***

по резанным ранам бегает мой ребёнок,
по колотым венам пляшут мои врачи,
месяц май - лютый, ранимый, колкий,
но сколько в нём не кричи,
он будет мои прожигать иголки.

порядок энный, горло болит при намерении глотнуть,
пассажиры в поездах всё куда-то едут
отдохнуть
бы мне от сует и криков, и сменить на тебя маршрут,
потому что на твоём лице кривым почерком пишут:
"тебя здесь, родная, ждут"

потому как, если ниже спуститься - затопчут,
глаза мои будут болеть и слёзы литься под бит
а мне бы беречь их до могил своих, в которых меня убьют.
и Слава Богу! (я должен был быть убит)

я должен. я много должен.
я слишком больной в глазах всех этих невинных лиц.
моя любовь врезается всем под кожу,
душа же покорно стремится вниз.

возьми на руки
мою судьбу не дай измазать краской чёрной,
я
только тебе
под роспись
даю уберечь от скуки,
от рук холодных, ран глубоких, войн.
от наших с тобой не случившихся битв.
от наших касаний (уплывающих на покой).
и наших немых молитв.

я, можно сказать, тебя собирала несколько долгих лет
по частям, уликам, весточкам, сплетням, вадам.
и что уж там -
по столицам, улицам, сёлам без рек,
представляешь? несколько долгих лет!
(звучит тошнотно, но это правда)

и вот ты рядом.

расскажи как стонал без меня, цепляя на шею петлю из колец.
(но двоих это не спасало)
расскажи о простых вещах.
каково размениваться по мелочам на острие своих чувств или давить на жалось.

говори со мной, не молчи. я ведь нашего бога уже не боюсь
(ты видишь, я же не трус, мой дорогой глупец)
ты запомни одно. рядом с тобой сильна, рядом не разревусь.
но если с обрыва
сбрасывать
наше сердце - это конец.