Гроза угадывалась, подразумевалась
тем, что дышалось тяжелей,
как будто ватная усталость
дремотой изнуряла на жаре.
И силы таяли, всё менее
сопротивляться вялости могла,
в сна погружаясь растворение,
лицом в ладонь легла.
Но, не успев ещё забыться,
сознанье зафиксировало взгляд
печальной Лебеди-девицы,
морскую сумрачную гладь,
затишье грозное природы -
вот грянет шквал! -
тому контрастом образ кроткой
Царевны-девочки у Чёрных скал.
Утрачен сон, дитя жалею,
и вновь, и вновь ищу ответ:
что станет вскоре с нею,
когда завоет буря и померкнет свет?
Не близок страх перед пучиной,
и под кокошником светло её чело;
ужель над бездной крылия поднимут -
ни с чем останется разгневанный силок?
О, Врубеля печальное творенье!
Столетье на краю беды
хранишь ты тайну, в озареньи
хрустальных крыл мечты...