О ПУШКИНЕ
О Пушкине сейчас написано очень много, особенно по вопросам его биографии. Казалось бы, что ещё можно сказать в этом направлении?
Но тема – Пушкин – неисчерпаема. Я говорю в данном случае не о проблеме биографической, тут многое уже прояснено. Но вот по вопросу
отношения современного человека к самой личности поэта и к его творчеству можно всегда сказать нечто новое, оригинальное. И это происходит
не потому, что кто-то из исследователей не сумел чего-то раскрыть до конца, вовсе нет. Каждый из них делает всё, что ему возможно в данное время. Но ведь время движется, встают новые задачи перед пушкинистами, такие, которые лет десять тому назад были не актуальными. Да и просто каждый из нас носит в душе своего, ни на кого не похожего, Пушкина и своё отношение к его творчеству. Причём каждый отдельно взятый человек носит в себе несколько образов Пушкина: первоначально это Пушкин, знакомый нам с детства, потом Пушкин, воспринимаемый в зрелости и, наконец, каким видит Пушкина человек преклонных лет. А у исследователя его творчества образ поэта может меняться и того чаще, ведь он не просто в одиночку изучает его творчество, а знакомится со многими материалами других исследователей; без такого знакомства работа исследователя теряет смысл.
Охватить всё творчество поэта с необходимой полнотой одному автору невозможно. Вспомните, какую большую книгу написал Белинский, только разбирая «Евгения Онегина». А ведь Пушкин создал не только роман в стихах, но и массу стихов, поэм, пьес и прозы. И каждый из видов его творчества требует своего особого внимания, пристального прочтения, потому что с годами Пушкин становится всё более и более сложным для понимания современных читателей. Например, мы не всегда правильно понимаем отдельные слова, такие как «прелестные письма» в «Капитанской дочке». Там эта фраза обозначает не просто «красивые письма», а именно те письма, которые привлекали, заманивали человека, в данном случае – к Пугачёву. Вполне возможно, что через какое-то время придётся создавать не просто «словарь языка Пушкина», в котором указано какие слова и где он использует, а «Толковый словарь языка Пушкина» с объяснением их значения. И это будет не переводческий словарь в нынешнем понимании, а словарь, в котором объяснению подвергнутся отдельные фразы или выражения поэта.
Пушкин жил в переходное время, когда ещё сильны были связи с ХУШ веком. Это выражалось и в языке, когда использовались усечённые формы слов («красно» вместо красное, «народну» вместо народную), массу церковно-славянских слов и т. д. Кроме того, поэты начала Х1Х века ещё широко использовали жанры поэзии эпохи классицизма, воспевая не конкретных возлюбленных, а женщин с придуманными именами, античных богов и богинь.
П.Вяземский считал, что в России того времени ещё не было подлинной литературы. Об этом писал он так: «Есть язык русский, но нет ещё словесности, достойной выражения народа могучего и мужественного».
Но на пустом месте гении не рождаются. Вспомним хотя бы «Слово о полку Игореве». Сам автор говорит нам, что у него был предшественник, соловей древнего времени, Баян. И уже автор, хотя и признаёт талант его, но писать хочет по былинам нового времени.
Литература до Пушкина была в России и не малая. Херасков своей поэмой «Россияда» вывел нашу литературу на мировой уровень. Возможно, уровень этот не вполне удовлетворял Вяземского, но не литературу вообще. Конечно, она была далека от многих произведений европейских авторов, где уже сложились богатые традиции, где были такие мастера, как Шекспир или В.Скотт, но в нашей стране, всё же, была литература.
Творчество Пушкина можно разделить на три периода. К первому из них я бы отнёс все его лицейские стихотворения 1814-1816 гг. Ко второму – стихи и поэмы романтического периода. А к последнему – то, что он написал уже в духе реализма.
Вначале Пушкин-лицеист писал в духе классицизма и это подражание ХУШ веку являлось закономерным явлением. Именно в этот период начались его «университеты» в области теории и практики литературного творчества. Сразу по окончании лицея Пушкин просит Катенина стать его учителем, но тот ответил: «Учёного учить – портить!». А ведь Катенин был в области литературы тогда большим авторитетом!
Учёба Пушкина продолжалась около трёх лет, если учитывать те произведения, даты написания которых не известны. Время обучения прошло довольно быстро не только потому, что поэт был очень талантлив, но ещё и потому, что у него были хорошие учителя, а, кроме того, жизнь настойчиво требовала коренной ломки старых норм творчества (классицизм). Начал такую ломку ещё в конце века Карамзин, возможно, он бы мог и завершить её успешно, если бы не смерть. Продолжили начатое Карамзиным два больших мастера – Крылов и Жуковский. Крылов работал в области языка.
У него впервые герои стали говорить своим естественным индивидуальным языком. Жуковский замечателен тем, что его стихи не просто изображали те или иные события жизни, а отражали жизнь русскую. Он и имена и характеры героям давал русские. Иными словами, его стихи стали узнаваемыми по месту действия. Оба этих автора заложили основы народности в литературе.
