Он вошел в этот душный плацкартный вагон.
Две медали. Лицо - шрам на шраме.
О танкистах завёл песню грустную он.
Голос чистый. С таким петь бы в храме.
Все, сопя, медь совали в ладонь старика,
Что исчез после. С песней. Навеки...
И в окно я уткнулся, где лес и река,
Скрыть желая, что дрогнули веки...