Он глядел на меня, будто впервые увидел цветное кино -
словно впервые услышал речи немого, с табурета кричащего Пушкина.
Думалось мне, благом все стало, что было грешно,
казалось мне, я грешник, которому все отпущено.
Я так держалась при нем, будто бы стала мраморной:
мне слышно было - в нем лопнула шестая струна.
Он стоял предо мной, будто бы я - судья, и руки его окровавлены -
Будто бы я с Сатаной отныне обручена.