Вновь режет уши вдоль и поперёк
Ужасный тенор всадника второго.
И брань, и крики ярости его
Подобны черноте тебя иного,
Что тянет рядом с доками на дно.
Тебя, того, что хочет смерти
И всем вокруг, и самому себе
Тебя, что слышит, как резвятся черти
Надрезы делая на праведной руке.
Хотелось бы себя вернуть к истокам
К тем самым, что хотели всем помочь
Всем тем вокруг, но ты, плетясь по набережной к докам,
Пытаешься Второго превозмочь.
Пытаешься, никак не понимаешь,
Что всё, что есть в тебе - и есть Второй.
В сандалиях песок, ты их снимаешь,
Ныряешь, обмываешься целительной водой.
Вода в свинец вдруг обратилась.
Ты понимаешь - всё давно уж решено,
Уснешь, чтобы Она приснилась.
И ты уснул, и ты идёшь на дно.
Ты видишь корабли, ты видишь небо,
Ты смотришь на руки, последний раз вдохни.
На них всё так же пляшут твои черти,
Не дьявола, Второго или смерти.
Те черти были, есть и будут навсегда твои.