Вечер июльский был мягкий и тёплый,
И свежесть ложилась воздушным ковром.
Закат в горизонте разлит и утоплен,
За город мы едем с тобою вдвоём.
Глаза завязал, чтоб не видеть дороги,
Везёшь меня тайно, не знаю куда.
Сижу в предвкушении, скрещены ноги,
Ладонью проводишь, касаясь бедра.
Приехали. Тихо… Сверчки лишь играют,
Ты руку подал, мы куда-то идём.
И сердце моё оборот набирает,
Шумит и играет вдали водоём.
И запах измятой до боли полыни,
Горчит и волнует бесстыжую кровь.
И в дом ты заводишь меня, как рабыню,
Чтоб здесь показать, что такое Любовь.
Ступнями я чувствую коврик из лОзы,
Внутри ароматы засушенных трав.
И хлопком устелено жёсткое ложе,
Ладони на шее, как нежный удав.
А страсть по артерии в голову льётся,
И падает следом обратно в живот.
Стекая чуть ниже, энергией бьётся,
Готова прорваться из плена, вот-вот.
Ты платье моё, приподняв, ощущаешь,
Подушечкой пальца горячую плоть.
Слегка проникая, ты нежно играешь,
Но больше не в силах напор побороть.
Я слышу [не вижу, повязка на мне],
Как змейка железная звук издала.
И сорван пароль на холодном ремне,
Отправилась в блуд и разведку рука.
Ты бёдрами встречно ответил мгновенно,
Лаская друг друга, сливались губами.
Язык становился заложником пленным,
И влага блаженства уже между нами.
Движением резким, шальным ураганом,
Меня опрокинул на Ложе Любви.
В бреду сладострастном, играя дурманом,
Интимным напитком мы были пьяны.
Уткнувшись мне в волос, что пахнет ромашкой,
И лёгкими нотами горькой полыни.
Я пальцами в спину вросла под рубашкой,
И стон издавала покорной рабыни.
Твоею я буду в покровах полночных,
Теряя контроль, отпуская сознанье.
Движенья твои не смиренны и точны,
И в жёсткой игре отнимают дыханье.
Повязку снимая, в глаза мне посмотришь,
В которых зрачки, так безумны и влажны.
Бездонную страсть навсегда ты запомнишь,
Что будет потом, всё равно и неважно.
Потоки энергий по бешеным венам.
Раскатами грома по телу взорвутся.
И горечь полыни – разлуки оттенок,
Сюда захотим мы с тобою вернуться…