Представь себе и ты, читатель,
что век шестнадцатый у нас
с тобою - может и некстати -
сегодня. И засим рассказ
неторопливый начиная,
прошу тебя лишь об одном:
судить не строго, ибо зная
характер твой - прошу о том.
Кердей; чей предок был Гирей -
не хан, а так, приблуда дальний,
солдат французских королей,
добившийся опочивальни
французской дамы и на шлем
трёх белых лилий верной службой,
осел в Волынщине, при сем
был обделён соседской дружбой
и уважением. Кердей
однако ж выбился в поляки,
чему смешением кровей
обязан был. Но паны ляхи,
признав почти за своего,
всё ж сторонилися его.
Итак, он звался Михалём;
или Михалем, коль угодно.
Отец его был колдуном;
талантливым врачом - сегодня
сказали бы; ан не судьба;
не те, напомню, нам года
досталися. Итак, играя
зажимом, скальпелем, иглой,
скользил Кердей-отец по краю
меж просвещением и мглой.
Напраслиной оно бы стало
судить за мракобесье век,
когда крестом, огнём и сталью
был устремляем жизни бег.
Не нам, не вам; не иже с нами.
Приемля прошлое сполна
как настоящее - тогда лишь
за суд уплачена цена.
Михаль был парубок моторный.
(Из "Энеиды" перифраз,
когда не путаю). Валторны
звучанье скрасит сей рассказ.
Он вырван был из серых будней
послушества одним письмом.
Послушник чистый, чуждый блудней,
столь сожалеющий о том,
что сыном колдуна явился,
вот это вилы, в божий свет, -
он зарекался и божился,
и знал - в миру спасенья нет..
И как-то на руки письмо
ложится. Требует оно
доставки в монастырь, где долго
сестрица, именем Мадлен,
стремится, тем же чувством долга
томима видимо, премен
чужда, в стремленьи ясном
ему, - познать, что жизнь напрасна
без постижения глубин
церковных таинств. Хе-ру-вим..
http://www.stihi.ru/2014/06/07/2865