Новое движение к позитивизму [2], новая жажда позитивизма в нашем Отечестве связана с развязыванием небывалого кризиса, которого никогда на земле не было, связана с расцветом абсолютного кризиса нравственности, глубочайшим конфликтом сознания, разрывом всех со всеми. Опровергается всё разумное, насаждается самое чудовищное, немыслимое мракобесие. Но вместе с тем, в недрах золотых творческих приисков молодёжи зарождается и развивается новая, необычайно богатая золотая жила поэтического вдохновения. Откуда это? Как это может быть в условиях всеобщей деградации? Это сравнимо с появлением и развитием нового, свежего ростка рядом с прогнившим насквозь древом; новый росток с тем большим энтузиазмом входит в силу, чем больше хиреет отжившее древо, получая больше питания и света. Свежий, молодой росток вступает в борьбу со старым и побеждает. Так и цвет лотоса, вырастая из недр болота, своим удивительным цветом и чудесным ароматом привлекает к себе пчёл, шмелей, бабочек и стрекоз.
Вот задача: не заниматься чем-то внешним, но изучать самого себя и душа обретает мир, которого ещё не знала. Цель жизни не в счастливом довольстве, а в том, чтобы заслужить счастье - найти лекарство от всех разочарований, принимая которое, взращиваются долг, добродетель, мораль.
Останемся верными самим себе, своему труду, не доверяясь сверхмерной надежде на обещанный рай, уходящего погибающего зла, сознательно отравляющего наш разум, глумящегося над правдой. Земля устала под давлением тяжелого, сгнившего изнутри древа; пусть оно скорее уступит место молодому побегу, исполненному молодой энергией жизни.
Способность противостоять этому злу, может только искусство, поэзия позитивизма. В новом молодом древе позитивистской поэзии видится мощный источник, дышащий радостью жизни. Вслед за романтической поэзией, встаёт во весь рост позитивистская поэзия, преодолевающая грубый, воинствующий натурализм, царящий в нашем кризисном обществе. Сквозь вопли и клокочущие звуки адового диссонанса, всё увереннее звучит муза поэтического духа гармонии молодого нового племени, как гимн грядущей обновлённой природы. Юным поэтам и бардам предназначено судьбой обновить культуру, вдохнуть в неё новую, свежую жизнь. Романтическая риторика заменяется позитивистской. Под новым поэтическим знаменем позитивизма возжигается новый огонь энтузиазма. Вопли раненого зверя отжившей эпохи не заглушат песен нового возрождения. Вековая ложь разоблачена, создатели хаоса ада в агонии гибнут на наших глазах. Песнь возрождения позитивизма юных светла.
В эстетическом созерцании и в поэтическом вдохновении заложено мощное жизнеутверждающее начало. В искусстве, в том числе в поэзии, наличествует то, без чего невозможно развитие, - интуиция; в самой природе которой заложена идеальная чувственная обусловленность и созерцательность. Посредством созерцания высекается божья искра вдохновения, питаемая Разумом. Победа позитивного над негативным даёт понимание истины: зло изгоняется в небытие, добро устремляется к жизни, оно вечно, как вечны добро, благо, гармония мира, свобода, любовь. Насытив души светом знания, разум идёт дальше, зовёт к высокой цели. Мы вечны в вечном Разуме, показывающем нам знаки истинной красоты.
Рождение стиха с эстетической точки зрения, напоминает созревание плода. В появлении бутона содержится идея будущего плода, но постепенно бутон распускается удивительными нежными лепестками, привлекая своей красотой и нежным ароматом пчёл, шмелей и бабочек. Поэзия так же привлекательна новыми образами, мыслями, фантазией. Появление, развитие и созревание из цветка плода является заключительной стадией всего этого процесса в целом. При этом, каждый из последующих этапов развития бутона в плод, устраняет предыдущий этап, как отслуживший, отыгравший свою роль в творении плода, и одновременно, все этапы являются взаимосвязанными, взаимозаменяемыми, не противоречащие друг другу.
На определённом этапе поэтического творчества, поэты учатся познавать, что поэзия из себя представляет. В своём начальном проявлении самосознание поэта характеризуется желанием обладать творческим инструментарием, абстрактно ставит их в зависимость от себя, устраняя чужеродность, врывающуюся в виде иной самостоятельной жизни. В результате столкновений с другими самосознаниями, нередко вступает с ними в схватку, реализуя себя, как творческую личность. Поэзия не уподобляется той девице, которая кидается на шею кому попало. Нет! Она горда своим великолепием и красой. Даже посвятивший ей всю свою жизнь, всего самого себя, не может быть до конца уверен, что она будет к нему благосклонна. Она приветствует лишь тех, кто видит в ней путеводную звезду и следует к ней прямо, не отклоняясь в стороны, кто крепко держит руль и направляет паруса только к ней, к её приюту, кто не ищет в ней прибыльности, кто постоянно преследуем завистниками, параситами всех мастей и обличий.
Поэт реализует себя, подключая интуицию, через чувственное созерцание, в поэтике, в этике посредством выработки в себе вкуса чистого понятия, и по мере развития поэтического вкуса, поэт всё больше сливается с природой. Поэзия создаёт условия для прорыва к сознанию другого, к чужим переживаниям. Поэзия не столь реальна, как реальна сама жизнь, но реальная поэзия позитивизма в состоянии комбинировать понятия, максимально приближаясь к эмоциональным воздействиям реальной жизни, формировать логические суждения в сочетаниях, что позволяет сделать правильные жизненно важные выводы. Для реальной действительности одной поэтической логики недостаточно, но без логики путь к познанию истины смысла жизни закрыт вообще. Поэзия призвана, преодолевая противоречия, двигаться к действительному сущему. Худшее из зол – бездействие, инерция, порождающая низость и лицемерие. Бездействие оставляет человека на уровне вещи.
Поэт реализует своё моральное призвание в полной мере, лишь вступив в связь с другими людьми в труде, в поэзии, в науке. Для реализации себя человек нуждается в других людях. Множественность людей несёт множественность идеалов, неизбежен конфликт между ними, в котором побеждает лучший в моральном отношении, даже если внешне он побеждён.
Действие лучшего из лучших в моральном плане способствует прогрессу человечества. Каждый должен жить плодами своего труда, не паразитируя на других, это безнравственно. Государство обязано эффективно препятствовать паразитическому образу жизни, и гарантировать недееспособным достойную жизнь. В основе человеческого искусства и космического творчества содержатся аналогичные коды и являются откровениями. Вот почему есть уверенность, что однажды поэзия выйдет из берегов, как вешние воды реки, напоит чистой гармонией мифологию, науку, философию, религию и потечёт более содержательной рекой к безбрежному морю поэзии. Даже, если этой мечте не суждено полностью сбыться, она может вызвать добрую волну энтузиазма молодых поэтов.
Я приветствую вечно обновляющееся древо цветущей позитивной поэзии - поэзии юных!..
ПЕСНИ ЮНОГО ПЛЕМЕНИ РОССОВ.
Слушай песни, Земля, я поэт твой, пою тебе снова;
Вот уж флейта моя оживает от звука любого…
Если зов чей-нибудь, уловить только я не сумею, -
Этот в песне пробел, станет вечною грустью моею…
Пенье сфер в небесах - думы светлые мне навевало,
Счастье радости мне испытать доводилось немало.
Сколько виделось там, в глубине нашей тёмной ночИ, -
Неизвестной звезды зажигались посланий лучи!
Словно ждали, казалось, что я на призыв их отвечу,
Устремлялся мой взор, тем призывным сияньям навстречу.
С той гармонией звёзд, с тем вселенским спокойным теченьем –
Неба голос певцов отовсюду сливается пеньем…
В нашей жизни непросто - с всеобщею жизнью сливаться,
Даже лучшие песни - в подделки порой превратятся.
Со всеобщим напевом редко звучна она полнотою,
Песня общая наша не часто звучит красотою.
Вот уж новое племя поэтов предвижу приход,
Тех, кто с нашим народом - единою жизнью живёт.
Верю, жду и зову, чтоб смелей прозвучал над страной
Новый голос певца, кто сроднился с землёю родной.
Праздник песенный я - не сумел вам, друзья, принести,
Но надеюсь и жажду - Баяна для песен найти.
Знаю, песням в России нелёгок к признанию путь,
Красотою фальшивой - песнь у нас не крадут.
Пой же, юное сердце, открой свою новую песню!
Уж земля истомилась без песни добротной, живой.
Вдоволь песню насытим истоками юного сердца;
Пой же, юность России, певчее сердце открой!
Пусть услышим мы песни под звуки гитары,
Тех, кто рядом и тех, кто от нас так далёк.
Пусть звучат наши песни всеславные, русские даром,
Пойте песни о чувствах, кто петь о них раньше не мог!
Вот уж флейта моя оживает от звука любого…
Пойте песни для наших простых, безымянных людей!
Чтобы песнею новой - к полёту призвать лебедей, -
Надо песню отнять от всего притяженья земного!..
ПОЙ, ИВОЛГА, ПОЙ!
Верьте – не верьте, но дело не в дело, -
Льёт, заливает мир дождь обложной…
Иволга в мокрых ветвях вдруг запела, -
Хоть и намокла вся - пела с душой!
Вот оно как, хоть и малая птаха,
Всё же запела, дождя не боится…
Высветить солнце, не ведая страха,
Иволга песней своею стремится!
Припев:
Пой, Иволга, пой!
Если поётся;
Пой, солнцу, пой,
Пусть улыбнётся!.. – 2 раза
Как она пела свою серенаду,
Так это слышать бы, певчую, надо!
Как же тут солнцу ей не посветить?
Не ободрить её - птаха лети!..
Что же сидеть, ожидая погоды?
Век вековать и вздыхать о невзгодах…
Песен не петь у костра под дымок?
Тот не просушится, кто не промок…
Припев:
Пой, сердце, пой!
Если поётся;
Пой, солнцу, пой,
Пусть улыбнётся!.. – 2 раза
* * *
Друзья! Споёмте песню!
О дружестве споём!
Тех, кто всегда невесел,
Того не позовём…
Кто песнь не любит русскую,
Весёлую и грустную,
Того не позовём,
Без них - дружней споём!
Нам с песней не расстаться, -
Превыше нам всего,
Одно на всех богатство –
Напевов торжество!
Кто песнь не любит русскую,
Весёлую и грустную, -
Напевов торжество, -
Исполним без него!
Того нет лучше хора,
Где в лад сердца стучат,
Невежественных ссоры -
Наш хор не омрачат.
Кто песнь не любит русскую,
Весёлую и грустную,
Наш хор не омрачат,
Они пусть помолчат…
На новые дороги -
На песенный простор
Выходим, не уроним,
Возносим к звёздам хор!
Кто песнь не любит русскую,
Весёлую и грустную,
Мы вас не позовём,
Без вас - дружней споём!..
Так с песенной отвагой
Споёмте у костра,
С гитарою, без шпаги
Провозгласим: «Ура!..»
Кто песнь не любит русскую,
Весёлую и грустную,
Без вас мы у костра
Провозгласим: «Ура!..»
Пусть юных сердце бьётся
С лицейской песней в такт,
Припевом отзовётся,
Кто песне доброй рад!
Кто песнь не любит русскую,
Весёлую и грустную,
Мы говорим: «Прости,
Но нам - не по пути…»
Друзья! Споёмте песню!
О дружестве споём!
Тех, кто всегда невесел,
Того не позовём…
Кто песнь не любит русскую,
Весёлую и грустную,
Того не позовём,
Без них - дружней споём!
СОБИРАЯ ДРУЗЕЙ, РАСТЕРЯВШИХ ПО МИРУ.
Приглашаю, друзья, в парке коврик мелодий разостлан,
Коль понравится здесь, постоянный нам станет привал.
Ничего, что порой здесь царит запоздалая осень,
И волна за волной омывает печальный причал.
Соберёмся, друзья, у дверей моей утренней песни,
Сквозь напев прошлых лет, станем мир созерцать.
Пусть надвинулись тучи, над Руси редколесьем, -
Не мешают они нам звучанье небес постигать.
По домам ли сидеть нам ленивым, беспечным?
Вам на грудь и лицо льётся пусть вдохновенная песня!
Свет в глаза вам струится - нежный, трепетный, светлый,
Пусть и нощно и денно, будет песня нетленной!..
Ничего, что уж цвет не цветёт и не вяжется завязь,
Льёт поток животворный, пробудясь и расправясь;
Что во мне и у вас одряхлело, угасло для жизни,
Пусть в мелодии свежим светом радости брызнет!
Коль застанете, други, - будет заперта сердца обитель, -
Дверь взломайте, войдите, други, не уходите!
Коль мелодия песни - умолчит нам о дружбе, друзья,
Я прошу мне напомнить, - нам без песен и дня жить нельзя!
Я зажгу свой светильник, изливая на вас доброту,
Значит, жил не напрасно, дружбы свет обрету!
Уголки темноты, пусть рассеет сияньем своим,
И Святая Друзей Светлота, станет Счастьем моим!..
Ничего, что порой здесь царит запоздалая осень,
И волна за волной, омывают, печальный причал.
Приглашаю, друзья, в парке коврик мелодий разостлан,
Коль понравится здесь, постоянный нам станет привал.
НАУКА МУЗЫ ЮНОЙ РОССЫ.
Юный мой друг, непростая у музы дорожка.
С Юною Россой мы песен сплетаем венки.
Может быть, песни - в одну приютить нам обложку, -
На твоей полке местечко тетрадке найти?
В Книжной Палате местечка тетрадке той мало,
Там всё забито, и втиснуть тетрадку нельзя;
Песен листки, чтоб с тобою нас не порицали:
Будто, им путь преградили мы с вами, друзья.
Песенный стих двери сам не откроет. Кому-то
Книжку издать – беден юных приют.
Мы на обложке напишем: «Детская музы наука»,
Пусть её в шутку наукой такой назовут.
В этом названье тетради - печали немного,
Меньше, чем в книгах Палаты - несметная рать.
Нет, забавлять, и смешить они вовсе не могут,
Смыслом иным наполняем мы юных тетрадь.
Мы, лишь название новое в книжицу вставим,
Суть же их песенной, юный мой друг, мы оставим.
Вовсе скрывать вашей юной природы не станем,
Будь беспечальным, начальник Палаты печальной.
Детскою наукою мы никого не пугаем,
Песней мы в детской науке укрыться не мыслим.
Коль неожиданно муза тетради придёт к вам за данью,
К прежним стихам, свежих строчек в придачу вам вышлем.
Детским изгнанникам музы, пусть, даже, научной,
Вход закрывать не дозволено слову безбожно.
Муза у юных – свежей не отыщешь и лучше,
Коль её юность науками юных умножит.
Пусть вам до нас дела нет, но до книг дело есть вам, -
Бизнес художества Книжной Палаты Дома,
Хламом забиты. Путь, затемняя к свету талантам,
Но, лишь от юных спасенье; на юных надежда одна!
Только лишь юность послужит Отчизне порукой!
В них к совершенству в зачатке есть семя науки.
Что ж изгонять музы юных, так прямо с порога,
И предавать осмеянью наивные песни от Бога?
Нет, на Земле, столь бесчувственных лиц не бывало, -
В юных поэтах талантов бы не замечали.
Чтоб, хоть вниманьем своим не награждали,
Нет, глухотою такою к певцам не страдали.
Даже не взглянут: подносит к губам юный флейту;
С радостью слышит обычный народ флейту эту.
Певчее юное сердце волнительно в пенье,
Но не до музы вельможам, - простенькой юной свирели.
Песня – зови не зови – им не явится с песней.
Скромной мелодией день не напрасно отмечен;
С песенкой юных - крылья раскидывал вечер, -
Липа младою корою* печали излечит.
Если удастся все песни вложить нам в обложку,
На полке юных - удастся местечко найти;
Дарим научную первую юности книжку, -
Юной России - прекрасные песен венки!..
* Простые липовые дудочки и свирели делаются из молодых ветвей липы.
ПЕСНИ ЮНЫХ - ПЕРВОЙ СВЕЖЕСТЬЮ БОГАТЫ.
Песни юных - первой свежестью богаты.
Я услышал по весне их невзначай.
Эй, романтики восходов и закатов, -
Славьте наш гортанный журавлиный край!
Кто с душой поёт, лишь, тот поёт красиво, -
Журавлиная душа в нём оживёт.
Соловьиными восторгами Россия,-
Слёзы радости, как жемчуг соберёт!
Припев:
Взгляд прикован к небу журавлиным клином,
Слышать их призывы, выше нет желаний.
Нет чудеснее страны, как ты, Россия,
Нет таких прекрасных песенных скитаний!
Родники журчаньем Волгу прославляют,
А тайга приветно кедрами шумит.
Где закаты и рассветы не встречают,
Ту сторонку, разве есть за что любить?
Эй, романтики восходов и закатов, -
Необъятен певчий журавлиный край!
Ой, легки вы, песни юных, и крылаты, -
Слушай, сердце, и тихонько подпевай!