Вообще конец ХУШ века характерен тем, что стал проявляться интерес к устному творчеству народа. Особенно проявили себя в этом отношении И.Борн и А.Востоков. Первый выпустил книгу «Краткое руководство к российской словесности». Там был раздел «Теория слога в прозе и стихах».
В ней Борн дал сжатый обзор русской литературы от древности и до Карамзина. Уже одно это говорит о том, что литература у нас была. Востокову принадлежит работа «Опыт о русском стихосложении», где впервые автор поднял вопрос о народной поэзии. Так что Пушкин начинал своё творчество не на пустом месте. У нас была и письменная и устная литература. Правда, многие не считали народное творчество подлинной литературой, но это не меняло сути дела.
При Пушкине увидели свет собранные Киршей Даниловым народные песни и былины, среди которых находилась знаменитая былина о Садко, начинавшаяся словами:
Высота ль, высота поднебесная,
Глубота, глубота окиян-море,
Широко раздолье по всей земле,
Глубоки омуты днепровские.
Кроме того, собиранием народного творчества начинает заниматься такой известный славянофил, как И.Киреевский. Таким образом, знакомство Пушкина с произведениями народного творчества началось не только со сказок А. Родионовны, но и с печатных изданий, что не могло не отразиться на его первой поэме «Руслан и Людмила». Это уже не робкое ученическое сочинение, где автор лишь «подаёт надежды». Нет, это серьёзная творческая работа, которую по праву оценил Жуковский.
Можно смело сказать, что в литературу Пушкин вошёл поступью уверенного в себе мастера. Конечно, это не отменяло последующее обучение, накопление знаний, опыта. И поэт продолжал многому учиться, расширять свой кругозор и тематику своего творчества. Понимал ли он ту цель в процессе творчества, которую поставила перед ним жизнь? Об этом можно судить, читая его лицейское стихотворение «К другу стихотворцу»:
Арист, не тот поэт, кто рифмы плесть умеет,
И, перьями скрипя, бумаги не жалеет.
Хорошие стихи не так легко писать,
Как Виттенштеину французов побеждать.
Меж тем как Дмитриев, Державин, Ломоносов,
Певцы бессмертные и честь, и слава россов,
Питают здравый ум и вместе учат нас,
Сколь много гибнет книг, едва на свет родясь!
Творенья громкие Рифматова, Графова
С тяжёлым Бибрусом гниют у Глазунова;
Никто не вспомнит их, не станет вздор читать,
И Фебова на них проклятия печать.
Уже из этих строк можно сделать далеко идущий вывод: Пушкин не просто говорит о том, что не каждый, пишущий стихи становится поэтом. Такое суждение слишком просто, оно не требует усилий для своего нахождения. Важнее понять, почему стихи Рифматова и Графова плохи, не дотягивают
до поэзии. Но этого как раз мы и не видим в ранних (1814 г.) стихах поэта. Автор только сообщает о поэтах:
Катится мимо них Фортуны колесо:
Родился наг и наг ступает в гроб Руссо;
Камоэнс с нищими постелю разделяет;
Костров на чердаке безвестно умирает,
Руками чуждыми могиле предан он,
Их жизнь – ряд горестей, гремяща слава – сон.
Он понимает, что труд поэта – тяжёлая работа и абсолютная нищета. Глубокого разговора о сути поэзии и о назначении самого поэта здесь нет и быть не может. Но важно нам не это, а глубокое понимание юношей того, что творчество требует серьёзного труда, от которого не стоит ждать богатства и славы. Не просто быстрого богатства и славы, а вообще всего этого. Слава у талантливого поэта может быть, но она не долговечна, судя по приводимым именам.
Пушкин в эти годы считал, что суть поэзии – сама поэзия. Он видит её в воспевании любви:
Настрой же лиру – по струнам
Летай игривыми перстами,
Как вешний зефир по цветам,
И сладкозвучными стихами
И тихим шёпотом любви
Лилету в свой шалаш зови...
Так советует он Батюшкову. Конечно, тут, возможно, поэт намекает на то, что Батюшков – певец любви, природы, иными словами, поэт-лирик. Но здесь же он советует ему:
Поэт! В твоей предметы воле!
Во звучны струны смело грянь,
С Жуковским пой кроваву брань,
И грозну смерть на поле боя.
В другом куплете он советует ему писать сатиры (вооружась сатиры жалом), приводя имя Ювенала.
Судя по всему, Пушкин ещё не понимает, что не каждому дана возможность свободно проявлять свой талант во всех жанрах поэзии. Это – дар гения. В обоих стихах поэт упоминает множество имён (Дмитриев, Ломоносов, Державин, Ювенал, Руссо, Комоенс, Парни, Жуковский). В стихотворении «Пирующие студенты» им названы Кант, Сенека, Тацит. Это всё говорит о большой эрудиции Пушкина, о его знакомстве с сочинениями названных авторов. Ведь он не просто их называет, а даёт краткую характеристику, сравнивает с ними своих товарищей (Галич – Эпикуров младший брат).
