Один, сквозь реку человечью
Утесами домов зажатую,
Под стенкой шел старик навстречу мне
Вцепившись в трость, как в провожатую.
В галошах и пальто поношенном,
В старинном бежевом беретике,
Среди людей, но одинешенек, -
Пришелец с прошлого столетия.
Чуть-чуть прихрамывал, сутулился
О чем-то сам с собой беседуя,
Он выпадал из ритма улицы
Скорей всего о том не ведая.
А я спешил, рекой подхваченный,
Привычной занятостью меченный,
Включившийся в ее незрячее
Беспамятство и бессердечие.
Мы поравнялись, разминулись,
Я метров сто прошел, наверное,
Когда вдруг острая, как пуля,
Пронзила мысль меня мгновенная.
Я развернулся, деревянным став,
Помчался вслед за старикашкой
Чем ближе подходя тем явственней
Сжимаясь от догадки страшной...
Догнал и постучался в плечи.
А он не вздрогнул, не отпрянул. Нет,
Не удивился нашей встрече,
Должно быть, знал о ней заранее.
Вцепился в локоть цепкой хваткою
И шепчет в ухо, не разжав уста:
«Привет, Аркан. Погода гадкая.
Переведи-к меня, пожалуйста…»
И мы пошли против течения
Шумящей улицы и времени,
Туда, где не было значения
Прибавят отчество ли к имени,
Где наши тридцать нам никто не даст,
И краток сон до пробуждения,
И важно только чтобы склона наст
Держал наш вес на восхождении.
Туда где солнце жгло неистово
И ветер слезы выдувал из глаз,
Где как идти решали мы с тобой,
А не ребята наверху за нас.
Туда где утро пахло праздником,
А тело гибко гнулось в талии,
Где наши дети спали в садиках,
А не писали нам из Англии...
Я ни о чем его не спрашивал
В слова не вложишь одиночества.
А он глаза все время скашивал
И шаг его чуть-чуть короче стал.