"...Я по первому снегу бреду,
в сердце ландыши вспыхнувших сил..."
( С.Есенин )
Пришёл январь.
На побережье
пришла красавица-зима...
А первый снег - он самый нежный -
зачем-то свёл меня с ума...
Опять суббота.
Чайный домик
напротив въезда в аквапарк...
Визит мой стал сюда, как допинг,
как Орлеан для Жанны д'Арк...
Фруктовый чай.
Лимон...Шиповник...
В большой стакан - по капле ром...
А память кое-что припомнит
и станет строчкой под пером...
Мой первый снег.
Моя надежда,
как долго ждали мы тебя...
Ты, как узор, на побережье -
Бреду, любуясь и любя...
* * * * *
Невеста-солнце над заливом
как будто скрылась под фату,
но в дымке кажется счастливой
и в даль роняет теплоту.
Люблю босой по побережью
бродить,любуясь волн игрой...
Они с песком играют нежно
июльской знойною порой.
Здесь очень близко к соснам дюны,
так далеко здесь до стихий...
И я,в душе такой же юный,
пишу о Юрмале стихи.
* * * * *
На Рижском взморье, где пела Лайма,
В "Юрас Перле" - ресторане...
Глоточек "Джемиссон" и ломтик лайма,
Оркестра блюз на данц - веранде.
И танец медленный , и взгляд на волны,
И чаек шумных любовный клекот...
Комочек прошлого, пусть и не полный,
Как боль разлук таких нелегких...
Сейчас люблю гулять по взморью
зимой и летом, в дождь и в слякоть...
А "Юрас Перле" давно история,
не надо только жалеть и плакать...
* * * * *
Я сверху вижу -тонет солнце,
в волну роняя облик свой...
ты разливаешь естество,
как гейша знатному японцу...
В кафе высотном, рядом с Jomas,
сидим, сыр-солнце проводив,
сбиваемся на позитив,
и выше нас лишь Старый Томас...
Глоток вина, и крепкий кофе,
и скоростного счастья лифт...
Я был в полшаге от Любви,
так высоко, как на Голгофе...
* * * * *
В Юрмале сегодня фейерверк -
"Новая волна" взяла начало...
Взоры всех закинуты наверх,
так от песен сосны закачало...
Музыка становится близка -
в первый день поют одни поп-звезды...
Пальцем покрутил я у виска
и спросил: зачем сюда привез ты?...
Лучше б дома, да на весь экран
слушал я и Лепса, и Меладзе...
Toni Braxton получила гран,
лишь успев до Mайори добраться...
Юным конкурсантам повезло:
солнце, небо, сосны, дюны, море -
пели нам на радость, им на зло -
тем, кто им оценки ставил, споря...
Мне приятно слушать голоса,
юных, друг на друга не похожих...
Паулса, как зебра, полоса -
как Маэстро хочет, он не может...
А не может Раймонд насовсем
одного Крутого вдруг оставить...
То, к чему склонял его их сейм -
Клин меж нами музыкою вставить..
* * * * *
Супружеская чета -
два известных маэстро -
по безлюдному берегу
долго и молча брели.
Море в схватке со штормом
кипело и пело.
Мне казалось -
в раскатах природы оркестра
большое что-то
они постигли и обрели.
Море сладить не в силах
с порывистым ветром,
стонало, словно мир раскололся,
ревело вдали,
сосны в восторге снимали
зеленые шляпы из фетра
и низко кланялись в пояс
им до самой земли.
Они слышали в этом
диком хаосе рая,
как воистину бушевали
Бетховен, Моцарт и Бах,
а море сыр-солнце
кромсало в зубах,
и кровь его в волнах
плескалась, как будто играя...
Было поздно,
и на пустыню похож был берег....
Только сосны и небо.
Два маэстро и море одно.
Все кипело и пело.
Так кипело,
что нельзя угадать было,
скоро ль остынет ОНО.
Они молча брели
и, как дети,
через каждые десять шагов
целовались,
на весу простую
авоську держа,
где ржаного буханка
хлеба валялась.
Они очень любили друг друга.
И музыку тоже.
И все на свете
во имя светлого мятежа.
Чайки белоголовые!
Чайки совсем седые!
Птицы, низко летая
над Рижским заливом,
сели нА воду,
стали на нотные знаки похожи,
прибивало их к берегу
волн белозубых приливом
и кричали они,
и бились крылами о волны,
и песню их
передать-то немыслимо было,
а море по-прежнему
яростно очень штормило,
два маэстро шли
нежно обнявшись их мимо.
Вдруг застыли
и ясным на миг стало небо,
чайки с клекотом плавали
и, мир осязая другой,
вдруг увидели
горсточки черного хлеба
им протянуты
тонкой и доброй рукой...
Этой вечной симфонии жизни
он никогда не напишет,
и она никогда не воспроизведет
своей виртуозной игрой,
только светлые волны
янтарные камушки лижут,
только снова над миром
стоит небосвод голубой...
У черты они ,
за которой - неслышная осень -
этот старый и добрый колдун
гладит главы огромных
и гладкоствольных сосен
на зелено-желтой границе
волн и дюн....
Было поздно.
Но ,быть может, сбылась их мечта -
они что-то большое
постигли и обрели.
Два маэстро -
супружеская чета
навстречу бессмертью
по пляжу брели.
* * * * *
День уснул.Устало смежил веки.
В Майори закат давно погас...
Мы с тобой встречались в прошлом веке,
наконец-то встретились сейчас...
Вечер тих, и мы спешим на поезд -
Электричка в Дубулты видна -
не хочу, кончалась чтобы повесть,
разве в этом есть моя вина?
Мы стоим так близко на перроне,
глаз своих не можем отвести;
я, как птицу, сжал твои ладони,
чтобы в Ригу к мужу отвезти...