Никогда в Маньчжурии я не был.
Отчего в вечерней тишине
Дальняя страна, другое небо
Грустью наполняют сердце мне?
От судеб спасаясь на чужбине,
Новый дом когда-то обрели
Русские в неведомом Харбине –
Далеко, на том краю земли.
Средь чужого странного народа
Жить отныне было суждено
И при этом радость и невзгоды
Принимать по-русски всё равно.
Слушаю – дневные смолкли звуки,
Вижу бледный лик за дымкой лет,
На коленях сложенные руки
И вечерний сумеречный свет.
Ой, душа, незрима и бесплотна,
Нет тебе ни смерти, ни преград!
Серою кукушкой перелётной
Ты лети, родная, на закат!
Тусклые равнины гаоляна,
Хмурая сибирская тайга,
Степи, сосны, синие туманы,
Вольных рек крутые берега…
Там, в глуши полуночного сада,
В серебре черёмух лунный свет
Плещет соловьиным водопадом,
Памятью негаснущей согрет.
Как жилось вам, русские в Харбине?
Новый мир поднялся из руин –
Так велось от века и доныне –
С миром изменился и Харбин.
Всюду небоскрёбы, автострады,
Пёстрая людская толчея…
А кресты за тихою оградой –
Только след прошедшего жилья.
Стёрлись имена, пропали даты…
Только помню, сколько бы ни жил:
Дед мой молодым ещё солдатом
В том далёком городе служил.
Но потом вернулся он в Россию,
Дом построил, народил детей…
Что ж опять с неодолимой силой
Дальнее звучит в душе моей?