Интересно в этом плане и стихотворение «Гроб Анакреона». В нём поэт вспоминает певца любви и пиров из древней Греции:
Хочет петь он бога брани,
Но поёт одну любовь.
Вот интересные строки из большого стихотворения «Городок»:
Друзья мне – мертвецы,
Парнасские жрецы,
Над полкою пустою
Под тонкою тафтою
Со мной они живут,
Певцы красноречивы,
Прозаики шутливы,
В порядке стали тут.
Далее Пушкин перечисляет их имена: Эврипид, Ариосто, Тасса внук, Вольтер, Вергилий, Тасс с Гомером, чувствительный Гораций, Ванюша Лафонтен, Дмитриев, Крылов, Парни с Грекуром, Озеров с Расином, Руссо
и Карамзин с Мольером исполином, фон-Визен и Княжнин, Лагарп. Эти имена говорят не просто о том, что поэт их слышал в лицейские годы, но и то, что знал их сочинения, а судя по отдельным заметкам, составил даже своё мнение о них. И вот его окончательное суждение:
О вы, в моей пустыне
Любимые творцы!
Займите же отныне
Беспечности часы.
Произведения его этой поры наполнены посланиями к женщинам, стихами о любви, о каких-то героях в духе песен английского полумифического барда Оссиана, часто встречаются античные боги. Идеалом его жизни тогда является свобода, уединение, занятие любимым делом. Вот строки о себе из «Послания Юдину»:
Смотрю с улыбкой сожаленья
На пышность бедных богачей.
И, счастливый самим собою,
Не жажду гору серебра,
Не знаю завтра, ни вчера,
Доволен скромною судьбою......
Это, конечно же подражания древним. Подобные бескорыстные порывы свойственны многим молодым авторам и в прошлом и в будущем. Здесь до некоторой степени сказывается и юношеский максимализм Пушкина-лицеиста. Он верит, что поэты, создающие прекрасные стихи, должны жить именно так. Кстати, многие литературоведы согласны с его мнением. Они считают, что чем тяжелее жизнь поэта, тем прекраснее он пишет. Примерами этого может служить судьба таких известных авторов, как Суриков или Кольцов.
Но не только юношеский максимализм виден в ранних произведениях Пушкина. Мы находим уже здесь мысль, которая станет главной в стихах зрелого периода его творчества, – это мысль о том, что творец должен быть в своём творчестве независим. В стихотворении «Лицинию» от имени «друга истины Демета» юный Пушкин говорит:
Куда, ты наш мудрец, друг истины, Демет?
Куда? Не знаю сам;давно молчу и вижу;
Навек оставлю Рим: я рабство ненавижу.
Уже в эти годы поэт понимает, что творец или мыслитель должны жить по законам, ими самими выработанными. И одним из них является свобода личности, а вторым – свободомыслие. Творец не должен зависеть от кого бы то ни было! Только в такой обстановке он сможет полностью раскрыть свои способности.
Но это не просто уединение в духе монашеском, не отрешение от мира:
Воспомнив старину за дедовским фиалом
Свой дух воспламеню жестоким Ювеналом,
В сатире праведной порок изображу
И нравы сих веков потомкам обнажу.
Поэт ищет общения с книгами, не даром здесь упомянут знаменитый сатирик Ювенал, бичевавший общественные пороки древнего Рима. Это имя Пушкин употребит и в более поздние годы. В стихотворении «Моему Аристарху» тоже много строк посвящено поэзии, творческому труду. Но здесь уже не просто разговор о свободе творчества, а серьёзный разбор своих стихов. Ведь Аристарх был строгим цензором:
Не нужны мне твои уроки.
Я знаю сам свои пороки.
Конечно, беден гений мой,
За рифмой, часто холостой,
Назло законам сочетанья
Бегут трестопные толпой
На аю, ает и на ой.
Ещё немногие признанья
Я ставлю (кто ж не без греха)
Пустые часто восклицанья
И сряду лишних три стиха.
И снова речь о свободе, покое, досуге. Кстати, разговор с цензором, но уже более серьёзный, идёт не о своих недостатках, а о цензурном гнёте. Ог, будет им продолжен позднее, когда сам автор почувствует всю силу своего таланта. Здесь же он просто просит некоторого снисхождения к себе как к ученику. Но важно для нас и то, что, в отличие от графоманов, Пушкин относится к себе критически. Он ясно видит то, над чем ему ещё предстоит серьёзно работать. Он только лишь «крадется вослед» таких авторов как Анакреон, Шенье, Парни. Именно важно для нас то, что уже смолоду поэт научился отличать истинный талант от пустословия, и подлинные стихи от своих собственных неудавшихся.
