Мандалу чертит буддистский монах,
Кровь запеклась у него на руках -
Он не убил, но пытался убить
Чей-то закон естества.
Пуган уже был нирваной. И что?
Кружит по-прежнему мир-шапито,
Дав указание каждому быть,
Звонко растратив слова.
Но в созерцаньи есть маленький плюс -
Молча подумай: "А я не боюсь".
В этом ли сила, чтоб замертво лечь?
Думай - зачем голова?
Пусть же монах соблюдает обет -
Что-то святое, чего уже нет -
Гордо несёт над покатостью плеч.
Втрое заплатит молва.
Выигран бой у чужих площадей -
Только вот всех не заманишь людей
К свету, добру и прощенью обид -
Мир был для них маловат.
Я не считаю, что должен пасти
Тех, кто не хочет другого спасти.
Что-то хорошее мне не сулит
Этот шальной газават.
Но я припомню былое и вдруг
Смоется кровь с окровавленных рук,
И потечёт вновь по венам тоски,
В утро влетит, как сова.
Стану я снова мудрее и вот
За три версты обойду эшафот,
Сердца собрав ледяные куски -
Эта печаль не нова...