Александр Миронов
Я так боюсь разбросанной пшеницы,
пустой ладьи, плывущей по реке...
Смерть не страшна, но чуден лик убийцы:
дробь мелкая в изменчивом зрачке.
Мне так чужда воскресная отрада,
Чудная блажь рабочего осла...
Душа бежит, как пастырь, бросив стадо,
Влекомая движением Числа.
Как сладко жить под числовою манной
Прощенным сыном в закромах Отца...
А здесь все тот же снег рабочий, странный,
и ворон, стерегущий мертвеца.
Сплошное обращенье чумных, черных,
рабочих правд и оборотней их —
томление событий обреченных
и мреянье отобразов больных.
Владимир Ром
Навеян мреяньем от образов больных,
Гонимый ходом событий обречённых.
Насыпал снег рабочий, странный,
В свой стих о чёрных и чумных.
Душа бежит, о буквы спотыкаясь,
Как блаж рабочего осла.
Смерть не страшна, плывущей по реке пшеницы,
Влекомая движением Числа.