Ох, голосила дева, убивалася,
Да кручиной своей оппивалася.
И в молитве с тоской задыхалася,
Слезой горькою умывалася.
Тут не выдержал ясный сокол мой,
Преступил черту и вошёл домой.
Да к груди своей прижал трепетно,
Целовал в чело, я не верила,
Только слёз уже больше не было...