Припев:
Взгляд прикован к небу журавлиным клином,
Слышать их призывы, выше нет желаний.
Нет чудеснее страны, как ты, Россия,
Нет таких прекрасных песенных скитаний!
ИСПОВЕДЬ ПАРАСИТА.
(Мысленно вслед за Катуллом.)
Ох, несчастные те люди, пропитание кто ищет;
Но вдвойне несчастней этих, кто питанье не находит.
Если целый день он голод утолить свой не возможет,
Как вот я, весь день потратил, - крохи не нашёл ничтожной…
Что за день такой проклятый?! Выдрать бы ему глазищи,
И его не пожалел бы и на мизерный я грош.
Не припомню, чтобы за день, столько голодать пришлось?
В ремесле таком искальном, толку нет, хоть брось, дружище!
Разлюбили параситов золотая молодёжь.
На ноге одной стоял я целый день – и, хоть бы грош,
На второй ноге немного заработать довелось.
Заработал всё же столько, лучше б вовсе - ни гроша,
Ну, и что, скажи на милость, - продолжать мне поспрошать?..
Вот сегодня на прогулке - острословил, а они, -
Вместо денег и спасибо – в зубы двинуть норовили.
Говорю: «Куда собрались?» А они – стоят, молчат…
Говорю: «На кухне что ли собрались вы пировать?»
А они – молчат, молчат. Я шутить уж был не рад.
- Где обедаем сегодня? – вопрошаю, - все молчат,
И острот моих, я вижу, слышать больше не хотят…
Было время, за остроты, - был я месяц сыт и пьян,
А теперь, чтоб засмеялись? Ни за что… Смеюсь один.
Сам себе - и острослов я и слуга, и господин.
А один, оскалил зубы, как цепной какой-то пёс;
Издевательства не вынес, я ушёл, повесив нос.
Подхожу к другим и к третьим, и к четвёртым подхожу, -
Ни единственной улыбки, - что за казнь, - не нахожу.
Будто стачку объявили, словно на посту стоят,
И ни слова, ни полслова, хоть убей – не говорят…
Хоть прибей их, как гранитный каждый, как Наполеон,
Лишь одно мне остаётся, опереться на закон.
Сколько мне ещё придётся голодать, коль я – не вор?!
Заявлять в суды придётся, что опасен заговор.
Пусть их штрафами обложат за обед хороший мне,
А другого средства просто пообедать - средства нет.
Будет прок мне и Отчизне нашей, тоже будет прок;
И молчальникам хороший преподам теперь урок,
Пусть бездельники оплатят мне и Родине оброк.
И представь себе, удача за удачей шли ко мне,
И об палец свой ударить пальцем уж не надо мне.
Как из рога изобилья сыплется само собой,
И хожу я, руки в брюки, словно подлинный герой!
И другие параситы – с поздравленьями ко мне,
Обнимали и душили: "Ну, делись!" - кричали мне.
Всем кагалом крышевали мы со всех тебя сторон,
И теперь мы точно знаем, - ты богат, как фараон!..
До сих пор я сам не знаю, как же вырвался тогда,
Убегая без оглядки, сам не ведая куда.
Еле-еле отдышался, славил Бога, что я жив,
Обнимания такого, видит Бог, не заслужил…
И теперь мне жить не сладко, друг мой, сам ты посуди:
Выхожу гулять украдкой, чтоб никто не проследил.
И нигде теперь спасенья, мне от параситов нет,
Наглость больше не защита, и не увернуться мне.
И само даже спасенье, не спасёт меня нигде,
Не спастись от параситов - ни в огне и ни в воде.
И законники любезно отвернулись от меня,
И в глаза смеются даже, дескать, - сам же виноват.
Сам выпутывайся, дескать, ты из собственных сетей…
Ах, за что ж мне ухватиться? Разве я, их всех хитрей?
Ни опоры твёрдой нет мне, и не вижу выход я, -
Лишь одна теперь надежда, - жизнь приснилась бы, друзья…
СОЛНЦЕЛИКОЙ МУЗЕ.
Только Муза смерти жизнь дарует,
Ведь безлики толпы в царстве теней.
У теней имён вовек не будет,
Равно там молчат глупцы и гений.
Но кого поэты прославляют, -
Даже в царстве теней будут с ликом;
С ликованьем в песне величавой
Приобщатся к сонму лик великих.
На высоком троне лучезарном,
К ликам - взор царицы благосклонный.
И ближайший к трону визир главный,
Подзовёт к ней знаком благородным.
И представит Муза в яви чистой,
Пропоют о каждом яркой песней.
Им утёс опорой будет мшистой,
И с зарёй забрезжит гимн лучистый.
Станут ярче образы любимых,
Музою поэта воскресятся.
Лики, в свете Солнца отразимых,
И во взгляде искристом царицы.
ПЕСНЯ СЧАСТЬЯ.
ПРЕЛЮДИЯ К ИГРЕ МУЗЫКАЛЬНОЙ ФЛЕЙТЫ.
Отрывок из Муз. вступления к драме «Флейта из садов Семирамиды».
Пусть Господь мне сократит несчастья!
Сгубит всё, что не хочу желать я!
Гордость сокрушит моим подружкам
Флейта; станут ей они послушны.
Что прибавить к этому вступленью?
Мне явился мальчик в сновиденье.
Он сказал мне: «За игру в награду,
Я пошлю тебе пастушку Ладу.
Меж горою и рекой долина –
Первозданный уголок невинный.
Ниний, верь, что это без сомненья -
Лучшее к любви благословенье.
В рощах птиц немало голосистых,
И цветов красивых и душистых.
Девушки поют, от счастья плача,
Побывать здесь – редкая удача!
Заиграй своею вдохновенной
Флейтой – эхом музыки Вселенной.
Увеличишь сладость их желаний,
Возбуждая мёд воспоминаний.
Кто-то скажет: «Это путь бесстыдства,
Вызывать любовь флейты игрою…»
В мире всё - к одной любви стремится,
Солнце светом счастья Землю кроет.
Низкий человек стог поджигает,
Золото огонь лишь очищает;
Пусть я не святой, но флейты песней,
Помогаю вычистить грязь в сердце!..
Верю: мной довольно будет Небо,
Коль игрою флейтой вдохновенной
Очищаю грешным людям мысли,
И любовь земную ей возвысим!..
(Флейта играет, сама выговаривая слова песни).
«Ты играешь и поёшь недаром,
Наслажденье пробуждай нектаром.
Научи всех песней наслаждаться,
Научи всех наслаждаться танцем!
И об этом, верь, напишут драму,
Изукрасив песенным нектаром.
Кто не сможет оценить их сладость,
Не познает истинную радость.
Сладость манго, чуждая верблюдам,
Горьким оттого оно не будет.
Любят плод его, смакуя кушать,
В песнях искушённые кукушки!..»
Я хочу, друзья, стихотвореньем
Вызвать в вашем сердце изумленье!
Как хочу я музыкой и песней, -
Вызвать звук из Сердца Поднебесья!
Чу!.. Я слышу сладкую кукушку,
Это знак, что флейта мне послушна.
Пусть Господь все отведёт ненастья.
Так лети по свету, песня счастья!..
РОЗА И ШМЕЛЬ.
Маленькая цветочная поэма из «Восточных напевов».
Солнце раннее-раннее вышло купаться,
Невозможно за сердце своё заступаться.
Но купаться под вечер приду под Луною, -
Сердцу плачется в радости над белизною…
Кто с Луною купается этой чудесной,
Крылья-руки взлетают к сестрице небесной!
Под защитой её для любви расцветаю,
Над бутоном моим золотой шмель летает!..
На погибель мою, сладок мёд у бутона,
Соблазнила шмеля, даже вспомнить мне стыдно:
Сколько мёда во мне, капли жалко единой,
Исцелить ли шмеля сладострастием томным.
Чем оплатит мне шмель за своё исцеленье?
Говорят: розе медлить с дарами не надо,
Ведь весна не на век, дарит цвету усладу,
Предпочесть может он алость розы соседней.
Что тут скажешь, красавиц других здесь нимало,
И крылами и лапками их обнимал он…
Ах, как долго природа над цветом моим потрудилась,
Чтобы этой весной ароматное сердце раскрылось!..
Чтоб бутон наливался бы соком душистым,
Веселилось со шмелем таким золотистым, лучистым.
Ах, не дуй, ветерок, раскачался цветок головою,
Видишь, юная я, и ещё того счастья не стою.
Ах, нежданно, негаданно взгляд я шмеля повстречала!
Сладко, сладко его на бутоне своём раскачала,
Может, скажет поэт, я вполне уж теперь совершенна,
Грусть-печаль на Земле для любимых – мгновенна!..
Плетеница плетётся на этот бутон одинокий,
Я медовым уже напоить бы могла его соком;
Над бутоном моим шмель так долго летает, летает!
Лишь от этого сердце моё уж готово растаять…
Лепесток соскользнул, одеяньем цветка ненароком,
Неожиданно так лепесток сам собой развязался.
Вот уж рядом со мной золотой этот шмель оказался,
Рассказать не сумею, со мною, как ловко сражался…
Моё тело на это в ответ запылало, как пламя,
Трепетало, как только трепещется по ветру знамя;
Обнажённый бутон, он мгновенно прикрыл своим телом,
Ни вдохнуть я, ни выдохнуть я - не посмела…
Мне казалось, как будто он в самое сердце вселился,
Сок мой пил, захмелев от души веселился…
Не скрываю, что я больше уже не владела собою,
Будь, что будет со мною теперь и с моей головою…
Ах, впервые цвела я таким упоительным цветом!
Допьяна напоила влюблённого шмеля-поэта!
Он мою наготу прикрывал так старательно телом,
Ах, какое теперь до соперниц цветов моё дело!..
Я закрыла глаза, свет прекрасной зари погасила,
Ах, какая в любви несказанно могучая сила!
Даже вспомнить стыжусь: до чего те мгновения сладки, -
Как сжимали меня его нежные крылья и лапки!..
Необычны его, и столь трепетно сладки повадки,
Только вспомню, и сердце дрожит в лихорадке.
Только вспомню и сердце взлететь к небесам уж готово, -
Ой, подружки, сказать не могу я вам больше ни слова…
С этих пор я купаться под вечер люблю под Луною, -
Сердцу плачется в радости над белизною.
Но как раннее Солнце восходит и станет купаться, -
Невозможно за сердце своё заступаться...
ВОЛШЕБНАЯ НОЧЬ НА ДАЧЕ.
(Миниатюрная поэма по рассказу сына.)
Все спят. Здесь во мраке,
Лишь лают собаки.
И нет мне покое
Во время ночное.
Уткнувшись в страницы,
Хочу позабыться.
И, жизнь вспоминая,
Как книгу листаю…
Друзья мои детства
Мне тянут объятья,
С моими друзьями
Я всё забываю.
Зимою согрет я
Весенним порывом.
Я шлю вам приветы,
Желаю любви вам!
Хотелось мне кистью
Ваш облик прославить.
Лепить изваянья,
И славить стихами.
И вот я решился
Под вечер ненастный,
Опять поделиться
Мечтою прекрасной.
И вот уж пишу я
Письмо для подружки,
Как здесь мне живётся, –
У края опушки.
«Здесь есть и речушка
И пруд за сараем.
Вкруг пруда с мосточком,
Осока густая;
Виднеется церковь,
Есть озеро даже, -
Пройти к нему лесом, -
Быть надо отважным.
Мохнатые сосны,
Высокие ели,
Здесь водятся лисы,
И даже – медведи.
Малинник, такими
Растёт здесь кустами;
Что вы удивитесь,
Увидев то, сами.
В лесу много-много
Лисичек желтеет;
От мёда колоды,
За день тяжелеют.
В лесу здесь сосновом,
Так Солнце играет, -
Идёшь по тропинке, -
Душа замирает!
Бывает, за елью, -
Видение выйдет.
Скажи: сгинь отсюда,
Видение сгинет…
Вокруг тишина
Настолько там тихо,
Что просто не веришь,
Что где-то – шумиха…
Но страшно бывает,
Идёшь, дело к ночи;
И ты, заблудился, -
Спешишь, что есть мочи!
Чтоб только в лесу
Не остаться, - сомненье:
Возможно ль, хоть ночь
Провести здесь под елью?
Сосед рассказал мне,
(Сосед врать не станет),
Здесь призрак девицы
Под вечер блуждает, -
Вся в белой одежде,
Сама белолица.
В венке серебристом,
В мерцаньях лучистых.
Ещё мне припомнилась
«Сказка свирели»,
О тех журавлях,
Что над лесом летели.
Они услыхали,
Сквозь леса туманы, -
Отчаянный крик
Одного мальчугана.
И мальчику перья,
Те птицы роняли,
Для крыльев ему…
В небо крылья подняли…
Пишу я письмо,
И ничуть не робею;
Согласен стать птицей,
Жаль, крыл не имею…»
На этом я, под утро,
Письмо я кончаю;
Принял искушенье, -
Легко засыпаю…
МЫ ШЛИ ЗА КРАСОТОЙ.
Маленькая поэма.
Мы шли за красотой, светил нам лик прекрасный,
Всем было хорошо и на душе светло.
Светило Солнце днём, а ночью – звёзды Счастья,
Нам дружба – поводырь, а песня – божество!
Но радость для друзей, лишь временной бывает,
Один упал в пути [1], другой погиб случайно [2]:
И я, лишь крепче посох свой сжимая,
Иду, где красота с улыбкой величавой.
Но лик свой красота, едва лишь показала,
И тотчас от меня далече улетала.
Надежды все мои не стоят и гроша,
Умчалась красота вдаль, крыльями шурша…
И долго я бреду в мучительной разлуке,
В неведомую даль, за дивной красотой.
Как долго выдержу души смущенья муки,
Где чужды люди мне, и я меж них чужой.
Не трудно было б мне в народе раствориться,
И тише бы воды, скрываясь в мураве;
Но, боже, как с такою участью смириться,
Чтоб кануть навсегда в той непроглядной мгле?
Мне слышны голоса: и тленна жизнь, и бренна, [3]
Но голоса в душе уже не заглушить;
Мне верится: в глубинах без границ Вселенной,
Нам вечно искрами светиться и кружить…
Видна, как наяву, - в сиянии вершина, -
Ни хладный лёд блистал на солнце, ни снега;
То взор мой долетал до душ людей счастливых,
Где нет нечистоты, ни подлого врага.
Когда бы путь прервал, по тьмою победимый,
Оставил бы в руках у Зла мечту мою.
Вершин сияние сквозь ночи мрак незримы,
Вот почему бреду и плачу, и пою.
Не вам, героям тьмы, пишу я строки эти,
Не сможете понять, что пережито мной;
Идите вы к себе, и сматывайте сети,
Мне только Бог и совесть могут быть судьёй.
Мне Солнце светит днём, а ночью – звёзды Счастья
Мне муза – поводырь, мне песня – божество.
За красотой иду, пусть светит лик прекрасный
И в сердце хорошо, и на душе светло!..
----------------------------------------
[1] – Анатолий Афанасьев, писатель.
[]2] – Иван Лысцов, поэт.
[3] - Бренный – нечистоты, грязь.
ГИМН ЮНОЙ РОССЕ.
Не дичок в наших рощах созреет,
Коль взлелеяны и зацвели!..
Там, где вороны только галдели, -
Молодые поют соловьи!..
Если с песнями день светлый прожит,
Если с песнями сердце в ладу,
Никакая стихия не сможет
Погасить молодую звезду...
Припев:
«Юная Росса» - юность России,
Нет вас светлее, нет вас красивей!
«Юная Росса» - певчее племя,
Новые песни, новое время!..
Журавлям в нашем небе не тесно,
Их купают восход и закат...
Так лети наша юная песня,
Сокликая в полёт журавлят!..
Славься, певчее юное племя,
Буду долго смотреть вам вослед...
Верно, дарит мне новое время
Счастье, - выше которого нет!..
Припев:
«Юная Росса» - юность России,
Нет вас светлее, нет вас красивей!
«Юная Росса» - певчее племя,
Новые песни, новое время!..
К ПОЭЗИИ.
О Муза! Пусть я неизвестный житель,
Но бескорыстный, страстный твой ревнитель;
Мне важно, что под солнечным сияньем,
Я сердцем слышу пенье мирозданья!
О Муза! Я хочу тебе служить,
Тобой дышать, одной тобою жить,
Моя святыня в песне. И отныне,
Хочу нести дары твоей святыне.
О Муза! Под твоею сенью дни -
Закончатся пусть песнями мои…
Пусть мой укромный, тихий уголок
Дарованною книгой стать бы мог.
О звёздах этих, Солнце и Луне,
И о цветах в родимой стороне,
О родниках студеного ручья,
Где полюбил бродить от детства я.
Всё, что приметить и услышать мог,
Чем наградил меня в даренье Бог.
О муза! Нашей жизни краток срок,
Чтоб выполнить задуманное смог,
Объять Природу с Музой - велика
Задача песнопевчего венка.
Дай поразмыслю… Лягу на траву,
Нет, прежде Яблоко Познания сорву,
Вкусив познанье Вечности нектар.