Ведь талантливый автор отличается от всех других не только тем, что создаёт прекрасные стихи, но и тем, что умеет отделить их от слабых, неудачных, т.е. является строгим критиком своего творчества. Это он постиг не только своим умом, усидчивой учёбой, но и благодаря помощи своих учителей, среди которых были его дядя В.Пушкин, В.Жуковский и многие поэты ХУШ века. Мы часто удивляемся большой осведомлённости нашего великого поэта во многих вопросах жизни, литературы, истории; об этом частенько говорят: «А что же вы хотите? Ведь Пушкин – гений!» Но это лишь замечание, которое ничего не проясняет. Да, Пушкин гений, и гениальность его должна была в чём-то проявиться. И она проявилась в литературе. Почему именно в этом? Да потому, что он сумел вовремя понять своё предназначение в жизни. Но, даже поняв это, он не смог бы стать национальной гордостью русского народа если бы не развивался, не оттачивал своё мировосприятие. Именно его лицейские стихи либо прямо, либо косвенно, намёками, дают нам понять весь процесс такого бурного душевного развития. В своём романе «Евгений Онегин» он напишет:
Читал охотно Апулея,
Но Цицерона не читал...
Справедливо спросить: а почему не читал? Да потому, что всё же начинал читать, знакомился с этим автором, но не увлёкся им, отложил на потом.
Мы все учились понемногу
Чему- нибудь и как-нибудь...
Это тоже имеет прямое отношение к вопросу о том, почему так широк кругозор Пушкина. А всё дело заключается в том, что он слишком рано понял однобокость лицейского образования. Это было закрытое
учебное заведение для обучения детей дворянской знати; здесь готовили будущих государственных деятелей России. В нём соединялось среднее учебное заведение с высшими юридическими курсами. Так вот Пушкин понял, что для серьёзных занятий литературой, а не просто для писания стишков на досуге, как в его время делали многие, необходимы более глубокие знания.
Надо полагать, что и от природы он был очень любознательным цельным человеком. А где он мог почерпнуть знания? Только в книгах. Первые печатные стихи появились у него анонимно ещё в лицейские годы.
К своему желаемому учителю Катенину он пришёл уже много знающим человеком. Недаром же тот отказался взять на себя роль учителя. Только знакомство с печатными произведениями молодого Пушкина позволили Катенину сделать вывод о ненужности дополнительного обучения для него.
Юный поэт пока ещё живёт античными представлениями о поэзии и целях творчества. Так, в стихотворении «Мечтатель» он опять описывает хижину:
Блажен, кто в низкий свой шалаш
В мольбах не просит счастья!
Ему Зевес надёжный страж
От грозного ненастья..
В отличие от Ломоносова, который воспевал героев, Пушкин предпочитает петь о любви:
Пускай, ударя в звучный щит
И с видом дерзновенным
Мне слава издали грозит
Перстом окровавленным,
И брани вьются знамена,
И пышет бой кровавый –
Прелестна сердцу тишина;
Нейду, нейду за славой..
Его представление о поэте, как об одиночке, об иноке, живущем в келье, человеке не понятом обществом, живёт и в других стихах лицейского периода. Он считает, что отгороженность от общества должна придавать поэту особое очарованье, привлекательность. Грусть – это постоянное состояние его души, полной невысказанных возвышенных чувств. Именно такими мыслями наполнено очень известное стихотворение 1816г. «Певец»:
Слыхали ль вы за рощей глас ночной
Певца любви, певца своей печали?
Когда поля в час утренний молчали,
Свирели звук унылый и простой
Слыхали ль вы?
Пушкин отдаётся поэзии не потому, что так поступают многие молодые люди. Это не дань моде, от которой иные постепенно освобождаются.
Нет, он сознаёт своё истинное призвание, как всякий высокоодарённый человек. Вот несколько строк об этом, стихи адресованы «Шишкову»:
Друзей любить открытою душою,
В молчаньи чувствовать, пленяться красотою:
Вот жребий мой; ему я следовать готов,
Но, милый, сжалься надо мною,
Не требуй от меня стихов!
Не вечно нежиться в приятном ослепленье:
Докучной истины я поздний вижу свет.
По доброте души я верил в упоенье
Мечте, шепнувшей: ты поэт...
В дальнейших строках Пушкин пишет о том, на что он тратил свой талант,
а также и то, что пока он по своим способностям ниже Шишкова и даже считает, что ему надо бросить это дело.
Да, пока ещё сомнения одолевают его мятежную душу. Так, вероятно, чувствует себя любой одарённый человек в начале пути. Сколько раз мне приходилось читать нечто подобное у моих современников. Так, один о слове пишет:
Я всегда ищу его с волненьем
В трудные, бессонные часы,
Чтоб оно, войдя в стихотворенье,
Засверкало каплею росы.
Другой автор повторяет ту же мысль в несколько иной форме, дерзко и безапелляционно:
И плотнику, и штукатуру
Хвала и честь на стройках мира,
А я творю литературу,
Как подобает ювелиру.
