Колодец глаз людских – доверчивых и строгих.
Я в выси отражал стремленье глубиной,
Где циферблат дрожал под взглядом колоколен
И парой острых жал стекал в души покой.
Блеск карих сумерек, тишь зелени, плеск моря,
Задумчивый туман, и пистолетный зёв –
В меня входили как в теснину водопоя:
Вливался топот ног, и хрип, и стон, и рёв.
И шума городского с пением трамваев
Года текли, как в ухо чистых нот
Родник прозрачный, музами свиваем
В венок цветов, струящий лил поток.
Я принимал и небо грозовое,
И радость солнца, и кипень садов,
Ненастье бурь и праздников раздолье,
И тополиный пух, и тяжести плодов.
Менялся улиц лик, дома вставали строем,
Дорожкой ярких лун проспект рождала ночь,
Но каждый будний день в заботах был спокоен,
И каждый был уверен, что способен смочь.
На плитах в Горсаду, на площадей брусчатке,
Кормили сизых стай с карнизов голубей,
Ни на одном прохожем под платанами печатки
Оставлены пернатыми с бульваров и аллей.
Не знал, что будет день, когда в пожаре души
Взовьются к небу стаей лёгких крыл,
И вспыхнут их тела, как на закате тучи,
И выгорит до дна колодец добрых сил.
Во мне лишь пустота от взглядов омертвевших,
Живых нет огоньков, потуплены глаза,
И тишина в ушах внезапно овдовевших,
И ненависть утрат тяжёлых на сердцах.
И каждый сер рассвет, седым приходит утро,
В колодце глубоко солёная вода,
Печально дождик льёт, рождают капли кольца,
Что обручают всех ушедших навсегда.
Прах прорастёт травой на безымянном поле.
Колодец обмелеет до сухих глазниц.
И только журавель ещё черпает горе
И падает ведром из сбитых досок ниц.
Безмерна эта скорбь и глубока могила
Колодца глаз людских – как мера зла убийц:
Уж лучше их тела забьют мой склеп остылый,
И будет искупление не знать своих границ.
2 июня 2014 (прошёл месяц со дня трагических событий)
Произведение вошло в книгу http://www.stihi.ru/2017/07/11/530