По-новому всем улыбнусь цветам.
Быть может, в танце закружу ином.
Под вечным звёздным сотканным ковром.
Бать может, в звёздах отыскать мне нужно
Свой вдохновенный край жемчужный?!
Спешим туда, Поэзия, туда,
Где непрерывна вечная страда.
Лети стрелой, поэзия-возница,
Где сонмы глаз горят безлицых!
Пусть встречный ветер треплет и колышет
Созвездьям гривы, вечность в гривах дышит.
Ах, как смешны картонные лошадки,
Что по земле влачатся к жизни сладкой,
И как нелеп людей самообман,
В игре нелепых смехотворных драм…
Что куклы, так бесчувственны к Природе,
Подвластные стремленью к глупой моде.
К народным ненавистные талантам -
К бродячим самостийным музыкантам.
Скажи им Муза напоследок всем - «прости»,
Цветам поэзии здесь больше не цвести.
НЕТ! – БЕСПРИЗОРНОЙ ОТЧИЗНЕ…
Маленькая поэма.
Пусть царит на Руси непогодина,
Пусть крещенский лютует мороз...
С детства грела нас песнями Родина:
Пели скрипки промёрзших берёз.
(]Из стихотворения «Русские берёзы», посвящённого приюту "Русские берёзы".)
Грустная сказка начало берёт:
Ветер морозный свистит у ворот…
Вижу в окошке лица сирот, -
Боже! Сиротством Россия живёт…
Как это вышло? Ветра мотив:
«Русских сироток Россия плодит…
Дети-сироты счастья не знают, -
Эти – болеют, те – умирают…»
- Что ж это значит? – не понимаю, -
Как так, - сироты, вдруг умирают?..
Кто это слышит? Кто это знает?
Ветер один только их отпевает…
Страшная сказка… Снится ли мне, -
Дети сироты в богатой стране?..
- Эй! Отворите скорей ворота, -
Плачет приютский в окне сирота…
В окнах – решётки, железные двери,
Голос не слышен мой. Камены стены…
Окна высоки, в окнах огни,
Хоть надорвись, - не услышат они…
Даже услышит, один сирота:
Матери нет, нет и отца.
Там беззащитен ребёнок больной,
Не допускают к свиданью со мной…
Сколько их этих детей на Руси?
Господи, к жизни детей воскреси!
Как это вышло? - не понимаю, -
Дети в богатой стране умирают?
Знают ли дети мать и отца?
С сирою долей смирились сердца…
Верно, не знают… Откуда им знать:
Есть ли на свете отец их и мать?
Что это? Как это? И почему, -
В нашей богатой стране? Не пойму…
Разве война у нас? Мы в оккупации ль,
Что бесприютные дети скитаются?
- Боже мой! Боже мой! – Сердце вскричало, -
Если у сказки такое начало,
Будет ли сказки жестокой конец?
Кто-то ответит ли мне, наконец?
- Слушай, отвечу, - мороз лютый с ветром, -
Снегом засыпал зимой всё на свете,
Детям легко в стужу сбиться с пути
И к воротам – ни пролезть, ни пройти…
Только из силы малыш выбивается,
Он с головою в сугроб погружается,
Ветер свирепый с дороги сбивает,
Вьюга гнусавит, его отпевая…
У беспризорника, так участь зла,
Год не продержится он без угла,
Если нет матери и нет отца,
Как достучатся к случайным сердцам?
Год по дворам без приюта скитается,
С добрыми, разве он где повстречается?
И пропадает малыш без следа,
Словно не жил он нигде никогда…
Голод и холод бедняжку гнетёт,
Гонит и гонит куда-то вперёд.
Плачь, хоть убейся, - не слышат в домах,
Крепче запоры запрут в теремах…
И не проси малость хлеба, тепла,
Господи, хоть бы трущоба была…
Хоть бы луч света пробился в ночи…
Нет! Всё напрасно… Кричи, не кричи…
В помощь нет доброго даже словца,
Ветер, да голод, мороз без конца…
Ей, вы, кто лакомо пьют и едят,
Разве малыш сирота виноват?!
Как объяснить, кто роскошно живёт,
Смерть, что в сугробах бездомного ждёт…
Сердце в груди закричало: «Долой!
Наше сиротство в стране мировой!..
У всех детей одна Родина Мать,
- Свергнем сиротство! - кричу я опять…
Как бы ни зол был мороз, как ни лют,
Волком не должен загрызть он сирот…
Нам не должно ни минуты покоя
Быть, коль одна есть слезинка сирот,
Коль на Руси нашей ходит изгоем,
И подаяньем голодный живёт…
Люди, позор несмываем Отчизне,
Где бесприютным живёт сирота;
Всех на Руси сиротинок отыщем,
Русь от позора спасём навсегда…
Верю, настанет тот день непременно,
Сирость на Русь не придёт никогда.
Пусть же зажжётся скорей во Вселенной,
Детства счастливого наша звезда…
- Эй! Отворите скорей ворота, -
Плачет ещё на Руси сирота…
Страшная сказка… Снится ли мне, -
Дети сироты в богатой стране?..
ЧИСТИЛИЩНЫЙ ОСТРОВ.
Мне говорили: напрасны к писанью старанья,
Каждый читает лишь о себе, для себя, про себя…
Кто-то стремится за новой строкою заранее,
Выбрать в прицел, как охотник, добычу любя.
Эту строку, что присвоил охотник-любитель,
Новый охотник с охотой берёт на прицел;
Стадный охотник, лучшей строки размножитель,
В сад мой зайди, может, новой строкой он зацвёл.
В этом саду поселился бродяга в лохмотьях,
Целой толпою зевак, попрошайка тот был окружён;
Все были знатны. С брильянтами перстни и кольца,
И тот оборванец, особым вниманьем их был награждён.
Пел оборванец, как чудом попал к ним на остров,
Пиратским ковчегом был хитростью он полонён,
И после крушенья, на остров пожаловал гостем,
Команда погибла, остался в живых, только он.
И вот он на острове принят тепло и радушно,
Вино предложили и комнату с мягкой постелью;
- Живи здесь и пой. Большего нам от тебя и не нужно,
Ты только нам пой. Очень рады мы все песнопенью.
Но в душу пришельцу стала тоска западать:
«Так не бывает, - подумал он, - эти ребята,
Просто за песню мягкую вам не постелют кровать,
Жатва с меня будет, как у пиратов – богата.
Эти друзья не потонут нигде, никогда,
Дело их верное, что на кострах не сгорает,
Не только меня, всю родню рабами впрягут на года,
Надо, хоть как-то отчалить живее из этого рая».
По-простоте своей, без промедления - их оборванец спросил:
«Будьте любезны, друзья, пожалуйте счёт, между нами».
Просьбою этой, однако же, всех оборванец взбесил,
Долго и больно так били его со словами:
«Каждому так воздаём, кто гостеприимство наше не чтит,
Кто безбожно и нагло попирает понятия наши;
- Вот тебе счёт от меня, я старался тебя от души угостить!
- Вот от меня тебе счёт - за жильё, - впредь будешь краше!..
Мы не обязаны вовсе терпеть в доме у нас этого хама!
Пусть, хоть душа у нас тряпкой была б половою,
В нашем раю, у подножья небесного храма,
Разве ж, друзья, потерпели б мы хамство такое?!»
- Вспомнил я, вспомнил я, вспомнил я, милые братья,
Вы уже били за это меня неоднажды!..
Только вот всё, вновь и вновь успеваю забыть я,
Лишь только остров покину я с этой наукой отважной!
- То-то же! – хором воскликнули все, - вот те наука!
Остров покинешь ты вскоре же наш, до свиданья!
Снова к пиратам плыви, живо ты в путь отправляйся,
Вот тебе лодка с веслом! Несчастный, греби, отгребайся!..
4. БУРНЫЙ ВАЛ.
Эй, укаченные, убаюканные волнами под взмётом ветра!
Очнитесь, все вольнолюбивые, живее спешите наверх!
Угрозой нависла беспримерная над нами беда. Грех нам
Отсиживаться в трюмах и ждать, пока пучина проглотит всех.
Дружнее, братья, за дело, противоборствуя пучине, не щадя сил,
Да не поддадимся слабости перед натиском бури великой.
Вспомним борьбу дедов наших, они напрягались из последних сил,
Пусть каждый ныне стяжает славу в борьбе со стихией дикой.
Не посрамим же мы трусостью предков священную память,
Они воздвигали державный корабль, на благоденствие нам, потомкам;
Кто же, кроме нас, на защиту поруганной славы станет,
Кто, кроме нас, сразится с пучиной жестокою стойко.
Станем же, братья, мы властны в своих справедливых желаньях,
Тёмным страстям безвольных, продажных людей, не потакая.
Чьи опозорены руки изменческой, предательской данью:
Предали в руки чужих - труды и славу дедов своими руками.
Деды наши Державный корабль мужественно воздвигали,
На благоденствие нам и нашим далёким потомкам.
Не посрамим же мы трусостью своею святую память,
Каждый добудет славу в борьбе с изменой жестокой.
ПОСВЯЩЕНИЕ МУЗЕ.
В орфическом во хмеле
Герой упал на землю, -
С Олимпа он свалился - от Богов;
И появилась Фея,
Надев ему на шею
Гирлянду Многозвездную Цветов…
Герой от сна очнулся,
От Музы встрепенулся,
И образы вокруг себя метал!
Заговорил стихами,
И звёзды пели сами, -
Театр - из Гирлянды оживал!..
И сцены Мир вращался,
Герой тот час общался,
Так с образами, как с самим собой.
Что было виртуально,
Что было натурально?! –
Один лишь знал он - славный наш герой.
Весь мир его видений,
Был лирой пробуждённый;
И ближе стал тот мир, чем жизнь сама;
Он собственным хотеньем,
Все пробуждал виденья,
Всю музыку и песни, и слова.
Само собой всё пелось,
Само собой смотрелось,
Так был театр в театре возрождён…
В нём - души возбуждались,
Игрой воспламенялись, -
Мир в созерцанье сказочном, как сон…
В том чистом созерцанье –
Звёзд Млечное мерцанье,
И музыка волшебная Небес;
Нам видится воочию
Волшебный дождь цветочный,
И зрителя с актёром вяжет песнь…
В единое искусство -
Все связаны искусно,
Здесь объективность рядом и субъект.
Сам мир – Творец искусства,
Как Солнце - автор утра,
И звёзды сами пишут пьесам текст.
А разум наш едва ли
Текст пьесы осознает,
Подобно, как картины полотно:
В ней знания о силе,
Тех воинов с картины,
Нет, даже на горчичное зерно.
Так пусть искусство наше,
Той сказки будет краше,
Где все глаза глядят самих себя!
Прошу: актёр и зритель,
Свой взор соедините,
В театре, – сердце музыки любя!..
В САДАХ ИСКУССТВА.
В садах искусства и народных песен, -
Природы устремленье с Музой в Вечность;
Зеркальным отраженьем песен мира –
Мелодия грозы – стихии Лира!
Мелодия – есть общее и первое,
Рождает песню из самой себя;
Где точность строф передаёт знамение
На празднествах эпох, как бытия.
И напряженье языка стремится,
Чтоб музыке природы подражать;
Чтоб звукам в слове музыкой излиться,
Могущество мелодий испытать.
Язык из мира образов и музык,
Сам к подражанью музыки стремиться.
Он зеркалом понятий многих служит,
И оком Солнца он не омрачится.
От духа музыки зависимое слово,
Того нет в лирике, чем музыка владеет;
Театр от музыки пошёл, это не ново, -
Исток его из хора всех трагедий.
Народный певчий хор – исток театра,
Народный хор – был идеальный зритель;
Хор был театром в форме сжатой,
Хор был – театра ревностный хранитель.
Театр – праздник восковых фигур.
Не портретирование - этой нашей жизни,
Не вымыслов фантазии простор, -
Храм Звёзд - Столпотворение Отчизны!..
Поэзия, ты вне пределов Мира,
Навеяна - Вселенской Головой.
Отбросив весь наряд житейский, мнимый,
Звучишь сама себе, сама собой!
Но лишь в тебе, Поэзия, реальность,
Ты указуешь истинную жизнь!
Лишь только в пенье хора – жизни праздник,
Пастушеской свирелью мир ожил!..
И публика себя в хоре ОРХЕСТРЫ,
Свободно узнавала, - в этом суть…
Меж публикой и хором, как известно, -
Различий вовсе не было ничуть…
Поющий хор - сам зритель идеальный,
Единый был и созерцатель он,
И сцены хор не знал первоначально,
Виденьем Мира, Мир был поглощён!
Вся прелесть первобытного театра,
В том и была, что каждый в нём – актёр;
Просты и ясны роли в том спектакле,
И также прост и ясен был сам хор.
Способна сцена сделать взор неясным,
Невосприимчивым к реалиям живым;
Поэт живой, когда живёт в согласье,
С тем, кто реально связан в жизни с ним…
Как в состоянье сна мы пребываем
В театре - затуманен мир дневной;
Но в Первозданном – весь перед очами,
Мир Истины царит, как мир иной!..
Зеркальным отраженьем песен мира –
Мелодия грозы – стихии Лира!
В садах искусства и народных песен, -
Природы устремленье с Музой в Вечность!..
НЕРУКОТВОРНЫХ ДЕЛ МАСТЕР.
Маленькая поэма, (сонеты).
Вам, приятели, подруги и друзья,
Простодушно рассказать решился я,
Изложить вам честь по чести всю, как есть -
Благодатную историю чудес.
Рассажу не ради красного словца, -
Это быль, вся - от начала до конца.
Пожалел бы я бумаги и чернил,
Если б повесть эту сам присочинил.
Будьте верными вы радостям, друзья,
Ради радости писал сонеты я;
Вам, подруги, уж спасибо и на том,
Что когда-нибудь помянете добром,
И на эти запылённые листы
Вы положите весенние цветы…
1.
К вам не пожалует покой,
Пусть будут в вашей мастерской:
И зимний сад – в горшках цветы
Невыразимой красоты,
И птицы весело поют,
Поющие фонтаны бьют;
Пусть ломятся от яств столы;
Девицы статны и милы –
Для вас танцуют и поют;
Пусть в вашу честь салют дают,
И произносят в вашу честь
Поэты пламенную речь…
Никто, ничто тебе, друг мой,
Не сможет подарить покой…
2.
Мороз зимы и лета зной,
И лес осенний, золотой,
И пенье соловья весной -
Не дарят истинный покой.
Но умудрился наш герой
Снискать и счастье, и покой,
Когда под вечер фартук свой
Снимал в своей он мастерской
И отдыхал от разных дел,
Рубаху белую надев.
Он брал чернила и перо
И голос – чисто серебро
Звенел его и без греха
Он славил Господа в стихах!..
3.
Так славил Господа в стихах,
Что песни на его устах
Тяжелый отгоняли сон,
Как будто в рай вознёсся он…
А утром, в окнах чуть рассвет, -
Вновь станет мастером поэт…
Так, день за днём, его звала:
Под вечер - муза, а дела
С рассветом, наградят его:
И пищу дарят, и тепло.
Таков был наш герой Божков –
Творец стихов, творец подков…
И воцарились в мастерской
Его – и счастье, и покой!..
4.
Но для людей округи той
Его и счастье, и покой
Плодили зависть. Тут и там -
За ним ходили по пятам
Друзья и недруги – все вдруг
Силки расставили вокруг.
Известно множество фантазий -
Кто любит ближним строить козни.
Но оставался, слеп и глух
К ним мастер, было недосуг,
Ведь слухом, взглядом, речью в нём
Руководились божеством:
Весь мир в себя он принимает,
И мыслью - мир весь обнимает…
5.
Кто лиру к сердцу прижимает,
Он, словно мир вес обнимает.
И вот настало торжество:
Ему предстало Божество
Во всём своём великолепье
Девицей, как тут не воспеть ей
Хвалу в изысканных словах!
Как не воскликнуть сердцем – ах!
Осанка, царственность движений,
В очах блистает света Гений!
Вошла и вмиг - всё засияло,
Речь, будто ручеёк журчала:
«Приветствую тебя, Божков!
Ты мастер дел и мастер слов!..
6.
Ты мастерством - и дел, и слов
Сумел разбить замки оков,
Преодолев все мельтешенья,
Возню людскую, копошенья,
Всех состязаний суетню, -
Всю эту мутную струю…
Тобой воспета жизнь сама –
Не суетная кутерьма.
Раскрыта тайна мирозданья,
Не разменял ты дарованье –
Во имя Истин Золотых –
На суету утех пустых…»
Тут сцены пьес в его окно
Вставлялись, словно – полотно…
7.
Напоминало полотно,
Всё, что забылось им давно,
А также много из того,
Что в мыслях не было его.
Не чудо разве – это дело?!
Его блаженству нет предела!..
Стоит наш мастер у окна,
И чувствует, что жизнь полна!
И понял он, в чём назначенье
Такого тайного ученья:
Бог выбрал проповедь такую,
Чтобы заслугу всю земную
С лихвою мастеру воздать, -
Господь умеет награждать!..