Стихи слагаю уникально,
Взяв первозданность за основу,
И, повторяя твёрдость камня,
Приобретаю точность слова.
В этих стихах видна самоуверенность и, даже, самовлюблённость авторов. Им кажется, что всё именно так, как они высказывают здесь. А начнёшь читать другие вещи, и вся убогость формы и содержания так и вылезают наружу. В этом смысле и переживания Пушкина о своём призвании быть поэтом, и его многочисленные сетования относительно своего слабого дара вполне понятны.
Кстати, процитированные выше строки принадлежат людям, которые уже выпустили не одну книгу стихов, поэтому не хочется прощать им многих ошибок в оценке своего творчества. Пушкину же, юноше 14-16 лет, многое можно простить, ведь у него всё впереди; он ещё не издал ни одной книги. Он вообще-то напечатал только одно стихотворение анонимно. Кроме того, в его строках чувствуется большая ответственность за своё слово. В свои юные годы он перечитал уже достаточно много и отечественных и зарубежных авторов – ему есть, с кем сравнивать собственные творения.
У него уже имеются свои авторитеты, хотя бы в лице дяди-поэта, Жуковского и др. Талантливого автора, как правило, отличает скромность
и доброта по отношению к другим авторам, пусть и не столь талантливых, как он сам. Но юность есть юность, она всегда склонна к насмешке:
Ха-ха-ха, хи-хи-хи,
Дельвиг пишет стихи.
Уже в лицее Пушкин создаёт несколько эпиграмм. Пока ещё не на конкретных людей. Кроме того ему приятно сознавать, что такие мастера словесности, как Карамзин, Дмитриев и Державин – «мой дар с улыбкой похвалили». Итак, уже в юношеские годы поэт не просто оттачивал свой талант, он искал новые пути в литературе. Надо помнить, что классицизм ХУШ в. создал множество тематически различных жанров поэзии. И тут на первом месте стояли, конечно же, ОДЫ: «Оды торжественные», «Оды духовные» и наконец «Оды разные». Затем шла «Эпическая поэма», «Надписи», «Эпистолы», «Сказки», «Эпиграммы», «Эпитафии», «Песни», «Хоры», «Пародии». Всем этим жанрам Пушкин впоследствии отдаст должное; пока же в его стихах сильно чувствуется влияние традиций классицизма, но не в самой тематике, а в способе создания образов. Множество античных божеств и поэтов населяют его стихи, его послания к женщинам полны выдуманных имён (Делия). Порой его стихи напоминают элегии молодого Ленского. Только разница между такими авторами, как Ленский и Пушкин в том, что последний сознавал всю серьёзность того, что он делает, писал не так, как бог на душу положит. Уже в ранних вещах, несмотря на некоторую их наивность, возможно, робость, подражательность, чувствуется наличие некоторого мастерства.
Все эти опыты не простое использование ничего конкретного не имеющих образов или традиционных обращений. В его стихах уже появляются интересные мысли, есть стремление понять смысл жизни не только своей, но и жизнь общества, понять значение в истории великих имён («Наполеон на Эльбе», «К Александру»). Тут невольно вспоминается памятник, поставленный поэту около лицея: скамья, на которой сидит Пушкин с книгой. Это ещё раз подтверждает большое значение чтения в развитии его таланта –хотя он и чувствовал в себе наличие большого таланта, но только на него не уповал, а стремился ввести его в некие рамки, которые способствовали бы дальнейшему росту. Уже в стихах о Наполеоне поэт пишет, что пока герой удачлив, его окружают толпы народа, но когда он низвергнут, то даже «Гладный зверь не взвоет над могилой».
Не зря я уделяю так много времени лицейскому периоду литературного творчества Пушкина. Надо помнить, что именно в эти годы закладывались азы будущих талантливых вещей. Здесь крепла его душа, накапливалось мастерство. Конечно, и сам будущий поэт оставался ещё ребёнком со всеми вытекающими отсюда последствиями. Но именно лицейский период стал для него большой школой мастерства. Надо учитывать тот факт, что учитель словесности, поощрявший увлечение лицеистов литературой, сам писал стихи. Иными словами, у Пушкина был хороший критик. Вообще лицейские стихи мало исследованы. То, что поэт копировал отдельных мастеров ХУШ века, вполне нормальная вещь. Всякое обучение начинается с подражания. Ведь и художники начинают с рисунков античных скульптур, картин больших мастеров. В процессе копирования поэт постигает ритмику, фонику, стилистику и рифмику. Хотя рифма ранних вещей Пушкина ещё достаточно условна, ей отдаётся лишь роль некоего посредника для скрепления строк (умереть-отлететь, мною-тобою, промчалось-миновалось). Не зря же в зрелые годы он будет сетовать на исчерпанность точной рифмы. Но в отдельных его работах уже встречаются интересные рифмы. Надо, конечно, понимать, что в те времена относились к рифме совсем не так, как это будет в дальнейшем и тем более нельзя сравнивать те нормы с нашим временем.
