Он был совсем простым. Без вычурностей. Даже рубашка на нём была скромной: без новомодных, гламурных узоров и блёсток, с одной только нехитрой надписью, указывающей на его происхождение. Вернее, на место его рождения.
Он был безотказным: одинаково добросовестно служил и детям, и взрослым, и ни разу не подвёл никого, что говорило о его надёжности. С ним можно было и в поход, и в разведку, и невыносимую жару, и в лютую стужу – он всегда был готов прийти на помощь.
Его любили в семье. Да и как можно было его не любить, ведь он всегда был готов поиграть с домашним питомцем – озорным рыжим котёнком Васькой. Ах, какая это была увлекательная игра! Нечто среднее между «прятками» и «догонялками». Кажется, это называлось «пятнашки».
А ещё он был творцом. Из-под его пера выходили одинаково замечательные лирические стихи и умная, серьёзная проза. А как он рисовал!..Рисунки, созданные им, отличались чистотой и искренностью. Его творения не были помпезными , ничего лишнего – простота и лаконичность.
Но всему приходит конец. Так случилось и с ним – он исписался. Да-да, такое бывает с творческими личностями: вдруг исчезает стержень, на котором всё держалось. Вроде бы и силы еще остались, и внешне почти не изменился, но…От человека остается лишь оболочка, а внутри – пусто…Так и с ним: рубашка осталась, и даже буквы на ней почти не затерлись, а вот стержень – исписался.
Да, чуть не забыла: он был не только простым, но и автоматическим карандашом.
Конечно, можно было бы купить новый грифельный стержень и заправить карандаш. Он так же верно служил бы своим хозяевам, и они прожили бы вместе ещё долгие годы. Но то ли в ближайшем киоске не оказалось в продаже такой мелочи, как грифель, то ли по какой-нибудь другой причине он не был приобретён в своё время…Я уже и не помню. Знаю лишь, что на смену старому, верному другу был куплен целый набор новеньких карандашей различной степени твёрдости, в ярких, нарядных рубашках. А он сам был заброшен в нижний ящик письменного стола, куда время от времени хозяева складывали всякие устаревшие – и не очень – мелкие вещи. Там уже лежали до него: конверт от старого письма, ещё пахнущий терпкими духами; выцветшее фото мужчины в телогрейке – черно-белое, годов этак семидесятых; батарейки от фотоаппарата, уже слегка окислившиеся и, в принципе, ни на что не годные, что-то ещё…
Что случилось потом со старым карандашом – никто уже не скажет, так как никто не помнит. Возможно, что хозяйка, наводя однажды порядок в ящиках стола, выбросила его с остальным мусором, позабыв, как самоотверженно он отдавал всего себя служению этой дружной семье. А, может, рыжий Васька загнал его в щель между полом и плинтусом… Да это не так и важно теперь.
На стене, над письменным столом, до сих пор висит в самодельной деревянной рамочке рисунок, который он когда-то создал: ночное море, лунная дорожка на поверхности воды и маленький одинокий кораблик у горизонта…
Плыви, кораблик!..