8.
Он так умеет награждать,
Что хочется всем передать
Об этом небывалом чуде,
Да так, что умный – не осудит:
Всё увязать в один орнамент,
На прочный выставить фундамент,
Чтоб, видя это – сердце пело,
И, чтоб ни червь, ни моль не съела...
Душевного хватило б пыла,
Чтоб силы с мудростью хватило!
Такие могут быть дела,
Что кругом голова пошла б!..
Прощаясь, Божество сказало:
«Возьми вот флейту для начала!»
9.
И сразу, как она сказала,
Вдруг - флейта нежно зазвучала,
И песни сами у певца
Слагались, трогая сердца!..
И мастер, предвкушая радость,
Шёл в лес, гулял среди дубов,
И пил нектар безмолвья слов:
Цветений, красок и прохлады, -
Всего, что дарит нам отраду
За благородный труд в награду…
И наслаждается душа:
Жизнь сменой счастья хороша!..
Пить радость, - надо не спешить:
Смотреть и слушать, песней жить!..
10.
Что лучше может в жизни быть:
И жить - как петь, и петь – как жить!..
Живой ручей, шуми и пой!
Созвучен песне говор твой!..
Приют лесной волнует кровь!..
Начну сегодня жить, как вновь;
Под звёздами в тиши лесной
Звучит отрадней голос мой:
«Моя лачужка – моя страна,
Костёр весёлый, царит весна!
Здесь ель мне лапу сама даёт,
Поспевший ужин к огню зовёт…»
Вблизи костёр цыган разводит,
И песню хор цыган заводит…
11.
Не зря молва в народе ходит:
«В их песнях - дух свободы бродит!…»
Запел цыган, потомок исполинов,
Стремясь мечтой к созвездиям небес,
Душа, свершая свой полёт орлиный, -
Забыла мир и вторит песне лес!..
Но вот умолкла эта песня пира,
Покой и сон теперь царят над миром…
Я шлю приветствие своё тому,
Кто, отгоняя сон, глядит во тьму…
Кому пригрезился в ночи безмолвной
В пустыне караван, иль океана волны…
Смотреть и слушать, и мечтаньем жить, -
Что лучшее на свете может быть?!
12.
Ни что не может в жизни лучше быть,
Чем тихую сторонушку любить?!
Когда с восходом Солнца тает мгла
И в искрах чувств рождаются слова:
«О Господи! Какая ж в этом сила,
Когда встаёт над Родиной Светило!..
И новый день зовёт для жизни новой,
Всегда для песен радостных готовый.
Пусть мирный край цветёт и счастьем дышит,
А зло, пусть и листочка не колышет.
Храни, Господь, лелей мою Державу!
Пролей своё Величье – ей во славу!»
А я теперь вам, люди, для начала
Настрою флейту, чтоб нежней звучала!..
13.
Хочу, чтоб флейта, так бы зазвучала,
Чтоб Солнце ярче на воде сверкало!..
Как пароходу – песня у причала,
Моей подруге чувствам отвечала.
Чтоб луг пестрелся яркими цветами,
На нём росинки – в травах трепетали;
И, как над ними синий купол неба, -
Господь картины даровал и мне бы.
Чтоб в тех картинах – всё пришло в движенье.
Восторг, чтоб душу приводил в смущенье…
У флейты золотой такая сила,
Что звуками весь мир преобразила!
Настрою флейту, чтоб нежней звучала,
Чтоб лучшим чувствам милой отвечала!..
14.
Ей флейта лучшим чувствам отвечала, -
Не зря же нам Господь их дал в Начале?!
Взволнуй ей сердце песенка простая!
Смелей играй ей флейта золотая!..
Какая сила флейты золотой!..
Она просила: «Пой, играй, родной!»
Я отвечал ей: «Милая, поверь, -
Тебе лишь доверяю я свирель,
Свою жалейку, дудочку, смычок!..»
Она в ответ: «Играй же, дурачок!..»
С тех пор я милой меньше говорю,
А только всё играю и пою!..
И воцарились в светлой мастерской
С тех самых пор - и счастье, и покой!..
ВОСКРЕСЕНИЕ.
Маленькая поэма, (венок сонетов.)
1
Воскрешён я, жизнь, Тобой;
Жизнь и смерть – вы бесконечны…
Для любви наш мир построен,
Я любовью жизнь помечу.
И не спросят нас, поверьте, -
Кто желал бы жизни вечной?
Кто желал бы вечной смерти? –
Если жизнь, так быстротечна.
Ты вначале - Сам воскреснешь,
И, моё приняв начало, -
Звёздами меня Ты встретишь,
Вечной смерти, вырвав жало…
Мы творим наш звёздный рай,
Как пчела родит свой рой…
2.
Как пчела родит свой рой, -
Я роЮ - свой рай земной.
И, меняясь, - всё отдам,
И себя - Тебе придам…
Страшна слепень - ночи жуть, -
Мысль напугана любая…
На бескрайность посягнут -
Не дано - в ней погибаем.
И, погибнув, воскресает, -
Новой жизнью жизнь моя:
В море воды возвращает, -
Речки тихая струя.
Так Твоё безбрежье, море, -
Мною, - станет всё иное.
3.
Мною, - станет всё иное,
Пусть я, как песчинка, мал, -
Но в Небытиенном море, -
К жизни - мною Ты воспрял…
Тем живёшь, что, умирая, -
Снова к жизни восстаёшь;
И у врат закрытых рая –
Ты, как Феникс оживёшь…
Тьма живёт, когда нет Света;
Луч блеснёт, - тьмы нет, как нет…
Тьма для Света, только средство –
Ярче проявить свой Свет!
Свет приемлю – посвященьем,
В том – моё к Тебе свеченье!
4.
В том - моё к Тебе свеченье!
Тьмой не утаишь огня…
Не в застое Бытия,
Растворится жизнь моя…
Сколь ни сладостны мгновенья, -
Могут быть у забытья, -
Виден свет во тьме яснее,
Тьма, ты - пища для огня.
Не бессилием желаний –
Века тьму преодолел,
Не в стремленье к подражанью –
В их сомнительный предел.
Воцарился Ты над тьмою,
Став во всём, - и всем, и мною…
5.
Став во всём, - и всем, и мною, -
Нет в Тебе Небытия.
Этой жизнью внеземною,
Не огранен гранью я…
Жизнь и смерть встают пред взором, -
В их согласье и в раздоре,
Всеедины, всеполны, -
Неохватны тьмой они…
Тьмы и Света нет вовне, -
Все равны, где лик - Светило.
И ничто не омрачило
Мир, коль Ты живёшь во мне.
И, достойный восхищенья, -
Ты умрёшь – в моём цветенье…
6.
Ты умрёшь в моём цветенье,
И воскреснешь в Воскресенье.
И живём мы тем полней, -
Я – в Тебе, а Ты – во мне!
Вот уж близок я до цели, -
Мои звёзды побледнели;
Мне к пределу своему –
Лестней выйти одному…
Одному, без сожаленья –
Получить вознагражденье:
Свет - всецелый, Свет – без тьмы,
Растворюсь в нём без сомненья…
Возродятся в нём цветы,
Возродишься к жизни Ты!
7.
Возродишься к жизни Ты!
Жизнь вдохнёшь в мои цветы:
В миг прекрасный воскрешенья,
Буйным будет их цветенье…
Красота неистощима,
Только с каждою весной, -
Яркость новью ощутима –
Несравненной красотой!
В красоте такая сила, -
Волшебство, - лишь посмотри, -
Как любовью осветило, -
Все цветенья изнутри!..
Рухнет звёздная семья,
К жизни новой призывая.
8.
К жизни новой призывая, -
Сам распятый на Кресте,
В той незримой высоте,
Поцелуй врага вкушая.
Мук моих - небес пределы
Ждут. Дождутся от меня -
Только этой жизни тело, -
Но не пламени огня?
Бездну бездн, пусть Бог познает,
В ней – распятие Своё,
С Ним мы вместе воскресая,
Жизни славу воздаём!
Не застудишь насмерть Ты -
Блещут звёздные цветы!
9.
Блещёт звёздные цветы,
Лишь затем Ты остужаешь, -
Что для новой красоты -
Все с любовью освещаешь.
Кто не слышит заклинание
Пира страсти - в их гульбе, -
Пусть не знают о Тебе,
О Твоём самопознанье.
Ты без них и без меня, -
Только голая стихия;
В ищущих, Первоогня, -
Красота Твоя и сила!
Ты, светилами играя, -
Украшаешь своды рая.
10.
Украшаешь своды рая, -
Всё в цветенье превращая,
Тьму бореньем победит,
Кто любовью скрасит жизнь.
Тьма над вечностью стояла,
Как холодная могила, -
Лютая, немая сила,
Мир собою поглощала.
Сердце в бездне озарило, -
Путь в надзвёздные края,
Светом солнечным дарило
Мудрость - кладезь бытия.
Перед жизнью не в долгу, -
Светоч в сердце сберегу.
11.
Светоч в сердце сберегу,
Заплатив ценой высокой, -
Не желал бы и врагу, -
Быть распятым одиноко.
Не дождавшись мук предела, -
Покорился я судьбе:
Обновлялось светом тело -
К новой жизни и к борьбе.
Не принудишь быть в неволе,
Сына Бога, не раба, -
Для души моей достойна -
Вечной радости судьба.
Тем надежду вновь ласкаю, -
Душу радостью питаю.
12.
Душу радостью питая,
Связан Вечностью с Тобой, -
И в Тебе вновь воскресаю,
Но и Ты – воскреснешь мной.
Утвердив концом – начало,
Ожило, что и не жило,
Не было чего, - вдруг – стало,
Светит новое Светило!
В тьме Твоей – незримый Свет -
Отсвет в звёздах нам явило.
Их мерцающий привет,
Светом новым осенило!
И желать любви могу,
Хоть былинкой на лугу!
13.
Хоть былинкой на лугу,
Зреть незримость – сердцем чаю,
В сердце - Свет Твой сберегу.
Солнце, с радостью встречая!
Всё во мне, что есть в Тебе,
И Любовь - царица чуда!
Следовать - зовёт судьбе, -
К звёздам, к Вечности и к людям!
Этой жизни смутный сон, -
В звёздах души наши есть:
Всё Природа: я и Он,
И Его Благая Весть!
В Воскресенье – явь земная,
Мой Творец, Твоя судьба я.
14.
Мой Творец, Твоя судьба я.
Ты – пастух созвездий рая!
Всё в Тебе, что есть и было, -
И во мне - Твоё всё живо!
Ты, свободу сберегая,
Даришь нам ключи от рая!
Обличая Змия лесть,
Что на Звёздном Древе есть.
Хоть вкушаем плод запретный,
Мир познать - нам не дано, -
Ни Тебе, ни мне – одно, -
Мы с Тобой, и мы ж – бессмертны.
Солнце новью расцвело, -
Вечность с жизнью – заодно!..
15.
Мой Творец, Твоя Судьба я, -
Хоть былинкой на лугу.
Душу, радостью питаю, -
Светоч в сердце сберегу.
Украшаешь своды рая
Блещут звёздные цветы,
К жизни новой призывая,
Возродишься к жизни Ты.
Ты умрёшь в моём цветенье,
Став во всём, - и всем, и мною;
В том – моё к Тебе свеченье, -
Мною станет всё иное…
Как пчела родит свой рой,
Воскрешён я, жизнь, Тобой!
БОРЕНИЕ СВЕТА И ТЬМЫ.
Маленькая поэма.
1. ПЕСНЯ ПОКЛОННИЦЫ МРАКА НОЧИ.
В шкатулку все упрячу звёзды ночи,
Сокрою в ней красу напевов дней.
Рассветы утра сделаю короче -
Туманней зори станут и темней…
Лучи зари ловлю в тенёты-сети.
Певуньям птицам – ворожу запрет…
Все краски утра зорьки предрассветной -
Упрячу глубже в сумрачный ларец…
Сокрою свет Луны и звёзд без срока,-
Их черной краской гуще оболью,
И в ночь торжеств безумья и порока
Всё погружу в бездонную ладью…
Назло всему чудесному, святому -
Безумное деянье совершу:
Пегасу Россы я на водопое
Змеи гремучей яда замешу.
Пусть песня смолкнет русская навечно,
Пусть канет в Лето, раз и навсегда,
Так музу безобразно изувечу, -
Никто так не увечил, никогда…
Всё доброе столкну на дно морское,
Всё светлое упрячу в облака;
Не будет в жизни у меня покоя,
Коль уцелеет, хоть одна строка.
Пусть ночь царит над каждым днём и утром,
Над красотой, над песней и добром.
Пока весь белый свет не взбаламучу,
Ни жить мне в этой жизни нипочём…
Рассветы утра станут всё короче,
Туманней зори станут и темней…
В шкатулке мрачной спрячу звёзды ночи,
Сокроются в ней - все красоты дней.
2. УТРЕННЯЯ ПЕСНЯ СОЛОВЬЯ.
Зажгись поярче, зорька золотая!
Гори, блистай, прекрасная заря!
Разлейся, радость, без конца, без края,
Пусть звёзды, как живые, говорят.
Украсится зарёю, небо краше,
Румяней станет солнце на заре!
Нет не от солнца лучших песен наших,
Любви нет не от солнца не Земле!..
Когда восхода солнца не встречаю,
Когда я песен зорьке не пою,
И с песнями любовь не повенчаю,
То лучше бы не жить мне, соловью!..
Так будь, заря, вовек благословенна,
Красотами души сияй, заря!
И песня соловьиная моя,
Пусть полнит жизнь любовью беспримерной!..
Разлейся, песня, без конца, без края,
Из золотого горла соловья!
Гори зарёй на небе, золотая
Душа осоловейная моя!..
3. ГИМН СОЛНЦУ.
На Востоке светом ярым,
Туч скопленье рассекая,
Зорька утра занималась,
Всеми красками играя!
Воссияй же Розой ярче,
Лепесточки распуская,
Здравствуй, Солнце! Здравствуй утро!
Здравствуй, зорька золотая!..
Пук лучей, пробившись к жизни,
Светом Землю озаряли,
Зазвенев, как струны арфы,
И кудрями засверкали…
Наполняли душу пеньем,
То - forte, то, замирая, -
Музы - в сердце, кровь – по жилам,
К песнопенью пробуждая!..
Песнь сама самозабвенно,
Исступлённо проплывала,
Душу золотой иглою –
Сладко-сладко прожигала…
Хоры на душе запели,
В ней костры ярей зардели,
Отзывались дрожью в теле
Звуки пикколо свирели…
И душа свирелью стала;
Солнцу трепетно внимала…
Начинала песня литься,
И в лучах его искриться!..
И душистые жасмины
Распускали лепесточки,
И росинки зазвенели,
Как волшебные звоночки…
Жизнь моя – частичка Солнца;
На ладье его мелодий -
По сверкающим стремнинам –
Шла в объятия природе.
И лучи на волнах пляшут -
К изумлению очей…
Жизнь моя, бери богатство
Утра солнечных лучей!
Из сокровищницы света, -
Дар нетленный, дар чудесный!
Нанижу на нити бусы
Солнцу трепетные песни!
Пусть сребристым перезвоном
Напевают ключевым,
И сверкают, как алмазы
Все на нитях дождевых!..
Солнце, Солнце! Гимны наши
Принимай в своих чертогах!
Очищай огнём блаженства
Нам печали и тревоги!..
Пусть сердца сольются с гимном,
В общей песенной отваге!
Солнце, Солнце, ты нам даришь
Звёзд пленительные саги!..
Воссияй же Розой ярче,
Лепесточки распуская,
Здравствуй, Солнце! Здравствуй утро!
Здравствуй, зорька золотая!..
На Востоке светом ярым,
Туч скопленье рассекая,
Зорька утра занималась,
В сердце красками играя!
КУКОЛЬНЫЙ НЕЗНАКОМЕЦ.
Музыкальная романтическая пьеса.
Действующие лица:
Руслан – путешественник, искатель счастья
Калинка – обитательница волшебного сада
Садовник
СЦЕНА ПЕРВАЯ.
Р у с л а н. (Плывёт в ладье, поёт.)
Парусник, отдавшись ветру поневоле,
С быстротою мчится по волнам реки;
Берег проплывает, редколесье, поле,
Ивы да берёзы, камни да пески…
Будто увлечён он древнею игрою, -
Устремляясь в вечность, ускоряет бег…
Тихое журчанье слышно за кормою,
И ладье доверяясь, счастлив человек!
Пенные отливы, волны неустанны,
Ветрами наполнен, парусник плывёт…
Всё, что было – в прошлом, впереди – туманно,
Только настоящим человек живёт.
Брошен ли знакомыми, предан ли любимыми,
Не беда, не стоит нам о том грустить.
Надо жить надеждами, что тобой хранимые,
Это помогает нам в жизненном пути.
Вот и деревенька! Странная какая!..
У реки – богатые терема-дворцы!
