I
воскресая под сомкнутым небом,
стараясь не падать,
окуная беспечные сны в обновлённый поток,
вспоминать невзначай
каждый лист опустевшего сада,
каждый высохший куст,
каждый вырванный с корнем цветок...
каждый день - это шаг в неизвестность,
прыжок на ступеньки,
возносящие голову в необъяснимую высь;
каждый день -
это словно ещё одна старая фенька
соскользнула с руки -
и, внезапно, свободная кисть
умерла - чтобы вновь возродиться
крылом на предплечье
и наполнить дыханье ветрами пьянящих миров...
и под стрёкот секунд,
сохранивших под платьями вечность,
беспокойные пальцы всё крепче сжимают перо.
II
этот мир состоит из пустот,
где отважные нищие,
тяготясь неизбежным соседством нелепых вещей,
по дороге
из грустно-зелёного
в светло-коричневый
очищают тела
от природы сырых овощей,
засыпают земное землёй,
отпускают небесное
в необъятное небо,
ломая луну, как печать...
лишь огонь и вода,
проводив до двери в неизвестное,
остаются их ждать,
заварив себя в ласковый чай.
III
отпустить погулять свое "я"
и, вернувшись с обновками,
оторвать рукава,
не привыкшие к шелесту крыл -
эти мысли стучат по стеклу
золотыми подковками
зачарованных осликов,
перевозящих дары
на обветренных спинах
сквозь зной, сквозь пустынное марево,
сквозь настойчивый шепот песков,
сквозь обман миражей...
их погонщик мурлычет мотив легкомысленной арии
и теряет себя:
где-то между "ещё" и "уже",
где-то между слезами свободы
и радостным бременем,
взгромождённым на утлые плечи беспечной рукой,
между явью и грёзами,
между пространством и временем,
между "ныне" и "присно" -
в бескрайнем "во веки веков"...