На улочке, забытой богом, каменной,
Стареет домик, временем умаянный.
Отёкшие оконца через ставенки
Глядят уныло на штакетник старенький.
Ощерилась и штукатурка шаткая:
– Век доживаю нищенкой – в заплатках я,
Не крашена сто лет, обрита наголо –
Смеются надо мной вороны наглые.
Одна брусчатка счастлива, как дурочка:
Ещё бы – ни щербинки нет, ни дырочки.
Дорожки-то асфальтные – никчёмные,
Дряхлеют, ей завидуя по-чёрному.
Едва рассвет – потянутся по улице
Пустые вёдра к вековой поилице –
Жилиц и дома старого наследнице,
Хранительнице тайн и собеседнице.
По вечерам, прибрав седые локоны,
И в шерстяные обратившись коконы,
Чаёвничают бабушки на лавочке.
Ночь ловит мотыльков на снасти-лампочки.
На улочке, забытой богом, каменной,
Век доживают души неприкаянно,
Отпугивая смерть дверными вскриками
И лысых половиц дневными всхлипами.