А ей уже давно не двадцать пять
Могла уже поди ума набраться
Ведь глупо с беглым зеком целоваться
Босою на столе затанцевать
Но ей хотелось только лишь любви
В глаза что бы смотреть, не насмотреться
Чтоб не стесняясь до нога раздеться
И миловаться с ночи до зари
Ей так хотелось, все вдруг позабыть
Всю жизнь перечеркнув начать по новой
Лепить самой, не надо мол готовой
В глубокий омут с головой заплыть
И потому сейчас трясет вагон
Коньяк дешевый, кура и лимоны
Беззвестных станций мельтешат перроны
И спит в татушках синих Аполлон
Другая жизнь осталась за спиной
Со съемною квартирой и работой
Ее возможно даже ищет кто то
Но ей милее всех ее блатной
Вы скажете, что не бывает так
В руках синица лучше зайца в поле
И дуру девку ждет большое горе
А перстни-купола не добрый знак
Я соглашусь, ведь знаю я сюжет
В конечном пункте опера их встретят
Заломят руки, он и не заметит
Что спутницы его уж рядом нет
Она без денег в городе чужом
С разбитым сердцем и подбитым глазом
В купе все опера ввалились разом
Один случайно и задел локтем
Какой то незнакомый гражданин
Ее накормит в заводской столовой
Даст позвонить мобильник свой не новый
И раствориться в длинном ряде спин
Там снова будет громыхать вагон
Без коньяка и без лимонов с курой
Она рыдает кличет себя дурой
И незаметно как то сморит сон
И вновь работа, ночи без любви
Пустое сердце, съемная квартира
А где то там, на жирной карте мира
Шагает ее вечный визави...