Слышится за ивами песенка простая,
Девушка купальщица спряталась в кусты…
Что ль причалить к бережку этому песчаному?
Может, здесь счастливая ждёт меня судьба?!
Вот уж громче слышится песня, как венчальная,
Здесь взойдёт счастливая для меня звезда!..
(Калинка только что искупалась, оделась, собралась уходить.)
Р у с л а н.
Постой, красавица, всего одно лишь слово,
Я странник. Вот ищу пристанища ночного.
Подскажешь ли: где мне найти ночлег -
На ночь одну? Мне скромно, без утех.
К а л и н к а.
Я, за других сказать вам не сумею,
А за себя сказать, робею и не смею…
Одно могу лишь я сказать для вас –
Садовник в доме заболел у нас.
И сад теперь совсем наш не ухожен,
Ты без меня зайди к нам, как прохожий…
Р у с л а н.
Мне лестно быть садовником в саду,
Я непременно в этот дом зайду.
Лишь только лодку к иве привяжу…
Гляжу на Вас и слов не нахожу…
К а л и н к а.
Я сразу Вам признаюсь, что я кукла,
Меня питают током, каждым утром…
Р у с л а н.
Ты это говоришь мне, верно знаешь,
Я тоже кукла, только заводная…
Земля – театр, мы роли здесь играем,
И хорошо об этом все мы знаем…
К а л и н к а.
Меня простите, но я внеземная. (Смеётся.)
Р у с л а н.
И я, ведь тоже, не с земного края. (Смеётся, так же, как и она.)
Я с радостью садовником бы стал,
Берёг бы свежесть трав на той тропинке,
Где ты гуляешь рано по утрам,
Где росы, как жемчужинки-слезинки…
И у скамьи, где любишь ты сидеть,
Живым огнём цветы будут гореть…
Скамью всю обовью гирляндами цветов,
И песни петь тебе всегда готов!
(Радостно поёт.)
Одна забота у Земли,
Чтоб мы любить могли.
Весне, чтоб не было конца,
Связавши нам сердца…
Чтоб свет предутренней зари
Касался наших лиц,
И вместе слушать мы могли,
Зарю, под щебет птиц…
На голове твоей венок –
Не смел бы, увядать.
Тебе я сердце бы в залог
Бессрочно мог отдать!
Для нас на небе россыпь звёзд,
И мир велик и прост.
Глядела б ты в речной поток,
Как солнечный цветок!
И я, чтоб не был убеждён,
Что это снится сон,
И руку бы, поймав рукой,
Душой обрёл покой!..
Нам каждый день, так был бы нов,
Не находил бы слов…
Являясь утром на порог,
Тебя б застал врасплох.
Весне той не было б конца,
Связавшей нам сердца.
Одна забота у Земли,
Что б мы любить могли!..
К а л и н к а.
Ах, если б сочинять мне песни…
Р о м а н.
Нет проще ничего на свете:
Ты песни сердцем сочиняй,
И будет в сердце вечный май!..
СЦЕНА ВТОРАЯ.
Р о м а н.
(Поливает розы в саду, напевая. Появляется заболевший Садовник, идет, опираясь на палочку.)
С а д о в н и к. (Обращается к Роману.)
Напевы, мой друг, у тебя хороши,
На этот напев я сюда поспешил;
А я без напевов, здесь жизнь созерцаю,
И что ожидает меня? – Я не знаю…
Смотрю и улыбка простая твоя,
Не то, что у многих, кого встретил я.
Р о м а н.
Знакомству с садовником рад несказанно,
Трудился ты много здесь лет постоянно…
С а д о в н и к.
Представь, был рыбак я. Рыбачил на море,
Кувшин драгоценностей выловил вскоре:
Брильянты такой были в нём красоты, -
Жемчужины в нём несказанной красы
Сияя цвели, как созвездий цветы!
Подруга взглянула на прелести эти,
Сказала: принёс ты никчемные вещи…
Пусть блещут они – жемчуга и алмазы,
Но я не взгляну на них, больше - ни разу…
Мой друг, наша жизнь только тем хороша,
Коль чистый брильянт обретает душа!..
Я диву давался, как ценит она,
Что тяжким трудом взял с морского я дна…
Подумал: а может она и права,
И кругом пошла у меня голова:
И вот, в знак признанья тебе, как поэту,
Сказал про живую жемчужину эту…
Р у с л а н.
Ты мне открылся, и я откроюсь тебе,
Много чудесного есть и в моей судьбе.
Розы сами ко мне приходят в сад:
Все они разные, у всех есть свой цвет и аромат.
Приходят в сад, живут в саду, текут за днями дни,
Всё новые цветы подходят к садовой двери.
Прогнать их не в силах, но места немного в саду, -
На бутонах их – свет зари, красоту их здесь не краду,
Их любимым дарю, и у каждой – есть песни свои,
Вот взгляни: из шипов их – цветы зацвели…
Хоть послушай одну ты из песен этих,
Таких песен не так уже много на свете…
(Поёт.)
По лугам ли иду, погружённый в мечты, -
Под ногами порой не замечу цветы?
И в полуночный час по тропинке бреду,
Не замечу упавшую в небе звезду…
Но со мною всегда луч звезды голубой,
Ароматы цветов неразлучны со мной,
Потому забываю про звёзду и цветы,
Что они неразлучны с венцом красоты!
То ли очи её прямо в душу глядят,
То ли звёздочки в небе – влюблено?
Был я счастлив, любимая, встретив тебя,
В песнях снова встречаюсь и снова…
В нежной зелени трав, запах русых волос,
А в лазури небес – синева милых глаз;
Не бескрылую песню любимой принёс.
Это певчего сердца рассказ.
Ты – мелодия нежная в песнях моих,
Ты собой вдохновляешь мой песенный стих.
Не забудем про это, что ты в сердце поэта,
А не в облике внешнем портрета…
С а д о в н и к.
Да ты, как мне видится, счастлив вполне,
Впервые счастливый увиделся мне.
Р у с л а н.
Счастливым я полностью стану тогда,
Как станем свободными раз навсегда.
Но птаха несчастная в клетке сидит.
Стать вольной не хочет, и в лес не летит.
Скажу ей: На волю давай улетим,
Она мне в ответ: лучше здесь посидим…
Нам в клетке вдвоём станет так хорошо!
Меня петь научишь, чего же ещё?
Скажу ей: в неволе не петь от души,
Но нет, её вольная воля страшит…
С а д о в н и к.
Ты время торопишь напрасно, друг мой,
Пусть время подарит вам ключ золотой!
Не так уж всё плохо. Работником будь,
О главном садовнике здесь не забудь.
Надеюсь, мы встретимся вскоре опять,
Пора мне вечернюю зорьку встречать…
Уходит.
СЦЕНА ТРЕТЬЯ.
Р у с л а н. (Тихо у окна зовёт Калинку.)
Калинка, Калинка, я здесь, я пришёл!
Корзину даров для тебя я нашёл.
Работу оставь, выходи, в чём ты есть,
И время не трать на одежды, я здесь.
Коль косы твои расплелись, заплету,
А, коль заплетённые, их расплету.
Не думай, чтоб ленты корсажа стянуть,
Как есть выходи, ведь минуты бегут…
Быстрей выходи по траве босиком,
С тобою мы рядом, Калина пойдём.
Не тщись, чтоб тебе украшенья надеть,
Пока не окутали тучи небес,
И ветры подуют от речки сильней,
Над речкой станицы летят журавлей!
Калина, напрасно светильник не жги,
Быстрей выходи, я прошу, - выходи!
Иди, в чём ты есть, наше время не трать,
Учить буду петь, танцевать, целовать…
Я шёл вот сюда, сам не знаю, зачем,
Не выйдешь, уйду, моя радость, ни с чем…
(Поёт.)
Убежим с тобою в лес, милая подруга,
Будет, ночь, будет рассвет, дуновенье юга.
Коль заблудимся, так что ж, дом искать не станем,
Под сосною вековой утро повстречаем,
Насладимся мы с тобой танцами желаний,
Жду тебя, родная, жду!.. Жду, мой друг желанный!
Руки сплетём, очи тонут в очах,
Повесть начнётся, пусть в наших сердцах.
Лунная ночь, сладкий запах цветов,
Флейта моя зазвучала без слов!..
Плесть я закончу цветочный венок,
Милая, я без тебя одинок…
Наша любовь, словно песня проста,
Петь не устанут о счастье уста…
(Поёт и танцует.)
Венок подарю, отниму, снова спрячу,
Игру мы наполним борьбою горячей,
Любовь наша станет простая, как песня,
Улыбки с объятьями, радости прелесть!
От слов не уйдём мы к молчанью с тобою,
Тебе свой секрет вечной песни открою.
С нас будет довольно: дадим и берём,
Мы радости светлой венец обретём!
Здесь пчёлы роятся, свой мёд собирая,
Скорей выходи, что ж ты медлишь, родная!
Цветы, что я в речке пустил, уж приплыли
До места того, что с тобой полюбили!
Тропинка к реке цветом благоухает,
Здесь звёзда так низко, так ярко блистают!..
К а л и н к а. (Музыкальный речитатив.)
Когда я иду за водой, и подхожу к тому месту – я улыбаюсь,
Я знаю, стоишь за деревьями ты, когда я иду за водой.
Когда прохожу это место, тихонько всегда напеваю,
Признайся, когда мою тайну узнал, что сюда я иду за водой!
Когда я с водою иду, кувшин наклоняется, льётся вода,
Кувшин мой наполнен водою, держу у бедра,
А он расплескался, тебя увидала я, просто беда,
Кувшин, знать, догадлив, что сердце сильнее стучит,
И песня сама в моём сердце звучит.
Улыбка моя мысли путает здесь у ручья,
Зачем ты так дерзко взглянул у ручья на меня?!
Зачем преградив мне дорогу, взглянул мне в лицо?
От взгляда повеяло, как ветерком мне в лицо.
Зачем ты из кос моих вынул цветок и мимо прошёл,
Считаешь, что куклу за руку брать не хорошо.
Зачем ты на землю под деревом не посадил.
А место усыпал цветами ты, мой господин?!
И, встретив меня, ты уходишь, и сердце уносишь моё,
Не знаю, как быть мне, что сердце поёт соловьём.
Теперь вот ты с песней приходишь, стоишь и поёшь у окна,
Скажи, как мне быть, что я делать, любимый, должна?
Зачем ты поёшь мне, зачем меня песней зовёшь,
Молчать ли с тобой, говорить ли, когда ты поёшь?
А в песню вплетаются новые, нежные звуки,
Как лебеди светлые сами мне просятся в руки!
Р у с л а н.
Ах, мимо прошла ты, одеждой коснувшись меня,
Как с острова сердца - повеял весны аромат,
И трепетом лёгким волна пробежала по мне,
И в сердце проникнув, шептала о вечной весне…
К а л и н к а.
Словами своими ты сердце девичье не мучай,
Ведь лотос цветёт, пусть, хоть Солнце за тучей,
Теперь не раскроется ль бедное девичье сердце -
В лучах твоего восходящего Солнца!
Р у с л а н.
Слова стали песней, в них слышится радость и мука,
Ты стала живая, ты больше не кукла, не кукла!..
ВОЛШЕБНЫЙ АПРЕЛЬ.
Маленькая сказочная поэма.
На цветы сели пчёлы влюблённые,
Рассказали мне сказку свою;
Были сказкой цветы опылённые,
Вам, друзья, эту сказку спою…
Действующие лица и исполнители:
Любовь-Берёзка
Тополёк
Берёзки-подружки
Светлячки
Карлик Мор
КАРТИНА ПЕРВАЯ.
Белые берёзы водят хороводы на снежной солнечной поляне. Только Любовь-Берёзка стоит одиноко в задумчивости.
ЛЮБОВЬ-БЕРЁЗКА. (Поёт.)
Песня в чудесном наряде весны постучалась,
Что-то неясное с чем-то неясным шептала,
И, навевая весеннее благоуханье,
Синих подснежников грустное очарованье…
Вот полотно, полюбуйтесь, подруженьки, сами…
(Расстилает перед собою белоснежное полотно с синими цветами.)
Грех ли похвастаться этими чудо цветами?!
Ах! Заигрались, подруженьки, солнце встречая,
Этих цветочков голубеньких не замечая…
(Появились две Девушки-Берёзки, берут за руку Любовь-Берёзку, приглашают в хоровод.)
ПЕРВАЯ ДЕВУШКА-БЕРЁЗКА.
Ах, Любовь-Берёзка,
Милая сестрица,
Что ж ты не приходишь
С нами веселиться?
ЛЮБОВЬ-БЕРЁЗКА.
Милые подружки,
Белые берёзы,
Из-под снега вышли
Нежные мимозы…
Милые сестрицы
Будьте осторожны –
Выйти из-под снега
Подснежникам сложно…
ВТОРАЯ ДЕВУШКА-БЕРЁЗКА.
Зря ты о цветочках,
Милая, мечтаешь…
Весна запоздала,
Снег никак не тает…
ЛЮБОВЬ-БЕРЁЗКА.
Девушки-подружки,
Вас не понимаю…
Видите: цветочки
Дружно оживают…
Полотно расшила
Синими цветами,
Видите, как мило -
Полюбуйтесь сами!
(Показывает белое полотно, расшитое синими цветами, подснежниками.)
Весело синеют
На снегу цветочки, -
Вот рушник расшитый -
Другу Тополёчку.
Милые подружки,
Друга навестите, -
Мой рушник весенний
Этот подарите.
ПЕРВАЯ ДЕВУШКА-БЕРЁЗКА..
Ах, твои цветочки,
Словно оживают,
Весело лепечут
И благоухают…
Твой рушник подарим
Другу Тополёчку,
О весне расскажут
Синие цветочки…
(Берут белоснежный рушник с вышитыми на нём синими цветами, весело убегают.)
ЛЮБОВЬ-БЕРЁЗКА. (Поёт.)
Если Топотёчек,
Мой рушник не примет,
Подарю веночек -
Из мимоз и лилий…
И без промедленья –
Веселей за дело, -
Для него веночек,
Рукотворный сделать;
Так хочу веночек
Тополёчку сделать!..
КАРТИНА ВТОРАЯ.
В снегу глубоком, под корнями -
Журчат весёлые ручьи;
Всё веселей весной с ручьями,-
Цветут весенние цветы…
В поле стоит одинокий Тополёк. Появляются две Девушки-Берёзки, дарят ему белоснежный рушник, украшенный синими цветами. Весело убегают.
ТОПОЛЁК.
(Рассматривает рушник. Речитатив.)
Вот подаренный рушник
Белизной блистает.
Ах, вы, синие цветы,
В вас души не чаю!..
Но стремлюсь всем сердцем к воле,
К дивной сказочной стране,
Где с берёзкой на просторе,
Проживу, как в чудном сне!
В синем небе, как цветочки, -
Золотые блещут сны:
Звёзды, звёздочки-веночки, -
Все в сиянии Луны…
В этом чудном океане -
Все для радости живут:
Блещут звёздочки в тумане -
И поют нам там и тут!..
Станем жить легко и просто,
Веселее с песней жить!
И моя Любовь-Берёзка
Сердце будет веселить!
(Вечереет. Появляются яркие светлячки. Одни - звонят в колокольчики и поют, другие – танцуют.)
ПЕРВЫЙ СВЕТЛЯЧОК. (Поёт.)
В далёкой роще, на косогоре
Любовь берёзонька растёт;
Слеза горячая во взоре
Снега растопит, расплавит лёд…
Поют подружки, танцуют пары,
Берёзки водят хоровод…
В снегах родятся цветы и травы,
Весёлый ручеёк поёт…
В ручей глядеть никто не станет,
Пройти к ручью никак нельзя;
Там на снегу - цветы не вянут,
Венок сплетают для меня…
В снегу глубоком, под корнями -
Журчат весёлые ручьи;
Всё веселей весной с ручьями,-
Цветут весенние цветы…
(Смолкает песня.)
ТОПОЛЁК. (Стоит в задумчивости. Речитатив.)
Благодарю подруг за утешенье,
Горят цветы, как украшенья…
Ах, если б одиночества мои -
Украсились венком цветов Любви!..
Ах, если б это милое создание, -
Берёзка белоствольная пришла,
Исполнила б заветное желание, -
Венок мне из живых цветов сплела…
Но сколько ждать венок её заветный?
Ведь можно долго безнадёжно ждать…
Она сама мне шлёт весны приметы,
Чего ж ещё мне Тополю желать?!
Взошла Луна и с тучками играет,
Пусть холодна ко мне моя Луна…
Пока зовёт берёзка молодая,
К ней поспешу, она совсем одна…
(Уходит.)
КАРТИНА ТРЕТЬЯ.
Не секите в лесу
Ради сока берёзы…
Люди, я вас прошу, -
Это русские слёзы…
ЛЮБОВЬ-БЕРЁЗКА. (Музыкальный речитатив.)
Посылала Тополю
Синие цветы;
Где ж ты, стройный Тополь мой?
Милый, где же ты?
