Перед толпой подростков шут:
безумный лик и взгляд безумный;
и каждый думал: «Этот плут
по меньшей мере полоумный».
А шут униженно стонал,
ниц падал не щадя колена –
ни дать – ни взять должник вассал
пред грозным взглядом сюзерена,
и все раскачивал толпу,
волне подобно бьющей в лодку:
то был непроходимо туп,
то мысли обнажал находку.
И в такт вихляниям шута
то там, то здесь взметались руки,
как будто щелканья кнута,
стегали их оркестра звуки.
Вот зал качнулся вправо, влево,
вот стал тихонько подвывать;
никто не понял, как посмел он
шуту себя завоевать,
когда произошла подмена
оригиналов на эрзац,
зал трансформировав в арену,
арену превративши в плац.
И их глаза под диким взглядом
застыли словно прохоря
тупых рабов перед парадом
у пьедестала короля.
Шуту плевать что с ними будет;
кляня им выбранную роль,
мстя за колпак, он всех осудит
и всех казнит пока король!