Камни.
Действующие лица:
Старший брат
Младший брат.
Девушка младшего брата.
Толпа.
Полицейские
Сцена1: комната маленькой съемной квартиры. Стол, стул, диван, стены с обоями, на крючке висит халат. На подоконнике стоит ветка вербы в банке На столе лежит жареная картошка и стакан воды. За столом сидит старший брат.
Действие: Звонок в дверь. Старший брат открывает дверь, встречает младшего. Здороваются.
- как доехал?
-да почти нормально…
Младший брат, запыхавшись:
Города, города, города… почему кругом одни города?
Я такой однообразности душою лесостепной не приемлю,
Будто бы всадников кирпичных железом клокочущая орда
Ископытила, изорвала уставшую и живую землю.
Здесь всё по-другому… слова и души объял бетон.
Эх, скорей бы домой! Эх, забытья б в лесной обители!
Здесь песни мои заглушает машинный стон,
И непонятны совсем дома… номера… жители.
Отдышался, огляделся, взглянул на ветку в банке
Но люди-то что? Я семерых завалю, коль навалятся со спины,
И ты, брат, поможешь, как раньше помогал нередко,
Нет, не люди, а именно города страшны,
Ведь сохнут в них, как в банке стеклянной обрезанная ветка.
Тяжело в духоте… в безветрии… без корней…
И я почти заблудился, хорошо, подсказали дорогу,
И шел я к тебе, но, прости, думал только о ней,
Но, если б не ты, то, наверно, пришел бы к богу.
Жадно пьет воду и садится на диван.
Ведь ты помнишь ее… никогда не забуду, брат!
С ней всё хорошо… те слова струятся в памяти, как мед в сотах,
Пусть сыплет пот по спине, как в родимой округе – град,
Но не лист я капустный, чтоб обмякнуть в мучных скользотах.
Да и мне хорошо! И назад мне дороги нет!
Лишь бы встретить ее… эх, авось подвернется случай!
Помоги мне, прошу…эх, клавиши, интернет…
Как найти мне любовь в этой пестрой сети паучьей?
Знаю, знаю… знаю, помнит она, как трава шелестела в глуши,
И как луне в кровать полынную было приятно падать…
Напиши ей, пожалуйста, что-нибудь напиши!
А вдруг, повезет, вдруг она будет рада?
И я верю, она – как мы, она не горда,
Не заманит ее вся ложь, как над проводами клубы белесой безвкусной ваты.
Города, города… почему кругом одни города?
Нет, не люди, а именно города виноваты.
Скромно берет вилкой картошку.
Старший брат в это время сидит за столом, с грустной улыбкой наблюдая за младшим. Потом он говорит, не вставая из-за стола:
Да ты ешь…что ж ты, как неродной… да скорей бери!
Быт мой беден, но крепко и ладно скроен,
Пусть стены чужие, но на окнах решетки и тяжелый замок висит на двери,
И лишь поэтому я спокоен.
Пусть рвется железом облака белоснежная прядь,
Всё так, как ты пел… как прежде писал когда-то…
Но что мне оно? Песнь красивую не то, чтобы не понять,
Но мне милее взъерошенных трав тихий и спокойный узор моего халата.
Смотрит на халат, потом на младшего брата.
Эх, и сам-то ты, как поле под ветрами, взъерошен весь,
Словно трактор мыслей пропахал волос выгоревших шелк полынный,
Но поверь, только люди могут укусить и друг друга съесть,
А не города, провода змеистые или машины.
Берет сразу много картошки на вилку, ест. Потом продолжает:
Эх, провода, сети… скажешь тоже еще,
Хорошо под проводами гулять ночами летними,
Но чтоб током не били, сердечных ран открывая счет,
Не оплетали души живой оптико-волоконными сплетнями.
Я помню, конечно… и дома было не обойтись без них,
Но вот, бывало, придешь, погрустишь… выпьешь молока теплую крынку…
А здесь – что ни пей…если душою свободен и сердцем лих –
Заманят, распотрошат и наизнанку вывернут.
