Тела рождали мучительный интерес,
мы говорили друг с другом касанием и движеньем,
мы были молчанье, неозвученное решенье,
которое, впрочем, имело вес.
Мы обновляли имеющийся идеал
под непривычные, совершенно иные меры.
мы были формой и звуком, колером и размером,
сверхновой во вселенной из одеял.
мы были морем, кровью соленой бога,
мы были землей и травами на земле.
и каждый из нас смешон был и неумел
ломать в себе признаки недотроги.
Но позже тактильность сбавила оборону,
в каждом из нас не хватало уже другого.
и бог молчал. и молчание весче слова
рушило наши некасательные законы.