Прекрасная Дама вошла в купе, кокетливо сделала пальчиками родному перрону и задвинула шторку.
А чуть погодя добры молодцы проявились в проёме.
Четверо почему-то.
Трое – солдатики. Безусые, задорные, ушлые.
Четвёртый – в фейерверке «звёзд эполетных», - ярче, взрослее, солиднее.
Пока молодёжь, балагуря, устраивала нехитрые свои вещички под полочки, бравый гусар, словно подобное предписано по уставу ему, усом роскошным касался нежнейшей изнаночки чувственного дамского локотка .
– Мадам, – ублажал он её голосом, коему возразить невозможно, – а не смогли бы Вы оказать нам любезность и ...перелечь на МОЮ нижнюю полку.
Прекрасная Дама совсем уже начала таять и млеть в недвусмысленности гусарского штурма, когда офицер, подержав сколь следует паузу, закруглился в прелестном своём предложении:
- В соседнем купе!.. А мне за своими оболтусами хотелось бы здесь присмотреть.
С божьей помощью!
- Как Вы посмели, гусар!? – вспыхнула Прекрасная Дама и брезгливо отдёрнула слегка ручку, дрожавшую от едва рождённых надежд. – Предложить Даме! Освободить её законное место!? Мужлану!?!
- Как Вам будет угодно, мадам, – и не подумал обижаться военный, – только сна моего в ночи не тревожьте.
Никак мне после того не заснуть.
Солдатики так обрадовались нежданно обретённой свободе, что щедро изобразили своё абсолютное безучастие, когда Прекрасная Дама на потрясающие формы свои набрасывала чуть прозрачный халатик.
Долгое время затем ребятки, в ярком свете, молодецки общались под водочку, а Прекрасная Дама, часто вздыхая, ворочалась со спины на живот.
Но за полночь далеко сморило-таки и лихих добрых молодцев.
И стали они, дружно посапывая, стягивать прикипевшие к ногам сапоги, и степенно разматывать рулоны специфически влажных портянок…
Едва задремавшей Прекрасной Даме, в мгновение ока, стало так худо, как не бывало со времён её первой беременности.
Пулей покинула она, ставшую ей постылой, обитель.
В воздушном своём облачении не стучась влетела она в купе, где безоблачно млел офицер, унизивший её предложением.
Осторожно присев на краешек его спальных пространств, она принялась по родственному его тормошить:
- Капитан, умоляю проснитесь! Просыпайтесь же Вы, на-ко-нец!
Офицер шевельнулся чуть-чуть и, едва справившись со сладостью сновидений, приложил палец к губам: - Как же я умолял Вас, мадам!..
- Бога ради, простите меня, - горячо и униженно шептала Прекрасная Дама.
Ну идите же Вы скорее к своим. Ну, пожалуйста. Я согласна! Согла-сна!
-Со-гла-а-сна?! - лепетал офицер, протискивая ладошку под Прекрасную Даму.
...Только я подвинусь маленько…