Уже и в лицейских стихах чувствуется умение Пушкина абстрактно мыслить, создавать интересные образы, импровизировать. Это можно проследить хотя бы по таким стихам, как «Наполеон на Эльбе», «К Александру». В них автор стремится не просто зарифмовать некий текст, но даёт своё представление об описываемом предмете, по многим вопросам у него есть, что сказать, помимо описания известных фактов. Иными словами, в его стихах мы уже находим мысли, пусть не всегда верные, но всё же собственные мысли, зачатки философских рассуждений. Всё это, безусловно, присуще тому внутреннему «образу поэта», который складывался в душе молодого Пушкина. В его представлении тех лет «поэт» не просто певец любви, живущий вдали от общества, как это он декларирует иногда. В других стихах, где говорится о роли поэта и его судьбе в обществе, он сам опровергает свои же слова. Этим-то и дороги для нас его ранние вещи. Они незаметно раскрывают внутренний мир автора, его чувства, мысли, надежды, отношение к тем людям, кому он посвящал отдельные строки. Именно по таким стихам более всего видно, какую роль он сам отводил поэту и поэзии.
Поэт, конечно, мог в какой-то момент декларировать роль поэта или самой поэзии так, а в дальнейшем поступать иначе. Тут нет никаких противоречий. Человек, создавая стихи, мог в тот момент думать именно так, быть в этом полностью уверенным, но потом его мировоззрение менялось, часто под влиянием условий жизни, а иногда в результате глубокой работы души и ума, под впечатлением новых сведений о самих стихах, подсказки друзей – мало ли ещё чего. Творческий человек очень чувствителен к малейшим изменениям извне, но в понимании главного – правды жизни и правды искусства – он должен быть твёрд. Декларировать своё отношение к искусству раз и навсегда поэт, даже гениальный, не может. Это особенно сильно проявляется в период становления самого искусства. Вспомните, сколько талантливых авторов дал нам начальный период развития античной литературы, а в конце периода оказался только – один! «талантливый поэт в бездарную эпоху». Это автор «Фиваиды» Публий Папиний Старший.
Современное понимание вдохновения говорит нам, что это есть присоединение подсознания творца к сфере запредельного, к тому, кто диктует ему произведение. Ведь недаром человек в состоянии вдохновения порой пишет интуитивно, словно его рукой кто-то водит, подсказывая мысли и слова. Такое мнение можно слышать довольно часто. Провидение помогает не всем, а только способным выполнять его замысел. Пушкин стоял у конца классицизма и у самого истока романтизма. Но ему предстояло и самостоятельно начать новый этап развития всей мировой литературы. А это не так просто даётся, тем более в борьбе с защитниками старого, отжившего литературного этапа. Ведь даже в середине Х1Х в. находились защитники классицизма. Одного из таких людей вывел А.Островский в лице Кулигина из драмы «Гроза». По стихам любого талантливого автора мы всегда можем проследить развитие его мировоззрения в различные моменты жизни.
Именно поэтому надо учитывать не только те вещи, где прямо говорится об этом, но и все произведения в целом. Лицейские взгляды Пушкина – это не просто результат знакомства с литературой ХУШ в., но и юношеский максимализм самого поэта. Не окрепшая душа способна поддаваться влияниям со стороны, а таких влияний было много и со стороны литературы, и со стороны его современников-поэтов. Иногда такое влияние могло быть очень сильным, от него избавлялись с трудом, а порой и не могли избавиться до конца. К примеру, А. Кантемир, несмотря на успехи силлабо-тонической теории русского стихосложения, продолжал придерживаться силлабики. Многие поэты начала ХХ в. считали, что поэзия не должна быть связанна с реалиями жизни, как это было в творчестве Некрасова или Маяковского. Про Некрасова даже говорили, что поэзия в его стихах и не ночевала. А про Маяковского Цветаева сказала, что до 17 года был поэт Маяковский, а потом остался гражданин Маяковский. Это барски-пренебрежительное отношение к связи искусства с жизнью особенно сильно было среди окружения Пушкина, где господствовало представление о поэзии, как о чём-то оторванном от действительности . Неспроста Пушкин напишет о таком поэте:
Пока не требует поэта
К священной жертве Аполлон,
В заботы суетного света
Он малодушно погружён.
Молчит его святая лира,
Душа вкушает сладкий сон,
И меж детей ничтожных мира,
Быть может, всех ничтожней он.
Иными словами, поэт обретает силу и величие только в творчестве, когда :
Бежит он, дикий и суровый.
И звуков и смятенья полн,
На берега пустынных волн,
В широкошумные дубровы.
Эти стихи написаны в 1827 г. К этому времени поэт уже создал такое стихотворение, как «Деревня», ода «Вольность», «Кинжал». И, что особенно важно, им был создан «Пророк», наиболее сильное программное произведение о роли поэта.
