она грозою править не умела,
тихонько, шёпотом, скуля в подушку,
звучала так, как скромная капелла,
на полную, как сон, катушку.
рубашку белую потом на плечи,
ключицы выпирали - крылья птицы,
и зажигала не одну, а пару свечек,
они к себе манили, полоснув зарницей...
простить сейчас?.. совсем не в милость,
а патефон твердил, что он далече,
и вечер разворачивал ту сырость,
которой сентябрями искалечен.
и в складках пледа запах милой кожи
искала, наслаждаясь ожиданьем,
хотя он был таким -
совсем-совсем прохожим,
которому дарила обещанья.