Словно мир взрывается… все уносятся, кто куда,
Остаешься ни с чем, и над головою летают глупые атомы,
И не радует ни небо, ни зарешеченная окном звезда,
Нет, не города… только люди во всем виноваты.
Быстро, как будто с болью, встает из-за стола. Начинает ходить по комнате.
И, ты знаешь, я сам бы эти стены зубами ел,
Но хоть ты приехал… не порваны с домом все нити,
Но больно мне, страшно… и свет мне земной не бел
С тех пор, как погибли наши родители.
Брат, прости… не буду по живому резать опять,
Ты в этой какофонии – единственная чистая нота.
Эх, как я устал есть, пить, ходить, стоять!
Лежать, бегать и ради жены работать!
Младший брат, прерывая старшего:
-А ты женился? А почему ничего не говорил?
-Да не знаю… подожди…
Старший брат продолжает говорить, ходя по комнате
Нет, я счастлив, люблю… я доволен той,
Но холодов боюсь и дождливых ночных сумерек…
Я хотел быть, как ты: свободный, смешной; простой,
Ведь не измерить счастья в подарках и денежной сумме,
А она – не поймет, боль, как птица, стучит в груди,
Лишь посмотрит так нежно, но вкрадчиво и чуть угрюмо,
Говорит: пора… снова работай… иди,
А кем я работаю – лучше тебе не думать.
И честно скажу…мне нравилась та, твоя… как ветер…как души открытая дверь,
Нравилось, как ты пел ей про скатерть полей травяную,
И я был бы рад, даже счастлив… я был бы отменный деверь,
И принял бы ее… принял бы, как родную.
И дело б тебе нашел, не жалел бы душевных сил,
Мы ж привыкли с тобой… всем горло порвем, пусть даже оно тугое.
Я, может быть ту, твою… единственную… по правде… любил,
Но…теперь…другое….теперь…другое.
Старший брат в задумчивости смотрит в стену. Затем, будто опомнившись, с испугом оглядывается на младшего. Тот крепко спит.
-Хорошо, что не услышал…Ах, да!
Идет в соседнюю комнату. Слышен звук включающегося компьютера и стук клавиш.
Возвращается:
-Она согласна встретиться с тобой завтра вечером.
Младший брат открывает глаза:
-Что?... Да!?...Спасибо!...как же мне тебя…
-Да спи…
Старший брат уходит.
Младший брат, лежа на диване:
Спасибо брату… куда бы я без него, куда?
Погиб бы, как былинка тощая, в нашей жаре и равнинной сырости.
Родители, память… утекает лет тихих серебряная вода…
Нет, это он один меня накормил, напоил и вырастил.
И я знаю, он помнит улыбку твою и озер звездно-карих глаза,
И что ты одна предназначена мне средь людских дорог и судеб,
И я встречу тебя… я слышал… он так сказал,
А если сказал, то, я верю, что так и будет.
Какая красивая, звездная, чудная и волшебная ночь!
И через решетки видно, как палец месяца листает небо страницею книги древней,
Но только ты разорвешь эту сталь… ты одна сумеешь помочь,
И мы будем жить… да хоть здесь… как, помнишь, жили давно, в деревне.
А ты помнишь тот вечер?... я тебе ветром ласковым на ухо шептал слова,
А ты улыбалась и плакала, и звенела роса, то ли от слез, то ли от смеха,
А потом я тебя до зари нежно-розовой целовал,
Ну а после о камень споткнулся, узнав, что ты в город учиться уехала.
И боль просочилась в строки, что тебе я дарил и пел,
И голова раскалывалась, и в ухо бил крик вороний,
Но я бежал, шатался, падал… и все-таки я успел,
И вновь увидел тебя на старом, но шумном перроне.
И ты говорила, что утихнет печали слезливая гать,
Что зелено-лиственным шелестом наших чувств закрасится разлуки невидимая прореха,
Что ты будешь любить…верить…что ты будешь ждать,
И чтобы я сам собирался… и вот, наконец, приехал.
