мы шли с ней под руку по грязному бульвару.
она смолчала: "посмотри на эти трупы".
мерцала как звезда. я обомлел.
и стал глотать рукою воздух, изувечно
шагая твёрдо тяжесть взгляда обступая.
"так ты считаешь что они тут насовсем"? -
промямлил робот на конец и ужаснулся
ломающей иглу, ребёнка, может вены
не находящей, полной нищете.
как без затей. она молчала. раздвигая,
сказала гавкнула: "заткнуться это нужно".
был вынужден молить: "ответь мне ты ответь,
моя пальба заражена тобой одною
ты хочешь их себе во властную лавину,
их полно грудь мою дышать, черкни ты как?
ты грудоокая со мною рыба в реку
обконченная, близкая, подумать
могла такое и сейчас глагола знать"..
она упёрлась леденеющей улыбкой
и отстранила как с запросом дама руку
и я взглянул в её провальное лицо
и снова улыбнулся: "значит провод правда
и все твои кривляния несут гримасу
и стыд в зеркальном моешь ты стекле"?
мне стало липко, но махина завертелась.
мы шли с ней и в пустую блелась близость.
- "ничто не дышишь бережёшь ничто во мне".
- "меня прости что называю втуне боже,
как мне отвеснее словами: ты сказала
хотела то есть что и ты мне так близка
как этим всем"? и тут я пораскиснув,
развёл руками яростную радость
и пересёк в себе ещё одну
разъёбанную жизнь
напрасно ли напасно
?
не выделить опасность
когда в пилотке разгуляла карасей