Вот сплела для Тополя
Из цветов венок…
Заблудился Тополь мой, -
Не нашёл дорог…
Я одна Берёзонька
На горЕ стою,
В хороводы не хожу,
Песен не пою…
Неужели тропочки
Тополь не найдёт?
Неужели мой дружочек
Так и не придёт?.. (Плачет.)
В зале гасится свет. Появляется безобразный карлик Мор. Подходит к Любви-Берёзке, обнимает её.
КАРЛИК МОР. (Декламация.)
Берёзка стройная, белым бела,
Иль не заметила, - весна пришла?
Пойдём, Берёзонька, в мой сад со мной,
Есть уголок в саду, как рай земной!..
Хоть я и страшненький. Росточком мал,
Но крепко-накрепко тебя обнял…
Другое солнце нам сияет там,
Другим берёзонькам и тополям…
Там свет особенный, все сто светил,
Иные песни там, иной мотив…
Мы, как художники, рисуем жизнь…
- Меня согласна ль ты любить? - скажи…
Мир фантастический, сказочный мир, -
Устроим свадебку, и справим пир…
Хоть я и страшненький, росточком мал,
Но крепко-накрепко тебя обнял…
(Любовь-Берёзка резко отталкивает от себя Карлика Мора.)
КАРЛИК МОР (Говорит со злобой речитативом.)
Берёзка скверная, постой, постой!
Вся изойдёшь теперь, горюн слезой!
Мой ножик острый кору сечёт,
Мне сок берёзовый пусть натечёт…
КАРТИНА ЧЕТВЁРТАЯ.
В снегу глубоком, под корнями -
Журчат весёлые ручьи;
Всё веселей весной с ручьями,-
Цветут весенние цветы…
Появляется Тополёк. Подходит к Любви-Берёзке. Слышится журчанье ручья.
ТОПОЛЁК. (Музыкальный речитатив.)
Несёт ручей по ветру льдинки,
Пришла весна, весна пришла!
Чуть слышно капают слезинки,
И ясен день, и даль ясна…
Слышнее ручейков журчание,
И ветра шум, и щебет птиц…
Дарит весна очарование -
Дней солнцеглазых голубиц…
Белее белых лебедей
Берёзонька души моей,
Ты сказка русская моя -
В сиянье солнечного дня!
(Громче поёт.)
Ах, туманов белеющий полог,
Ни к чему занавесы твои…
Век разлуки томительно долог,
Сладкозвучны напевы струи…
Что за очи по-детски невинны
На меня из Берёзки глядят?
Твой ручей несказанно гулливый,
Он не ведает к рекам преград…
(Обнимает Любовь-Берёзку. Речитатив.)
Любимая, вспомни наш песенный сон,
Которым цвели и дышали;
Хоть больше уже не привидится он, -
Забудется нами едва ли.
Ты, помню, росла, словно лебедь бела,
Была ты светла, мне на радость цвела…
И песни, что пел я с тобою одной,
Летали над вешней волной!..
(Замечает ранку на стволе берёзки, перевязывает её тонкий ствол подаренным рушником.)
Берёзонька, берёзонька,
Израненной стоишь…
О чём ты шепчешь, милая?
О чём ручьём журчишь?
(Замечает в руках Любви-Берёзки венок. Берёт его в свои руки, прижимает к своему сердцу. Поёт.)
Венок чудесный,
Твои цветы -
Мне навевают
Весны мечты.
Венок весенний,
Знак красоты,
В цветах оживших –
Любви мечты!..
Бежит, струится,
Журчит ручей,
Любви-Берёзки -
К Душе моей!..
Теперь, берёзонька,
Навек с тобой…
Мы не расстанемся, -
Цвети и пой!..
ДЕРЕВЕНСКИЕ РАПСОДИИ.
Поэма.
Валентине Матлашевской, вдохновительнице моей музы посвящаю.
Брожу одиноко, средь мирных дубрав,
Ах, память – огонь негасимый!..
Где дикая роза в объятиях трав
Услышала плач соловьиный...
УВЕРТЮРА.
Поэма родилась, где дует ветерок -
Между дубов и чутких строк,
Где у ручья ракита золотая,
Врачует дух, листочками играя.
Здесь в простоте святой, такая сила!
Отрадой бескорыстною красива,
Лишь только птицы песней отвечали,
На все мои сокрытые печали;
И песнь души припевами венчали…
Мне вспомнилось, как в детстве, в месте том,
Венчался девушкой я - ивовым венком,
И песни сами, с той поры звучали…
1, ПРИЮТ ВДОХНОВЕНЬЯ.
Вот и пригорок тот… Там, за ручьём,
Родитель мой обрёл свой вечный дом,
И матушка моя… Дай, Бог, им радость рая, -
Всем сердцем к Богу часто я взываю…
Петелино лежит, как на ладони,
Где юность наша разливалась морем,
Несла меня на волнах бытия,
Здесь первых радостей познал секреты я…
И жизненный подарен мне урок,
Здесь, на пригорке, затканном туманом,
Вот над ручьём густой туман залёг,
Клубясь, как из кувшина джина, странно…
И в небе облаков белеют вереницы,
Овечьи будто - тучные стада.
От юности знакомые картины,
Нам дороги, как лик невесты милой.
Порой во сне являются ко мне,
С годами прошлое нам дорого вдвойне.
Не изменить и не придать забвенью,
Ни в горе, ни в печали, ни в веселье.
Внизу ручей, сокрытый тростниками,
Питается ключами-родниками,
Как я люблю студеный бег ручья,
Где всякий раз в жару купался я.
В нерукотворной каменной запруде,
С каймой порфировой травы, как в блюде;
И покидал запруду, окрылённый,
Как будто в мир был заново рождённый.
Весь косогор в гвоздиках и в ромашках,
Жужжанье пчёл в цветочных красных кашках,
У мостика одна ракита золотая,
В ручей, сколь помню, косы опускает.
А у корней её - трава густая
С фиалками ей корни украшает,
Шиповники колючие кустятся,
И птахи певчие в кустах густых гнездятся.
Журчит напевы им ручей студеный, быстрый,
Ключи повсюду бьют из-под корней,
Питая все побеги, как детей -
Ракиты серебристой и кустистой…
Чем тише у ручья журчанье,
Тем пенье его сердцу величавей.
По камням белым бульканье и всплески,
И капли-жемчуги, рассыпанные в блеске
В лучах полуденного солнца;
И, словно, у волшебного колодца,
Я замер в ожиданье чуда,
Всё помню, не забыть, покуда, жив я буду.
Всё тот же здесь бревенчатый мосток,
Отзывчивый всегда на каждый шаг,
Где по излучине ручья живой поток -
Ручей, чуть слышный в камышах…
Паук легко скользит по глади вод,
С травинками зелёными плывёт
На быстрину, где звонкое теченье, -
Невыразимо водяное пенье…
А в заводи, в кореньях у ракиты
Рыбёшки то стоят, то слишком быстры.
И сколько здесь для глаз моих услад –
В лучах полуденных и от ручья прохлад!
Откинусь на спину в траву и на цветы,
И к небесам летят крылатые мечты!
Ужель закончится когда-то эта нежность:
И мыслей новизна, и теплота, и свежесть?!
Сравнить могу с радушием друзей,
Дарить при встрече щедростью своей.
Вот жаворонок надо мной витает
По кругу, чуть крылом не задевает,
Возможно здесь гнездо его родное,
И в нём птенцы живут гурьбою…
Пусть мир души ничто не потревожит,
Пусть этот день, как вечность будет прожит.
Пусть льётся душ отрады и краса
Не упорхнёт бесследно в небеса…
Ах, слиться бы с хрустальными струями,
Остановив мгновенье чудесами!
Чтоб за строкою этой стихотворной,
Не возвращалась жизнь к толпе притворной.
Остаться бы здесь, в сказке, столь пьянящей,
Под тихий шёпот ручейков звенящих;
Где заросли, чуть слышно шелестят,
И так пьянит цветочный аромат.
Цветов незримых здесь в шатре прохлады
Неизъяснимый аромат - за песнь в награду…
Но что я вижу! Не солгу, ей - Богу! –
Пастушка с луга вышла на дорогу,
В деревню гонит небольшое стадо
И, словно мне в награду – хорошо
Играет на свирельке небольшой…
И долго я стоял, заворожённый:
Не Эхо ли Эллин явилось в дол зелёный,
Чтоб барду-страннику явить своё виденье –
Игру свирельки и живое пенье?!
Что было дальше? – Вспомнить не дерзаю…
То был ли сон, иль грёзы? – я не знаю.
Глазам своим не верил, суеверный,
Меня, как воскрешали всей деревней…
Как брата обнимали и ласкали,
По-очереди к сердцу прижимали,
И дружелюбных глаз не отводили,
По всей деревне с песнями водили.
И я ходил, исполнен изумленья,
Как будто было новое рожденье!
Чудесной нитью нас судьба связала,
И радость неземную показала!
Хотите, верьте: жизнь, как от начала,
Плыла, как будто - лодка от причала.
И радостью спешу я поделиться,
Как трепетна в груди моей синица!
Ах, как уйти, расстаться мне покорно
С цветами дикими в ковре этом из дёрна?!
Теперь, когда в душе покой и тишина,
Мечтам моим уж будет не до сна…
Уединюсь в обители лишь той,
Где ярче свет поэзии святой!
Там стану петь и опыт песен мой,
Пусть будет венчан только тишиной.
И, коль не в силах одолеть тревогу,
Природу призову я на подмогу.
Когда родится песня в тишине, -
Она слышней в эфирной вышине.
В грядущий день лететь прелестней ей.
Насытившись спокойным светом дней.
Чуть тронешь струны в тишине: вот-вот,
Свободней песня вылетит в полёт!
Не зря пастушки дудочка мне пела,
Поэта вдохновить – её святое дело!
Меж мной и ею – беспредельны дали,
В которые - проникнуть мне – едва ли
Сподобиться; но всё же, верю, - с ней
Незримой нитью связан был Орфей!..
2. В ПАМЯТИ – ВСЕЙ ЖИЗНИ СУТЬ.
Цветы, цветы, весенний блеск мгновенный,
Под сенью дуба храм мой незабвенный,
Фиалкам нежно-синим нет числа,
И с каждой – долго борется пчела.
Порой повеет ветерок залётный,
Дохнёт легонько музой мимолётной,
Мне душу, словно Солнце озарит,
Одна строка к другой благоволит.
И вот уж песни полилась струя,
Ах, пой, певунья, Родина моя!
И листья дуба шепчут мне в ответ:
Пиши! Прекрасней песен дела нет!
Вы, птахи милые, напойте на прощанье,
До новых встреч, до песенных свиданий!
Пора с Природой слиться воедино,
Вздымая к Солнцу – знамя гражданина,
Кто сердце воспитал для мирозданья,
Тот слушает призыв, тая дыханье!..
Проносятся мгновенья вдохновений,
Ничто не приведёт мечту в смятенье.
Здесь всё привносит, только мир и лад:
Стволов могучих, богатырских ряд,
Пространство с временем позолочу стихами,
Из чистых кладезей напьюсь живых отрад,
И пенье птиц, и плеск, и шум дубравы,
И благовеста гул небесной славы,
Всё это – не докучный шум витает,
Дубрава строй гармонии рождает…
Дохнул вечерний ветерок и свеж, и бодрый,
Глядят созвездья на мою дорогу,
Мои надежды крепнут понемногу,
Пора идти к домашнему порогу.
Наполнен тем, что слышалось в дубраве,
Делиться радостью отрадно со звездами…
Они свидетели - души ничто не гложет,
Смотреть на них ничто мешать не может.
Никто не опорочит цель мою,
Её, как честь врагам не отдаю!
Дух лучезарный, мчи к заветной цели,
В Петелино мечты мои созрели!..
Будь звучной, величавою строка,
Для неба петь – награда велика!..
3. ГРУСТНАЯ СКАЗКА.
Маленькая поэма.
Пусть царит на Руси непогодина,
Пусть крещенский лютует мороз...
С детства грела нас песнями Родина:
Пели скрипки промёрзших берёз.
(Из стихотворения «Русские берёзы», посвящённого приюту "Русские берёзы".)
Грустная сказка начало берёт:
Ветер морозный свистит у ворот…
Вижу в окошке лица сирот, -
Боже! Сиротством Россия живёт…
Как это вышло? Ветра мотив:
«Русских сироток Россия плодит…
Дети-сироты счастья не знают, -
Эти – болеют, те – умирают…»
- Что ж это значит? – не понимаю, -
Как так, - сироты, вдруг умирают?..
Кто это слышит? Кто это знает?
Ветер один только их отпевает…
Страшная сказка… Снится ли мне, -
Дети сироты в богатой стране?..
- Эй! Отворите скорей ворота, -
Плачет приютский в окне сирота…
В окнах – решётки, железные двери,
Голос не слышен мой. Камены стены…
Окна высоки, в окнах огни,
Хоть надорвись, - не услышат они…
Даже услышит, один сирота:
Матери нет, нет и отца.
Там беззащитен ребёнок больной,
Не допускают к свиданью со мной…
Сколько их этих детей на Руси?
Господи, к жизни детей воскреси!
Как это вышло? - не понимаю, -
Дети в богатой стране умирают?
Знают ли дети мать и отца?
С сирою долей смирились сердца…
Верно, не знают. Откуда им знать:
Есть ли на свете отец их и мать?
Что это? Как это? И почему, -
В нашей богатой стране? Не пойму…
Разве война у нас? Мы в оккупации ль,
Что бесприютные дети скитаются?
- Боже мой! Боже мой! – Сердце вскричало, -
Если у сказки такое начало,
Будет ли сказки жестокой конец?
Кто-то ответит ли мне, наконец?
- Слушай, отвечу, - мороз лютый с ветром, -
Снегом засыпал зимой всё на свете,
Детям легко в стужу сбиться с пути
И к воротам – ни пролезть, ни пройти…
Только из силы малыш выбивается,
Он с головою в сугроб погружается,
Ветер свирепый с дороги сбивает,
Вьюга гнусавит, его отпевая…
У беспризорника, так участь зла,
Год не продержится он без угла,
Если нет матери и нет отца,
Как достучатся к случайным сердцам?
Год по дворам без приюта скитается,
С добрыми, разве он где повстречается?
И пропадает малыш без следа,
Словно не жил он нигде никогда…
Голод и холод бедняжку гнетёт,
Гонит и гонит куда-то вперёд.
Плачь, хоть убейся, - не слышат в домах,
Крепче запоры запрут в теремах…
И не проси малость хлеба, тепла,
Господи, хоть бы трущоба была…
Хоть бы луч света пробился в ночи…
Нет! Всё напрасно… Кричи, не кричи…
В помощь нет доброго даже словца,
Ветер, да голод, мороз без конца…
Ей, вы, кто лакомо пьют и едят,
Разве малыш сирота виноват?!
Как объяснить, кто роскошно живёт,
Смерть, что в сугробах бездомного ждёт…
Сердце в груди закричало: «Долой!
Наше сиротство в стране мировой!..
У всех детей одна Родина Мать,
- Свергнем сиротство! - кричу я опять…
Как бы ни зол был мороз, как ни лют,
Волком не должен загрызть он сирот…
Нам не должно ни минуты покоя
Быть, коль одна есть слезинка сирот,
Коль на Руси нашей ходит изгоем,
И подаяньем голодный живёт…
Люди, позор несмываем Отчизне,
Где бесприютным живёт сирота;
Всех на Руси сиротинок отыщем,
Русь от позора спасём навсегда…
Верю, настанет тот день непременно,
Сирость на Русь не придёт никогда.
Пусть же зажжётся скорей во Вселенной,
Детства счастливого наша звезда…
- Эй! Отворите скорей ворота, -
Плачет ещё на Руси сирота…
Страшная сказка… Снится ли мне, -
Дети сироты в богатой стране?..
КОМУ НА РУСИ ЖИТЬ...
Представление райка.
Раёшник - пожилой мужчина, одетый на старый русский манер;
Шарманщик – одет в лохмотья, в руках расписная, шарманка;
Куклы на палках – герои нашего времени.
Действие происходит на городской площади, у небольшого райка, в виде старинного фотоаппарата, закреплённого на штативе-треножнике, завешенного ширмой.
В спектакле принимают участие празднующие горожане: ремесленники и торговцы, бродячие музыканты-шансонье, странствующие монахи и богема, старые и малые, дамы и господа, бездомные и калеки.
КАРТИНА ПЕРВАЯ.
Р а ё ш н и к. (Ходит вдоль ширмы райка, под напевы шарманки, громко декламирует, жестикулирует руками, обращает внимание прохожих на свой раёк.)
Я не царь русский,
Не король французский,
Не король шведский,
Не султан турецкий –
А я есть самый грозный Максимилиан, -
Царь римский,
Наместник египетский и индийский,
Владелец персидский...
Я в пышной столице от матери родился,
На своей супруге, королеве Трояне, женился,
У которой, - сын Наполеон от меня родился,
И который, - в такие авантюры пустился,
Что я долго, долго молился,
Пока от тех авантюр открестился...
Сюда глядите, господа, -
На красный дом - хороший вид...