Пусть странно здесь как-то… неон, как расплющенный слизень, капает сквозь стекло,
Непонятно, сложно… всюду огни, камни, вывески новые,
И тебе здесь, любимая, наверное, тяжело,
Но от мелькающего камня спасут наши с братом спины; как от дождя – живые деревья кленовые.
А вдруг, что не так… эх, устал…голову заливает дремотная муть,
Но всё грезится платье, шумящее, как шелк полынный, как под ветром – негромкий вечер,
И мне от радости, а не от страха никак не заснуть,
Ведь все-таки быть… все-таки быть нашей встрече.
И я вижу как будто, что на каменных мостовых идет косьба,
И что машины пасутся, как гулкий табун, ржанием повторяя, что сердцем загадано,
И я лечу, я мчусь…ведь завтра…решается… моя… судьба,
А города, города…города… ну ладно…
Засыпает и спит до вечера.
Вечером в комнату заходит старший брат:
-Пошли… она скоро будет… я тебе покажу дорогу.
-Да…сейчас…
Одеваются и выходят.
Сцена 2. Улица, тротуар, дорога.
Действие: Старший и младший брат идут быстрым шагом.
Вдруг навстречу выходит толпа. Кто-то из толпы задевает старшего брата плечом.
Младший брат: отошел… не трогай моего брата!
Старший: пошли быстрей… оставь их… ты их не знаешь.
Младший: да как же… ты же сам говорил мне… я помню…
Завязывается драка. Старшего брата держат два человека.
-Отпусти, гадина!
-теперь-то ты нам отдашь должок!
- Не трогайте его! Он не причем! Он не… пр-р-ричем…
Избивают младшего брата. Один из толпы берет камень и бьет младшего брата по голове. Тот падает. Слышится вой сирен. Толпа убегает. Подъезжает полиция, полицейские начинают говорить по рациям. Через некоторое время резко тормозит машина, оттуда выходит девушка младшего брата.
Девушка: Да как же? Опять они? О чем же ты думал? Где он?
В ужасе смотрит на лежащего младшего брата:
-Что с тобой? Любимый, прости! Я здесь! Ты слышишь меня? Скажи что-нибудь!
Плачет.
Девушка и старший брат подходят к младшему. Тот приподнимается. Девушка обнимает его.
Младший брат:
Милая, родная, здравствуй… ты здесь…ты… такая, как мы,
И глядишь так нежно, ласково и совсем не гордо.
Эх, я бы струи красные с моего разбитого лба песенным закатом смыл!
Но не смоешь всю кровь с каменного тела разомлевшего и равнодушного города.
Он ртами подъездов отравляет и пережевывает души усталых измученных жителей,
Что становятся камнем, разбиваются и сыплются кирпичами или щебенкой частой,
И рвутся связи, как тонкие жилы, как нити,
И улица смеется, и гримасничает дорогой шершавой и языкастой.
Но как я рад, как я рад… как я рад, что тебя они не сломали,
Отступили щупальца сизо-асфальтовой каракатицы магистральной,
Пусть дым выхлопной лег мне на голову наподобие белой марли,
Но я знаю, я знаю… что всё сделал правильно.
Милая, взгляни на меня… пододвинься же ближе ко мне!
Ах! Что за вой? Кто же там, кто же там, сзади?
И отчего взор мне заслоняют твердые и блеклые тела камней,
И будто скачут по груди моей кирпичные гогочущие всадники?
-Любимый, я здесь, ты меня слышишь? Ты… любишь?... Да?
-Брат, скажи… говори… скажи “да”!... мы выкарабкаемся!... ответь!
Как больно, больно! Остановите их… копытный грохот… хватит!...я не хочу!
Дорога, не кусай меня, не сжимай серою блестящею змеицей!
Эх, а закат какой! Будто к сердцу открытому поднесли раскаленную свечу…
Но… что?... это ты, любимая? Вот наша роща, а вот изба виднеется.
Как же мне хорошо! Ты красива и вольна, как ветер, деревья плеч моих обнимающий,
И не догонит кирпичных всадников железом клокочущая орда!
Есть только ты и я… семья наша… пёс, о нездешнем лающий,
И далеко все они… города…города…горо…
Занавес.