сперва уехали евреи,
потом – кто был ещё живой...
я на великую расею
гляжу больною головой
и холодок бежит по коже,
и стынут кровь и стихоряд,
когда прошу - помилуй, боже,
они ж не знают, что творят...
- но посмотри... там только тени
из запылённых древних книг,
мозоль – где души и колени,
и погремушка – где язык,
встают с диванов и кроватей,
едят и ходят по стране,
но все мертвы давно, приятель, -
так отвечает боже мне.
старик наш - самых честных правил,
но больше выдержать не мог,
он сундучок откроет ржавый
и покопается чуток,
и на деснице грубой взвесит
на пробу камни и огни,
а дальше - мне расклад известен,
смотреть не буду, извини...