Он в строчке скошенной, сухой травы сидел
не шелохнувшись, неподвижно, будто точка
в конце стиха. «Да это ж маленькая кочка!» –
подумал я. Едва на пень я сел,
как эту «кочку» будто ветром сдуло:
махнувши крылышками, «кочка» вдруг вспорхнула
и скрылась средь листвы густой. «Птенец, –
промолвил я, вставая, – молодец!..
Кто научил его маскироваться
под местность? Или знает, что в лесу
есть хищница сова, что на лису
он может неожиданно нарваться?..»
Когда представил я, что так и не нашла
птенца родная мать его, мать-птица,
то на меня такая грусть нашла,
что не сумел я даже возмутиться,
прийти в негодованье на себя
за собственную мнительность и глупость
(хоть хвастался когда-то что иглУ в пасть
дракону суну запросто!). Сопя
в две дырки, спотыкаясь, я поплёлся
сквозь бурелом. Когда туман белёсый
наполз с болота и в конце концов
накрыл собой всю местность, я смутился,
в отчаянье пришел и… заблудился.
Я стал кричать, как будто свора псов
за мной гналась, кого-то звал на помощь.
Остыв, обмяк и превратился в вялый овощ,
но даже Эхо не откликнулось на зов!
25 июня 2014