этом месте последнем,
Последним витком холостым,
Клянусь! – не испорчу обедни,
Речам предаваясь пустым.
В достатке тушенки и риса
До белого кипариса
От сосен карельских горелых…
Отдай меня в дом престарелых!
ПОРТРЕТ
То ль наказаньем, то ль подарком
Приснятся оные года
И госпиталь, где санитаркой
Трудилась бабушка тогда.
Случалось, что вела к обеду:
Супец, перловка, хлеб, кисель...
Я объедал больных, и беды
Могли проистекать отсель.
И раз со стенки кабинета,
Где оказался я один,
Мне погрозил во френч одетый
Усатый грозный господин.
Но не успел призвать к ответу.
Больницы нет, бабули нету...
Под Кремль зарылся берендей.
А новые фотопортреты
Уже для нонешних людей.
* * *
А.Гельгиссеру
Забыть о ленинградской пьяни,
Которая «поэты тож»,
Снимать квартирку в Перпиньяне…
А впрочем, душу не тревожь, –
Нам никогда не жить у моря,
Наш век до тошноты другой.
И не пытайся априори!
(И рыбный рынок – дорогой.)
НА СТРЕЛКЕ ЕЛАГИНА ОСТРОВА
Львы елагинской Стрелки.
Залив недвижный, мелкий.
Заколоченные домики старого парка.
Колонна – подобием свечного огарка.
Катера на приколе у сухого дока.
Серебристая ива, помнящая Блока.
* * *
Что мною движет? –
ничто не движет…
Февраль снежки на прутик нижет,
и коль сегодня выходной,
то надо выпить по одной.
А где-то глинистое море
утесы харит, дрючит, порет,
и вот подмытый великан
уже насажен на кукан.
А в море рыба-зеленуха,
тридцатилетняя старуха,
лежит на каменистом дне
и вспоминает обо мне.
Да, мы встречались… Город Сочи,
где нынче всяк на игры дрочит,
давал сациви и приют.
Теперь там сваи в землю бьют,
и Путин катится на лыжах
в кольце шутов, седых и рыжих.
* * *
Коварны мартовские иды…
Бронежилет или хитон –
Равно до проходной Аида
На «скорой» будешь довезён.
Белеет кипариса крона
И, как маразм, крепчает явь.
Пустой? – тогда не жди Харона,
А лучше дуй, касатик, вплавь.