> Капралу Мэррилу Шелтону.
И вроде бы все в порядке.
Грохот - это прошедший поезд, не залп, угодивший в цель.
Это вишневый сироп на пальцах - ты по-прежнему цел.
На обочине досыпает пьяный, притворившись трупом в пыли,
но живой. Все в порядке.
Вы справились. Вы смогли.
Стук колес, и вагон качается, бежит, набирает ход.
Лет пятнадцать назад дворовым задирой загадывал наперед -
как там сложится? Как получится? Получилось. Сложилось так,
ты по-прежнему по песочницам.
Вот только Господь - мудак.
Ты мечтал о морских просторах - получил их из края в край;
океан подступает, волна за волной, твой потерянный пальмовый рай:
здесь песок прилипает комьями, окрашенный в терракот.
Если ты не убьешь кого-нибудь,
он тебя непременно убьет.
О сражениях тихо грезил, чтоб соседский мальчишка знал,
как силен ты - так вот же, Мэррил, ты нашел, что тогда искал.
День за днем или ночь за ночью. Бой за боем, за залпом залп.
Ты не рыцарь прекрасной дамы.
Ты войны безымянный раб.
Ты мечтал быть знаком со Смертью, чтоб отвадить ее от родных -
познакомился. Даже ближе, чем девчонок ты знал иных.
Ты шагал рядом с ней бок о бок, с ней в окопе лежал, шепча:
да имей ты кого угодно,
но, пожалуйста. Не меня.
Ты хотел возглавлять парады, барабаны и трубы в ход,
чтобы гордые близких взгляды и влюбленно толпа ревет -
ты вернулся в парадной форме, не склонён и непобедим.
Орлеан. По центральной улице
ты неспешно идешь. Один.
Ты до боли в глазах за солнцем из окна своего следил:
вот бы мне до него добраться, взявши на спину пару крыл.
Красный круг на беленой тряпке - кровь просравших момент салаг.
Ты теперь узнаешь в закате
ненавистный японский флаг.
Ты забыл бы его, но как же, бога ради, забудешь тут.
Ты ведь все еще знаешь: стоит зазеваться - тебя убьют.
Ты ступаешь в парадной форме по истоптанной мостовой.
Не сказать, что вернулся взрослый.
Не сказать, что пришел живой.
Тот мальчишка, что грезил морем, смотрит в панике, затаясь,
как стирается радость горем, как невинность вжимают в грязь.
Как плывут и бледнеют краски, оставляя один сюжет:
проигравшие разбредаются.
Победителей вовсе нет.
И единственный, с кем, пожалуй, ты хотел бы сейчас идти,
дремлет в поезде, уезжая. Вам отныне не по пути.
Ты идешь по ночным бульварам. Затихая, стучит в груди.
Это жить получается парами.
Выживает всегда один.