Добрый пес в конуре не поднимет тревоги.
Сквозняки ему вслед распевали псалмы.
Тяжело поднимать деревянные ноги,
и легко говорить: «от тюрьмы и сумы…»
Уходил навсегда, притворив тихо ставни -
так всегда закрывают глаза мертвецам;
уходил от обиды, залеченной, давней,
выбирая удел и судьбу беглеца.
Мимо старой запруды - воды по колено -
паутину рукой убирая с чела...
Где-то кашлял топор, расправляясь с поленом,
и натужно жужжа, проплывала пчела.
Через несколько лет отворится запруда,
и уйдет в никуда из загона вода.
И была ли слеза на ресницах иуды
не узнает никто… никогда… никогда…