Тусовка поганых грибов, расцветая
отравленной мякотью, лезли под куст.
Спешу, оставляя едва у куста я
(у каждого), обуви замшевый хруст:
то бег от гулящих друзей и от пьющих
по стройке; и грудь прилепили к белью
мой бег захудалый иль дождик ледащий
под крики: "Налей!" и ответы: "Налью!"
Хватались за бёдра, как пьяный за кочки
спалившие скромность мою. Вот -- зола.
Где скотская похоть в мужской оболочке --
там падшие взоры слепого стекла
подвыпивших женщин... Такая ж бродяга
захрюкала совесть, как жирный кабан,
когда мне под нОгу попавшись, коряга
схватила ботинок в гниющий капкан,
и встретили зло моё мясо под кожей
строительный хлам и каменьев куски.
...в одной -- банка пива, в другой -- моя рожа...
увы, но подняться нет третьей руки...
В моей черепушке, в которой акулья
из глупости сила изводит мой лоб,
глаза между пальцев, сжимающих скулья
мои увидали раздавленных об
нетрезвые локти белесых поганок,
когда ощущая развратную связь,
как пара опущенных тех лесбиянок
мне влезли под юбку и палка и грязь!
стих не автобиографический
.