Не палят на Двору Государевом
наведенные в грудь пищали,
и не видно ни дыма, ни зарева, –
отчего же столько печали,
отчего в зеленом безмолвии
ненаглядных древних дерев
видишь рваные корни молнии,
под корой укрывшийся гнев?
Медный звон под корой и под ребрами,
в помертвевшем и душном полдне, –
время смутное, время лобное,
не тебя ли слышу и помню?
Не твоя ли бьёт артиллерия
в летний праздник да по своим,
не тобой ли рвутся артерии,
не в тебе ли по горло стоим?
Все отравлено и растрачено,
от воды ключевой до елея,
медный мрак на глаза незрячие
опускается, тяжелея…
В синем небе демон карающий
пролетел, трубя и губя,
в чистом поле брат умирающий
отрекается от тебя.