Хлеб, разделённый на половины
Сгоревшей мякотью смотрит в даль.
В корке спёкшейся кровью -- твоя печаль,
Жизни динамические горловины.
Снится мне: целуешь не уставая
Грудь мою (материал поэмы конца)
В безмерной книге родного лица
Беснуется молния шаровая.
А потом сытым ртом уминаешь грушу.
Зрачков до того дьявольское драже,
Что кажется: знание о душе
Начисто, накорню истребляет душу.
На границе бабочку, кажущееся громадной,
До смерти растерзала толпа рябин.
Так и я обращён в религию половин
Твоего тела алмазной пилой канатной.
Извилины, обтянутые неврозом,
Всё детальней слышат судьбы разрушающийся шарнир.
Но кажется: я весь в иной перекачен мир
Твоего тела вакуумным насосом.