Вообще надо заметить, что роль поэта в жизни общества очень сильно волновала поэта всю жизнь, недаром этой теме он посвятил так много стихов. В частности, в стихотворении «Чаадаеву» он говорит:
Мой друг, отчизне посвятим
Души прекрасные порывы...
Главное для человека – это служение родине. Не служение царю конкретно,
а именно родине! В этом честь и слава. И задача такого служения относится не лично к поэту, или к человеку – это обращение к душе, к совести человеческой. Он называет такую деятельность – «Души прекрасные порывы»; всё то, что человек делает от души, с любовью.
Поэт чётко отделяет родину от самодержавия. Он призывает и себя как поэта служить родине (народу), а не государству (царю). Об этом он тут же заявляет прямо, чтобы не было никаких сомнений ни у того, кому он пишет, ни у читателя :
Россия вспрянет ото сна,
И на обломках самовластья
Напишут наши имена!
Какие поистине замечательные, пророческие строки!
Поэт не просто призывает трудиться на благо России, но говорит, ради чего нужна эта работа. И мы понимаем: это не просто послание к другу, это целая программа жизни и творчества.
Вообще, читая стихи Пушкина о поэтах и поэзии, надо помнить одно: в «образе поэта» автор выводит не всегда самого себя. Возможно, в стихотворении «Поэт», строки из которого я приводил выше, показан обобщённый образ поэта. Ведь и в лицейских стихах такого рода он говорил не лично о себе, как об одиноком затворнике – это маска. Сам поэт был человек очень подвижный, общительный, у него было много друзей.
Да и понятие затворничества не надо рассматривать как форму жизни творческого человека. Одиночество поэту необходимо только в момент
творческого вдохновения, уносящего его из обыденной жизни. Ведь пишет же он: «Пока не требует поэта»… Погружение в быт, в заботы «суетного света» ему необходимо, в нём он черпает материал для своего дальнейшего творчества. Но почему Пушкин называет поэта «ничтожным»? Да потому только, что окружающие люди, не умея понять поведение такого человека, именно так думают о нём.
Но поэт предстаёт великим, становясь творцом в момент вдохновения, в момент создания стихов. Он уже не принадлежит себе, творчество поднимает его над остальной массой людей, не знающих радости творческого труда и остающихся «ничтожными» всю свою жизнь. В наше время и Маяковского можно было назвать сумасшедшим, видя, как он ходит по улицам и что-то бормочет. У него есть даже стихи об этом:
Мчат
авто
по улице,
а не свалят наземь.
Понимают
умницы:
Человек –
в экстазе.
Разум и душа поэта так устроены, что он постоянно находится в творческом процессе. Только в основном этот процесс происходит внутри человека, и лишь в момент творческого экстаза, вдохновения, изливается на бумагу в слове. Творческий запал никогда не оставляет поэта в покое. Это только кажется, что человек отдыхает, отстранён от творчества. Нет, процесс идёт, постоянно наполняет душу поэта, готовит её к встрече с вдохновением, с музой. Одни только средненькие авторы могут писать стихи, заниматься творчеством «от сих до сих». У больших талантов, каким являлся Пушкин, творческий процесс не прекращается ни днём, ни ночью. Маяковский говорил, что иногда просыпался среди ночи, чтобы записать нужную строку или рифму. Вероятно, и Пушкин работал также.
В одном из стихотворений Пушкин называет своё творчество «поэтической неволей», давая понять этим, что поэтическая неволя отличается от обработанных стихов. Но, к сожалению, поэт прекрасно понимал и то, что поэтическое мастерство в то время могли оценить не многие, даже в среде образованных людей. Именно так он пишет Жуковскому: «Ты прав, творишь ты для немногих…» Это лишний раз доказывает нам, что не только созданию стихов, но и их пониманию необходимо учиться. Истинные ценители поэзии редки. Эта мысль лежит и в основе стихотворения «Чернь»:
«Зачем так звучно он поёт?
Напрасно ухо поражая,
К какой он цели нас ведёт?
О чём бренчит, чему нас учит?
Зачем сердца волнует, мучит,
Как своенравный чародей?
Как ветер песнь его свободна,
Зато как ветер и бесплодна:
Какая польза нам от ней?»
Здесь автором поставлен очень важный вопрос: для чего нужна поэзия?
Это очень серьёзный вопрос, который вслед за Пушкиным и Рылеевым. будет волновать всех больших поэтов России. Рылеев в своём стихотворении «Гражданин» восклицает:
Я ль буду в роковое время
Позорить Гражданина сан,
И подражать тебе, изнеженное племя
Переродившихся славян?
Нет, не способен я в объятьях сладострастья
В постыдной праздности влачить свой век младой.
Ему вторит Некрасов:
Поэтом можешь ты не быть,
Но гражданином быть обязан…
(из стихотворением «Поэт и гражданин»)
Вот критерий: если уж простому, не творческому человеку необходимо
быть гражданином, то поэт просто обязан быть им!
Но в чём же видели наши прославленные поэты долг гражданина?
