Почти привыкла к золочёной клетке,
и жёрдочку считала веткой,
у прутьев, их не замечая,
в окно смотрела и молчала.
Не то чтобы забыла волю,
но притерпелась как-то к боли,
порой тоскуя и, нередко,
хотелось выбраться из клетки
прочь, на простор! Не возвратиться!
Она же птица!
Пружиня тоненькие лапки,
отталкивалась и, крылами, -
взмах! - будто бы взлетала.
О-о...как сердечко трепетало,
кровь полня радостью движенья!
А в горлышке рождалось пенье,
не пробудившись, умирало...
- Здесь, до весны, - она смирялась,
на жёрдочке сидела тихо,
в роскошном интерьере птица...