Кладбищенский романс
Душевный неуют,
И некуда деваться…
А на погосте пьют,
Смеются, матерятся,
Столбом табачный дым
Над скорбною аллеей…
Податься что ли к ним –
Быть может, пожалеют,
Душою распознав
Во мне родную душу.
И, укротив свой нрав,
Мой стих полночный слушать
И час, и два, и три
Покорно согласятся,
Попрячут финари,
Стыдливо прослезятся,
Вином оделят впрок,
Ломтём сырого хлеба…
Непостижим упрёк
Заоблачного неба:
Поведает вожак
С улыбкою смущённой,
Что он Христу не враг,
Что тоже он крещёный.
Затравленно вздохнёт –
И над покоем вечным
Печалью вдруг пахнёт
Всеобщей, человечьей.
Но это лишь на миг…
Вновь зазвенит посуда,
Окрепнут смех и крик,
Сердечная остуда.
Толкнёт меня плечом
И под кустом жасмина
Обнимет горячо
Смазливая дивчина,
Сомнёт ногой босой
На дерновине розы
И пьяною слезой
Мои омоет слёзы…
Лампадного огня
Нам хватит до рассвета.
А по утру меня,
Безвестного поэта,
Проводят до ворот
Кладбищенского парка
И все наперечёт
Пожмут мне руку жарко,
В моих глазах народ
Поднимут до высот,
За коих жизнь не жалко…
А, может быть, убьют.
И пусть – так, значит, надо.
Кладбищенский уют,
Могильная ограда.