Ленивой дымкой затканный Багдад
на гобеленах памяти тускнеет.
Багдад сочтён, измерен и разъят,
как адамант, доставшийся злодею.
И ты тускнеешь в памяти моей,
мой Насреддин, желанный и лукавый.
Прохладный шёлк былых твоих речей
остался там же, где и переправа
на новый берег через мутный Тигр.
Прошли дожди и отгремели войны.
Здесь места нет для старых добрых игр.
Спокойно всё в Багдаде. Спи спокойно.