Эх, жаль: со всех концов горит, -
На всю вселенную чадит...
Бездомный у ворот сидит,
На пламя с ужасом глядит:
Сидеть ему тут разрешается,
И даже спать – не возбраняется,
Собаки злые не кусаются,
И грязь тут вовсе не марается,
Но он глядит и удивляется,
Как дом горит, воспламеняется...
Зачем бездомного за шиворот хватают,
Как будто он есть тот, кто поджигает?
А тот - кричит, что он не поджигает,
Наоборот, водою пламя заливает...
А вот, господа, вам другой вид:
Жёлтый дом ясным пламенем горит...
Однако же, как всё-таки обидно –
Ни скорой помощи, ни пожарной – не видно...
Сгорит весь дом дотла, как пить дать, -
А где нам новых домов прикажете взять?..
Дома-то ведь на улицах не валяются,
А казна наша, - давно уже не пополняется...
А вот бездомный напротив дома стоит,
И, словно в угаре, сам с собой говорит:
«Эх, жаль: такие деньжищи пропали,
Лучше бы нищим эти деньги раздали,
Да лучше бы приюты на Руси открывали,
Да обмороженных бездомных обогревали...
Да деток безродных накормили,
Одели бы их потеплее, да обули...
Так нет же, вон в шею им поддают,
Никому и на кусок хлеба не подают...
А у самих-то деньжищ сколько!..
Ой, горько на Руси жить, горько...
Оттого и царит смертная попойка...
Смелее к райку подходите,
У кого на носу очки – лучше их протрите,
А кто без очков – в оба смотрите,
Свои карманы руками крепче прижмите –
Я за ваши грошИ не в ответе,
У меня самого, в карманах пронырливый ветер –
Из одного кармана - в другой гуляет,
Где в одном кармане – вошь на аркане,
А в другом, – блоха на цепи, - с вошью грызётся,
Того и гляди – цепь порвётся!..
Ну, как, - скажите, - деньги заведутся,
Когда такие звери в карманах грызутся?..
КАРТИНА ВТОРАЯ.
Р а ё ш н и к.
(Берёт за рукав шарманщика, подводит ближе к своему райку, обращается к шарманщику).
Сыграй, любезный, и спой для нас что-нибудь стоящее; я в это время наших кукольных героев на бамбуковые трости напяливать стану. А ты, брат, играй хорошо, так чтобы и на колокольне Ивана Великого слышно было.
Ш а р м а н щ и к.
(Задрал голову, смотрит на колокольню Ивана Великого, придерживая одной рукой свою шапку-ушанку.)
Ох, высота-то кака! Оттоль не то, что всю Москву, так всю Россею-матушку видать!.. Самое наше святое место! Святыня самая... (кричит громко) Так слышно будет, Иван Васильевич? (Послышался колокольный звон.) Ну, вот и слава Тебе Господи! Слышит-таки «Иван Великий» голос простого мужика!..
(Перекрестившись, играет на шарманке и поёт громко).
Занимается в полнеба
Над столицею заря,
В шапке заячьей облезлой
Пел шарманщик у кремля...
На мундире часового
Блещут пуговицы в ряд...
Боже, Боже, знать бояре
Вновь изменушку творят.
Припев:
Будет новый пророк –
Самозванец, обманщик...
И какой новый рай
Нам закажут тогда?..
Р а ё ш н и к.
(Придерживает руку шарманщика, говорит громко, взволнованно речитативом.)
Замолчи, замолчи,
Сумасшедший шарманщик,
Эту песню забыть
Мы должны навсегда...
Ш а р м а н щ и к. (Продолжает играть на своей шарманке, поёт.)
Нищим душу не согреет
Свет рубиновых лучей...
Пой, играй, моя шарманка
Души нищим обогрей...
Потухает, погасает
Над столицею заря...
- Все изменники бояре, -
Люди верно говорят...
Припев:
Будет новый пророк –
Самозванец, обманщик...
И в какой новый рай
Нас загонят тогда...
Р а ё ш н и к. (Придерживает руку шарманщика, говорит речитативом.)
Замолчи, замолчи,
Сумасшедший шарманщик,
Эту песню забыть
Надо нам навсегда...
(Обращается к почтенной публике, стоящей на сцене.)
Подходите, господа, смелее,
Смотрите в щелку веселее...
Эх, картинки покручу, поверчу,
Я ещё и не такое показать вам хочу...
Смотрите: направо – панорама,
Взглянешь и ахнешь прямо,
И станет вам: то – холодно, то – жарко!
И стольник за такой просмотр не жалко!..
Тут вам, как на ладони весь третий Рим,
Чем не город-титан – великан!
Водят по площадям сиволапого за аркан,
И бедного осла тянут за узду, -
Туда, куда-то к стойлу или к гнезду!..
Так, кажись, лобное то место звали,
Куда здоровых мужиков за чубы таскали,
Да по семь шкур с каждого мужика сдирали...
Да что ж вы, любезные, несмело стоите?
Бабоньки и мужики, смелей подходите,
По деревянной монете платите,
И хоть целый день представление смотрите...
Такого нигде не увидите вовек,
Подходи смелее, добрый человек!
Я покажу натуральные картины:
Кому на Руси дозволено жить,
А кому - лучше было бы ещё вчера умереть,
Чем такую диковинную диковину терпеть,
Под высоким забором скулить, вшей кормит,
Да на луну в морозную ночь волком выть...
КАРТИНА ТРЕТЬЯ.
Над ширмой райка появляются одна за другой куклы, нанизанные на бамбуковые палки. Куклы завершают шествие, плюхаются на мостовую под ноги раёшнику и шарманщику...
Р а ё ш н и к.
(Вежливо подводит к своему райку особо любознательных прохожих.)
Господа, смелее подходите ещё ближе,
Нагибайтесь, мужики, как можно ниже,
Смотрите в одно-единственное очко,
Не в два, не в три, а ровно в одно, -
Это ничего, что там темным-темно...
А в жизни-то у вас, разве что-то светлей?
Становитесь дружней, вглядывайтесь веселей,
Не Бог весть, какой, каждый из нас пан,
Видите, как горит-полыхает Беслан?
И за шиворот волокут того, кто поджигает,
А он кричит-вопит, что знать ничего не знает...
А вот еще вам картинка такая:
По «Горбатому мосту» гусеница гуляет –
По Белому дому боевыми фугасами пуляет,
И Белый дом весь в чёрном дыму и в пламени…
Горы убитых. В море крови плавают раненые...
КАРТИНА ЧЕТВЁРТАЯ.
Раёшник отходит от своего райка, общается со всеми прохожими, стоящими поодаль, приглашает посмотреть бегущие, ожившие картинки.
Р а е ш н и к.
Подходи, всякий, разный народ,
Заходите смелее в мой огород...
Становитесь дружнее в общий черёд,
Смотрите и слушайте со вниманием,
Буду показывать вам самые свежие баталии...
Вот деревня - Потапово в Южном Бутово,
Обнесённая забором, и проволокой окутана...
Ни туда, ни оттуда нет никому ходу –
Ни конному, ни пешему народу.
Кто такие, облюбовавшие озёрные места,
У которых, - ни сердца нет, ни души, ни креста...
Возвели им дворцы такие, что «я тебе дам!..»
Куда там помещику или князю,
А тем более мне или вам...
Эх, Русь, прогремела ты на весь свет:
Кому на Руси жить хорошо,
А кому, ещё вчера, краше было бы – умереть...
КАРТИНА ПЯТАЯ.
Р а ё ш н и к.
(Зазывает к своему райку новых зрителей.)
Подходи, стоящий, становись, прохожий,
Поглазейте в мой раёк, и Бог вам поможет...
Смотрите, вот изобретение века - «НАНА»,
Самое настоящее чудо – без обмана...
Только не говорите, что вам ничего не видно,
Тому, кто не верит, должно быть просто стыдно...
Видите, что там - во множестве что-то копошится,
Это войско блошиное в бой стремится.
Ведь как-то же надо, одолеть нам «жука Колорадо»!..
Послушайте, это я вам верно говорю,
Эти блохи – верные подданные блошиному королю,
И король, и гниды, и блохи –
Все со стальными механизмами в брюхе,
И пушки у них, как настоящие палят...
Не видите? так слушайте, что вам говорят...
Вот он, король – держит руки по швам:
Кричит: «Понимаешь ли – надо!
Ещё мы не то вам покажем - врагам,
Шпионам, жукам Колорадо!..
Ура! Ура!.. – «Наши» победили!
В барабаны забили, в трубы затрубили!
Флагами, как мочалами машут –
За Родину-мать свою и нашу!..
Площадь вся забита НАНА-народом:
Блохам и гнидам – свобода! свобода!..
Все желающие могут напиться мёду!
Не пропадут ваши денежки даром...
Кому надо, садитесь на полном ходу:
Наша НАНА верх взяла!.. Сядем гурьбою в саду,
Будем мяда сладкие да вина заморские пить,
И королю нашему теми мядами по усам водить.
КАРТИНА ШЕСТАЯ.
Р а е ш н и к.
Покалякайте со мною, подходите,
Я на ваши замечанья не в обиде,
Ну и что же, что на вас обновы новые,
И в обносках ведь бывают благородные.
И голодные бывают люди честные...
О богатых часто слышится нелестное.
Пусть богатое сверхворовское «братство»
Похваляется награбленным богатством.
Спекулянты, рэкетиры шибко знатные,
Оттого, что наворованным богатые,
Не препятствуйте их воровскому нраву,
То чего стыдимся мы, им всё на славу.
Крутану да поверну я свой раёк,
Может быть, здесь подадут мне на чаёк.
А на водочку и даром мне не надо –
Ядом травят на Руси нашего брата...
Снова ветерок повеял, пахнет «розой»,
На Руси на всех достаточно наркоза...
Эх, ты, Русь моя, за что, - скажи ты, Русь, -
Нарядила НАНУ так, что – жуть и грусть...
Ш а р м а н щ и к.
(Отдаёт шарманку раёшнику, берёт гусли, играет на гуслях, исполняет русскую народную песню «Гусляр», ему подпевают все участники спектакля.)
Как налаживал гусли гусляр молодой,
Для избочин брал явор зелёный,
Звонких струн наковал он могутной рукой
Для колков дуб строгал прокалённый...
Вышли гусли на славу – поют соловьём,
Зарокочут, как сердце взыграет,
И слезами зальются, а спросишь: «О чём?..»
Что ответить, они и не знают.
То не кованый ковш о братину стучит,
То не жемчуга сыплются груды,
То не ветер гулливый травой шелестит,
Запевают, поют самогуды...
Уж не водит рукою по струнам гусляр,
Гусли сами свой сказ зачинают.
Про крещеную Русь, про князей и бояр
Самогуды про всё распевают...
ЛЕЛЬ И ЛАДА.
Музыкальная языческая миниатюра.
Действующие лица и исполнители:
Лель – юный пастух
Лада – молодая пастушка
Старец – гусляр
В сценах принимают участие пастухи, пастушки.
(Пантомима, хореография, фольклорные хороводы).
Место действия: русская языческая деревня
Время действия: пора цветения вишен и яблонь.
Перед поднятием занавеса, на авансцену с песнями и плясками выходят молодые девушки и юноши. Самый юный из них, обращается к зрителям: «Друзья, радость-то, какая! Сегодня самое начало нового Золотого Века! То, что вы сейчас увидите и услышите, - это сказочная быль. Встаёт новое Солнце! Здравствуй, Золотой Век!»
С песнями и плясками все уходят со сцены.
Занавес поднимается. Слышится в отдалении весёлый шум юных певцов и танцоров. В глубине сцены сидит Старец с гуслями в руках, ожидает восхода Солнца. Вот первые лучи Солнца озолотили всё вокруг.
СТАРЕЦ. (Декламация.)
О Солнце, Солнце!
Катись по синему Небу
С Востока на Запад –
К слиянию с краями далёкого моря…
Оно уже готово
К принятию блестящего Бога…
(Послышались звуки свирели. Старец прислушивается.)
Вот уже с холмов и долин -
Слышны мне пастушьи свирели…
На сцену выбегают радостные Лель и Лада. Старец не замечает их появления, созерцает восходящее Солнце… Лада и Лель осторожно подходят к Старцу ближе.
ЛАДА. (Музыкальный речитатив.)
Старец, ты наш - вдохновенный певец,
Добродетельный, вежливый Старец…
Уж семьдесят раз ты первыми розами гусли
Украсил на празднике новой весны,
Веселья и памяти светлой!..
А в юности зрелой камены тебя полюбили!
Пусть старость в тебе поубавила силы, -
Отнять не смогла у тебя
Вдохновенного, певчего дара…
И светлой весёлости дар -
Добродетель твоя сохранила…
Теперь же – улыбкой и взором
Приветливым, - юность встречаешь…
К тебе вот спешили мы с другом, -
Твои - пастушок и пастушка…
Увидеть тебя захотелось,
Давно уж с тобой не встречались
На празднике пышном весны;
Нам хочется песен твоих
Прекрасных и звучных послушать…
ЛЕЛЬ. (Поёт.)
Певец - добродетельный Старец!
Нам песню, пожалуйста, спой, -
Весёлую песню златую…
Нам любо и мило с тобой –
У музы твоей на пороге…
Как будто – не сам их поёшь,
А, музой внушённые песни,
Как будто у Неба берёшь!
От них, так и веет прохладой,
Прекрасною, новой мечтой!..
Пожалуйста, песни нам с Ладой
Какие мы любим напой!
Певец, добродетельный Старец, -
Мы просим, пожалуйста, - спой!
ЛЕЛЬ и ЛАДА. Поют дуэтом.)
С рассветом поющие звуки,
Нам слаще, чем в зное - прохлада…
Коль не было б в жизни разлуки –
Не пили бы - встреч наших радость!
Здесь роза о чём-то лепечет,
На звёзды влюблено глядит...
И всё это - душу нам лечит,
И всё это - песней звучит!
Пусть розы - стволы обвивают.
Цветы их душисты, нежны...
Они и не подозревают, -
Какие здесь грезятся сны!..
Тут пчёлы с гуденьем роятся,
Летают шмели и стрекозы…
От песен на сердце родятся -
Чудесные, райские розы...
Коль не было б в жизни разлуки –
Не пили бы - встреч наших радость!
С рассветом поющие звуки,
Нам слаще, чем в зное - прохлада…
Старец кивает им головой в знак удовлетворения и признательности. Приглашает их сесть рядом с собой. Лада и Лель садятся рядом, полны внимания и нетерпеливого ожидания песен.
СТАРЕЦ.
(Музыкальный речитатив.)
Я с юности ранней,
До позднего вечера жизни, -
Ни в чём не отказывал
Феям и юношам милым.
А как вам отказывать?
Сладки мне юношей просьбы,
Улыбки и речи у юных,
Так нежны, легки и прекрасны!..
(Пальцем, шутя, погрозил Ладе.)
Смотри, Лада, чтобы не плакать,
Как, вдруг, попадёшь в мою песню…
Уж, коли вы, песен хотите,
От песен, чтоб слёз я не видел…
(Берёт гусли, лицом обращается к Солнцу, ударяет по струнам. Музыкальный речитатив.)
Прекрасен твой дар, Ярило!
Кого ты полюбишь, - слетаются музы;
Ты движешь силою слова –
И разум людей, и их душу.
Как дар не хвалить этот твой,
Моё Золотое Ярило!..
Что бедную жизнь услаждает?
Подруга, да песня и мудрость;
Деяний твоих не счерпать –
Красот многоцветных и юных!
Красивы тюльпаны, гвоздики,
И розы, фиалки и маки!
Приятны крылатые песни!
Дары все прекрасны Природы!..
Приятнее ж всех красотою -
Цветущая, нежная младость!
(Поёт без аккомпанемента гуслей.)
И всё ж красота,
Лишь гостья земная…
Блеснёт, как роса,
На Небо взлетая…
И вы, молодые,
Мне скажите: «Будет, -
Тебя мы любили,
Но больше – не любим…»
Ты только вчера ещё, Лада, -
Не надо краснеть, посмотри-ка,
На щёки свои, что алеют,
Как в поле, цветущие маки…
Сегодня по ним – две росинки,
На Солнце сверкая, скатились…
Забыла ты, Ладушка-Лада,
О чём, только что, - говорили?
Ведь я говорил, чтоб не плакать,
Когда попадёшь в мои песни…
И вот, - в мою песню попала,
И тут же - заплакала Лада…
Вот так, что сказал, то исполнил, -
Глаза твои – слёзками полны…
Лель заглядывает Ладе в глаза. Вытирает слёзы на её щеках. Они щеками прижались друг к другу. Весело шепчутся между собой. Старец улыбается, на их весёлый шёпот. Появилось несколько пастушек и пастушком их праздничного хоровода. Все они сели вокруг старца, улыбаются и шутят.
ЛАДА. (Музыкальный речитатив.)
Спой нам песню, милый Старец,
Все друзья твои собрались,
И притихли в ожиданье, словно мышки…
Спой нам песню, как бывало, -
Сколь ни пел бы, - всё нам мало, -
Пусть тебя, кто любит песни, - все услышат!