В послании к «Чаадаеву» Пушкин призывает:
Мой друг, отчизне посвятим
Души прекрасные порывы…
Некрасов то же самое скажет несколько иными словами
От пирующих, праздно болтающих,
Омывающих руки в крови,
Уведи меня в стан погибающих
За великое дело любви.
Пушкин в разные годы жизни создаёт стихи о целях поэзии и о роли поэта в жизни общества. Может сложиться впечатление, что у поэта не было твёрдого взгляда на этот очень важный для того времени вопрос. Но в 1824 г. в большом стихотворении «Разговор книгопродавца с поэтом» он пишет:
Самолюбивые мечты,
Утехи юности безумной!
И я средь бури жизни шумной
Искал вниманья красоты.
Затем поэт признаётся, что поначалу так и поступал, зато теперь он знает цену подобных поступков:
Но полно; в жертву им свободы
Мечтатель уж не принесёт;
Пускай их юноша поёт,
Любезный баловень природы.
Что мне до них? Теперь в глуши
Безмолвно жизнь моя несётся;
Стон лиры верной не коснётся
Их лёгкой, ветреной души;
Так что же, в конце концов, предпочтёт автор славе салонного певца?
Книгнпродавец.
Теперь, оставя шумный свет
И муз, и ветреную моду,
Что ж изберёте вы?
Поэт.
Свободу.
Не просто свободу от женщин с их желанием получить мадригал в альбом, но полную свободу, необходимую для творчества. Он хочет быть независимым в своём творчестве и от моды, и от цензуры, и, конечно же, от постоянного царского надзора. Поэт должен сам управлять собой, своим поведением, выбором тем для своего творчества. Именно об этой свободе он мечтал всю жизнь и говорил в стихах. В стихотворении «Ответ Катенину» он пишет:
Останься ты в строях Парнаса,
Пред делом кубок наливай
И лавр Корнеля или Тасса
Один с похмелья пожинай.
Здесь Пушкин отвергает и славу певца любви, и сладость беззаботной жизни, т.е. то, о чём писали Корнель и Тассо. Пушкин отвергает правила, которым следовал сам Катенин, писавший в духе классицизма.
Вот очень интересное замечание («Ответ анониму») о том, как высшее общество относится к поэту. Только узнав это «откровение», можно понять, почему поэт презрительно относится к мнению черни (великосветской), к её хуле или похвалам:
Смешон участия кто требует от света!
Холодная толпа взирает на поэта,
Как на заезжего фигляра: если он
Глубоко выразит сердечный тяжкий стон,
И выстраданный стих, пронзительно унылый,
Ударит по сердцам с неведомою силой,--
Они в ладони бьют и хвалят, иль порой
Неблагосклонною кивает головой.
А в стихотворении «Герой» поэт говорит другу:
Да будет проклят правды свет,
Когда посредственности хладной,
Завистливой, к соблазну жадной,
Он угождает праздно! –Нет!
Тьмы ясных истин нам дороже
Нас обольщающий обман…
Оставь герою сердце! Что же
Он будет без него? Тиран!..
Поэт без сердца –простой стихослагатель, а его стихи – груда мёртвых строк.
Пушкин ищет одобрения не в верхах общества. В стихотворении «Козлову» читаем:
А я, коль стих единый мой
Тебе мгновенье дал отрады,
Я не хочу иной награды:
Недаром тёмною стезёй
Я проходил пустыню мира,
О нет, недаром жизнь и лира
Мне были вверены судьбой.
Поэт ясно говорит о том, что сознаёт своё значение как поэта, высоко оценивает свой талант, что ему важно мнение прежде всего товарища, поэта, человека, умеющего оценить истинный талант. Однако не литературные
достижения ставит себе в заслугу Пушкин, а гражданские доблести.
И долго буду тем любезен я народу
Что чувства добрые я лирой пробуждал,
Что в мой жестокий век восславил я свободу
И милость к падшим призыва.
Пушкин с годами не устаревает, наоборот, с годами понимаешь его всё глубже, всё полнее, всё объёмнее. В 1826г. он пишет одно из самых сильных своих стихотворений, посвящённых всё той же теме: поэт, поэзия – их роль в обществе. Это стихотворение «Пророк», где со всей доступной ему поэтической и духовной силой поэт выразил своё отношение к себе и своему творчеству. Он напрямую заявляет о том, что высшие силы дали ему всё необходимое, чтобы он стал Пророком.
И бога глас ко мне воззвал:
«Восстань, пророк, и виждь и внемли,
Исполнись волею моей,
И, обходя моря и земли,
Глаголом жги сердца людей».
Современник Пушкина И.Киреевский сказал о Пушкине, что он создан для драмы, он слишком эпичен и объективен, чтобы быть лириком.
Стихотворение «Пророк» знаменует новый этап в творчестве Пушкина.
Им уже написан Борис Годунов (1825 г), поэт проявил свой эпический дар –
впереди все монументальные творения осознавшего себя гения.
2010 г.