С.
Подруга милая, кабак все тот же.
И. Бродский
Дорогая, стеклянные столики были прозрачны
для твоих красивых коленей,
для наших лиц, что, улыбаясь иначе
именно здесь, требовали отраженья.
В этих окнах мы видели смену времен года
и, в них посмотрев, нечаянно замолкали.
Дорогая, расставанье такого рода -
тоска замерзшего тела об одеяле.
Знак вопроса служил крючком многолетней леске -
в общем, удочке, опрокинутой в чашку кофе.
Здесь искусство ждать оттачивалось до блеска.
И при виде тебя приподнимались брови.
Не забудешь, как ни мотай головой, ни встречи,
ни прощанья здесь, где все становилось правдой,
где мы каждый вечер, каждый смешливый вечер
то, что было, делили на два.
Я сижу у окошка. Молча смотрю на люстру.
За соседним столиком режутся в "города".
Официантка необычайно шустро
забирает деньги. Последние, как всегда.
Это пункт назначения. Это точка отсчета.
Это наш с тобой персональный край
Света. Если здесь встречаешь кого-то,
говоришь либо "ну здравствуй", либо "прощай".
Дорогая, здесь были мы. И от мыслей этих
не остается даже подняться сил.
Барный стул не знает, как это - быть в ответе
за тех, кого неумышленно приручил.
Это все о любви, а не просто о точке карты.
(Помнишь, как я твой затягивала корсет?)
Это все о тебе. Тридцать первое марта.
Может быть, и хорошо, что тебя здесь нет.