Мы видели в глазах людей укор,
когда в бинтах мы отходили, в саже.
А после нас их через час - в упор.
А через два их - в землю заживо.
Мы эту нашу страшную вину
впервые осознали в наступленье.
Её мы не списали на войну,
не искупили ни в одном сраженье.
И лишь потом, в пленённых городах,
где месть не помутила разум -
не отплатили тем же - лишь тогда
вина нас отпустила...
Но не сразу.