"БЕЗ СЛОНА, С ГИППОПОТАМОМ --
АФРИКАНСКАЯ САВАННА.".
Я уселась за столом
и открыла свой альбом.
Очень хочется мне взять
Африку нарисовать.
Не пустыню, не бархан,
не верблюжий караван,
не в колючках скорпиона,
не гробницу фараона,
нет, хочу саванну я
после сильного дождя
на листе нарисовать.
И не буду больше ждать.
Карандаш беру зеленый
и рисую моря волны:
волны молодой травы,
да такой вот высоты,
что, когда я в них нырну,
с головой там утону.
Над зеленым, в волнах, морем
нарисую неба поле
и закрашу поле это
голубым, не синим, цветом.
У меня на небе будет
солнце, круглое, как бубен,
и кудрявый облак рванный,
как овчина у барана.
Между небом и травою
пруд с болотною водою
нарисую, как овал.
В том пруду лежит кайман.
Он совсем, как крокодил.
Не такой, как с речки Нил,
а размером мелковат.
Да глазастый и хвостат.
Пасть открыл и зубы сушит.
Я покой его нарушу.
Нарисую в пасти той,
острозубой и тупой,
длинноклюву храбру птицу,
что каймана не боится,
меж зубами зависает,
чистит их, как-будто знает:
что всегда после еды
зубы чистить все должны.
Рядышком с кайманом грязным
посреди кувшинок красных
нарисую бегемота.
Не вылазит он с болота.
Он боится слепней злых --
в иле прячется от них.
Этого вот бегемота,
что не кажет нос с болота,
называют папа с мамой
сложно так -- гиппопотамом.
В стороне от бегемота,
где камыш и где осока,
нарисую цаплю я,
огненную, как заря,
что стоит себе в воде
на одной худой ноге.
Цапля красная моя --
есть фламинго, знаю я.
А сейчас в саванне этой
антилопу в паре с зеброй
нарисую я в траве
и жирафа -- вдалеке.
Мне б еще хотелось сильно,
не слона, хоть кончик бивня,
на листе нарисовать.
Только где же место взять?..
Я весь лист зарисовала:
звери, птицы, солнце, травы.
Нету места на листе
больше белого нигде.
Черный карандаш беру,
под картинкою пишу:
"Без слона, с гиппопотамом --
африканская саванна.".