Цыц, душа моя, ни звука! -
Кровь на сердце закипает,
Слушай, как поёт, играет…
Спой нам песню, милый Старец,
Все друзья твои собрались, -
Сердце, так и замирает…
СТАРЕЦ (Поёт, обращаясь к Ладе.)
Но даром - я песен не вспомню,
Хоть что-нибудь, ты подари, -
Тогда я охотно исполню,
Все лучшие песни зари!
ЛАДА. (Поёт.)
Возьми мой венок, он прекрасен,
А хочешь, - свирель? Вот возьми!..
СТАРЕЦ.
Венок и свирель? – не согласен, -
Ещё что-нибудь подари!..
ЛАДА.
Так что ж подарить-то смогу я,
Неужто, - ты ждёшь поцелуя?!
Смешно мне, - признаюсь я, - правда…
Какая же это награда?!
СТАРЕЦ.
Не мне поцелуй дай в награду, -
Целуй только Леля ты, Лада!..
(Лада незамедлительно обнимает Леля за шею, целует его в обе щеки много раз.)
СТАРЕЦ.
Довольный улыбается. Подставляет ладони, сделанные рупором, к своим губам. Надувает щёки и вдруг послышалась необыкновенная, волшебная, зачаровывающая музыка свирели. Все присутствующие юные пастушки очарованы. Одни, из них от радости, - обнимаются, другие – танцуют, третьи – вытирают слёзы счастья на щеках друг у друга. Когда эта удивительная музыка закончилась, все захлопали в ладоши.)
ЛАДА. (Музыкальный речитатив.)
Милый Старец, я восхищаюсь, -
На чём играешь? - не понимаю…
СТАРЕЦ.
Лада, Лада, - я понимаю, -
На свирели я играю!..
Снова делает ладони, сложенные рупором, подставляет их к своим губам, - слышится то космическая музыка с ветром, то слышится шум ливневого дождя с громовыми раскатами, то прозрачное, солнечное легкое звучание перекликается со щебетанием птиц и тихим лепетом ручейка. А то, вдруг, слышится шум прибоя и крики чаек… Когда музыка закончилась, то и наступившая тишина казалась волшебной музыкой…
ЛАДА.
Милый наш Старец, мы просим с мольбой…
ЛЕЛЬ.
Всё ты играл нам. Теперь ты нам спой!..
СТАРЕЦ. (Поёт.)
Ах, как вы молоды, –
Лада и Лель!..
Кудри развеялись,
Губы алеют…
Я вот состарился
И подурнел…
Улыбки, как розы, -
Дарите мне!..
Вы посмеётесь,
Глядя на нас:
Любовник бабуси, -
Старец-то наш…
Взор-то орлиный, -
Стал веселей!
Старец запел наш,
Как соловей!..
Смейтесь над нами,
Смех ваш люблю…
Снегом осыпало
Старость мою…
Только спрошу вас, -
Час мой пробьёт, -
Кто незабудки
Мне принесёт?
Пойте покуда, -
Веселия час!
Лель мой и Лада, -
Пою я для вас!..
Кудри развеялись,
Губы алеют…
Ах, как вы молоды, –
Лада и Лель!..
НА ПУТИ К РАДОСТИ.
Маленькая поэма.
1. Запев.
Я вышел в дорогу без всякого дела,
И песней звал душу мою.
Казалось, в ответ мне вокруг всё запело,
И я полным сердцем пою.
Чуть ветром колышет душистые травы,
И пахнут духами цветы.
Жужжание пчёл, птичий щебет в дубраве –
Исполнено всё красоты!
Стволы великаны обвиты лозою,
Игра света тени с зелёной листвою.
И радостно мне, что брожу здесь один,
Земле, небесам и себе – господин.
И песня во мне так легко здесь поётся,
Когда на рассвете встречаю я солнце.
И РАдостно стало на сердце меж тем,
Легко дохожу здесь до смысла поэм.
Источник поэм в самом сердце открыт,
Всё благо от Солнца мне принадлежит.
И блага земли тоже стали моими, -
Я в песню беру все явления в мире!
2. Песня.
Кто мне запретит восхищаться собою?
В ладу быть с собою, что в этом худого?!
Будь сильным и чистым дыханье любое,
Как синее небо зад головою!
Хочу ли запеть, - что мешает, - пою!
Хочу танцевать, - кто мешает, - танцую!
И милую лиру целую мою,
И милые зори России целую!..
Я здесь не украдкой под Солнцем танцую!
Под небом родным – не украдкой пою!
Любуется Солнце на лиру мою,
Как я нашим Солнцем любуюсь!
Пусть эти цветы окружают меня,
Которыми не налюбуюсь!
Вдали от сует лишь сумел я понять,
Всю РАдость мою золотую!..
Как будто отдельно стоит от меня
Волшебница РАдость в сиянье!
Одно лишь желанье – чтоб РАдость обнять,
С ней слиться единым сияньем!
И образом стали минувшие дни,
В едином порыве со мною;
Сливаются также со мною они,
Как Солнце с цветочной пыльцою!
Здесь вижу, как жизнь – водит жизнь за собой.
Как жизнь происходит из жизни.
Как счастье за РАдостью той же тропой
Стремится к Небесной Отчизне!..
ЗДРАВСТВУЙ, ПЛЕМЯ ЗОЛОТОЕ!
Миниатюра.
Какою долгой не была бы стужа,
Какой бы длинной не была зима,
Пора весны восторжествует всё же,
И вот приходит к нам весна сама…
Весна, весна, тобою сердце красно!
Весна, весна, волнуй сердца, волнуй!
А наша жизнь и тем уже прекрасна,
Что есть на свете первый поцелуй!
Катит с небес, сверкая колесница,
Четвёрки с колокольцами коней!
Спасибо, жизнь, что вновь смогла явиться,
Промчавшись новью по судьбе моей!..
Прошла зима и вот весна настала,
Для новой песни вдохновился бег;
К потомкам колесницу я направил,
Где с лирой - вдохновенный человек.
Так здравствуй внове племя молодое!
Спешит душа с напевами к душе…
Пленён я пеньем, счастьем и покоем,
Пусть, даже, сказка, ты приснилось мне…
Все любят здесь любовью необманной,
Людей здесь не бывает чужестранных.
Как чайки очарованы волною,
Так все друзья предстали предо мною.
Одна из них, так в шутку говорила:
«Пусть ты не молод, всё же, всем нам милый.
Как все ко всем, в тебе - души не чаю,
Позволь венок надеть тебе венчальный!..
Мы все здесь: братья, сёстры, - все любимы,
Здесь нет богатых, бедных, нет гонимых;
Тебе сестрою стать мне так приятно,
Люблю тебя, как сёстры любят брата…»
Жизнь начиналась, будто бы вначале,
Легли цветы на грудь моей печали;
Не слышал я чудеснее на свете,
Какие пели славные здесь песни!..
В том счастье, чтобы разумом стремиться
К союзу с Вечным и преобразиться;
Иных пространств, одолевая сферу,
Взглянуть на небо и понять их веру…
Здесь никакой печали нет в помине,
Стараясь подавить в себе сомненье,
Присел пришелец на лучистый камень,
Когда возжёгся светляковый пламень.
Созвездьями клянусь: сумел обресть я -
Вкус к новой жизни; и душой воскрес я!
Младое племя юных, вы поймёте,
Как мир прекрасен, коль душа – в полёте!..
Кремнистый путь не зря зовётся Млечным, -
Мой взгляд блуждал с восторгом бесконечным.
Мне отворилось небо для полёта,
Пусть не преодолимыми высоты
Казались мне, когда раскрыл в бессилье
Я лишь воображаемые крылья.
Однако звёзды, бывшие в покое,
Поплыли вдруг со скоростью такою,
Что я сгорал в завистливой досаде,
Что медленно плыву за ними сзади.
И, приобщаясь к звёздам, к их орбитам,
Я снова взором ясным и открытым.
И вот, вдруг, ярко полыхнуло пламя,
Что я закрыл глаза свои руками.
И понесло меня к вершинам звёздным,
Где главная звезда - со шлейфом гордым,
Храм перед нами, залитый сияньем
Плеяды звёзд, усыпанных сверканьем,
Я вдохновлён – сестра моя со мною
Летела рядом, спутницей-звездою…
Колонный храм, широкие проходы,
Ах, Боже мой, как источают своды
Благоуханье неземное… Скорым
Прошли мы шагом чудо коридоры.
Здесь были все небесные плеяды,
Эх, ночь бы провести с ней, с каждой - к ряду.
В них тайна тайн, но зреет убежденье,
Что получу я всё ж вознагражденье.
И понял я, что все наши страданья
С размерами небесных воздаяний,
Когда-нибудь покажутся смешными.
И без оглядки вслед иду за ними –
В строенье - с золотыми куполами,
В покои - с бирюзовыми полами,
Вот царский трон с брильянтовой балюстрой,
И мой отец меня встречает просто.
Он так всегда встречал меня, бывало,
Когда я был ещё ребёнок малый.
Легко приподнимал над головою,
И, обнимая, усадил с Собою
На царский трон. О многом мне поведал, -
Мы долго, долго с Ним вели беседу,
И, как уже давно, давно когда-то -
Сестра дала нам чай - Отцу и брату…
И где-то тихо музыка играла,
Мы любовались звёздным карнавалом,
Друзья мои, вне всякого сомнения
Поэме этой будет продолженье.
Ну, а пока, прошу я вас послушать,
Какую песню спели нам пастушки,
Когда пастух коров небесных стадо
Пригнал к ночёвке, где царила радость…
ЖИВОПИСЬ ВЕНЧАЛЬНАЯ.
Миниатюра.
Я долго, долго наслаждался раем,
Так долго, что и сам уже не знаю, -
Быть может, сто; быть может, больше лет,
Всё дело в том, что времени там нет…
Нет времени там, не бывает ночи;
Нет ничего, что душу омрачает...
И вот однажды захотелось очень
Постранствовать, мечту душой встречая…
И вот иду - в сиянье и сверканье,
Вокруг - одно очей очарованье!
Ах, боже мой! Чего здесь только нет,
Что ни цветок, то – музыкант, поэт!..
Не выразить словами ни за что,
Шепчу: «Как хорошо! Как хорошо!..»
Моим блаженствам, просто нет предела,
До искреннейших слез, лесная птаха пела!..
Друзья мои, мне на слово поверьте,
Нет ничего чудеснее на свете!
И ни к чему: слова, слова, слова,
В восторге, лишь кружиться голова!
Оставив позади камней громады,
Я миновал, шагая торопливо,
Петляя по дорожкам прихотливым
И по тропе, где росы, что алмазы.
Вот к водопадам подошёл сердитым,
Что шлифовали каменные плиты.
Звучали фуги этого органа,
Под голубыми небесами храма…
Здесь в озере купался с наслажденьем,
Охваченный восторгом вдохновенным.
Давая сердцу полную свободу -
Воспеть всю несказанную природу!..
Приметил грот… Высокие аркады
Жемчужин украшали мириады,
И раковины, витые с манером,
Все разные: и формой, и размером.
Я здесь присел, среди чудес прохладных,
Ах, сколько чувств испытано отрадных,
И трон пастуший здесь перед глазами,
Дворец мой весь был окружён лесами…
И вскоре был приятно удивлён:
Отца вблизи увидел. Вижу Он
Сидит один на берегу реки,
И чертит знаки тростью на песке…
Я подошёл в приветственном поклоне,
Был вдохновлён, каким-то чувством новым.
Сказать об этом, вслух я не рискую:-
Такое чувство – Он мне жизнь рисует…
Я на песок уставился очами…
Он мне сказал: «Начнём мы всё сначала…
Всю снова жизнь нарисовать сумеем,
Сейчас мы вместе кистью овладеем…
Сей живописи тайну я открою,
Чтоб овладел премудростью такою:
Как драма жизни снова повторится,
Вживую не мешает поучиться…
Во всём царит круговорот в природе:
В любви и в жизни, в смене времён года…
Чтобы запомнить лучше и понять,
Я покажу, как надо рисовать!..»
Весну нарисовал Он на песке:
Колышутся цветы на ветерке,
И певчих птиц, восторженных привольем,
И в небе блещет солнце золотое!..
Изобразил своим мазком Он лёгким:
За лесом холм виднеется высокий,
И луг, и речку рисовал правдиво,
И певчих птиц изобразил красивых…
И будто солнце на воде сверкало,
О берег волны на реке плескались.
И будто росы на лугу блестели,
И будто птицы, как живые пели…
И всё венчал - лазурный купол неба,
Нельзя было понять: где быль, где небыль?
От восхищенья просто трепетал я,
Восторгу не было конца и края…
Затем художник, рисовал искусно,
Изображая лето, осень, зиму,
Всё больше трости живопись послушна, -
Сменялась за картиною картина…
«Теперь ты видишь, – мастер Я искусный,
Любое оживляю я искусство,
Теперь же мы займёмся самым трудным –
Мы посвятим живописанье людям…»
И что ж я вижу: по лесной дорожке,
Две девушки пастушки шли с лукошком,
Душистые цветы у них в лукошке,
Как хороши пастушки на опушке!..
А рядом с ними, по траве росистой,
Шёл пастушок, он пел так голосисто,
Что у меня мурашки пробегали,
Пастушки - пенью с радостью внимали…
И вспомнил я в деревне – голосистых,
Хоть верьте, хоть не верьте, - как хотите,
Я вспомнил это на деревне пенье, -
Душа моя рыдала в умиленье…
Мне вспомнилось - распевы доносились
До облаков.… И как ручей струились…
То, словно в небе громом погремело,
То - рассыпалось соловьиной трелью…
Моё приметил мой Отец волненье,
Сказал, что я скучаю без сомненья
По этой, по Земной моей Отчизне,
И что желаю повториться в жизни…
Мне захотелось было извиниться,
Но Он сказал: «Пора, мой сын, проститься,
Теперь уже до нового свиданья,
Под этой же звездою мирозданья…
На Землю надо вновь тебе явиться,
И роль твоя, пусть снова повторится…
Лишь об одном, мой сын, тебя прошу я,
Не забывай Отца, тебя люблю я…»
Взглянул на небо. Где ж овечье стадо?
Звёзд нет… Ну, что ж, - мы Солнцу будем рады.
С ним лучше ландыш разглядеть мне в чаще,
И ручеёк в траве, едва журчащий…
Ах, осень – светозарная сестрица,
Такой чудесной, лишь могла присниться;
Одной, казалось, наслаждаться буду,
И всё на свете я с тобой забуду…
Слетаются Зима, весна и лето,
И осень, и с рассвета до рассвета -
Танцует славная четвёрка эта, -
Вы дОроги и милы все поэту…
С часами призрачными. – Звуки горна
Просторно разливаются, задорно;
Танцорам, задавая ритм. – В тревоге
И в радости пою свои вам саги…
О, муза моего родного края!
Ты родилась сама собой, играя,
В душе сверкнула радугой небесной,
И полилась негромкой, нежной песней!
Приди, приди, - взгляни, какою стала,
Твоё дитя, - на флейте заиграло!
Пусть брызнет светом утро дней грядущих -
На эти песни, вслед за ней идущих.
- Не уходи, - прошу, - в чужие дали,
У нас свои восторги и печали;
Лишь только здесь нам счастье улыбнётся,
Здесь птица счастья в руки нам даётся.
Пусть русский виноград родной рябины,
Нас радует и нежный взгляд любимых.
Созрев, поит рябина кислым соком,
И солнце в ясном небе и высоком.
Лучами пусть лелеет и ласкает,
Плеяды звёзд родных ярей сияют…
Нам воздуха глоток один родного,
И умереть мечталось бы у дома.
Мы, верно, знаем: нет нигде на свете,
Ни рос, ни молний подлинней, чем эти, -
В глазах любимой, и, друзья, поверьте,
Мелодий нет таких, как на рассвете…
Какие наши птицы напевают,
И на свирели пастушки играют!
И жить хотим отрадно так и жадно,
Нежна любовь к Отчизне и громадна!
Ах, где б ещё, в какой прохладной тени,
Как роза, дева спит в душистом сене!
Она легко украсть могла бы крылья
И у Амура – радостным бессильем.
Ах, синь небес, от края и до края -
Рассветом алым солнца пронизало,
И где-то рядом лира прозвучала,
Поэта к новой песне призывала…
И смолкла, и кусты прекрасной розы
Раздвинулись, - и разом: смех и слёзы
Вдруг брызнули в лицо. За эти сети,
Отдать бы можно всё на белом свете!
Приветливой улыбкой безотказной,
Была она, как яблоки соблазна.
Душою стал герой у ней во власти,
От взгляда, как от солнца – всполох счастья!
Казалось, она ближе подойди,
И сердце остановится в груди!
Он жил, как в сказке, - и легко, и звонко,
Она его, как малого ребёнка
Среди цветов баюкала. Потом
Он с нею пил нектар к лицу лицом…
Любовь её, широкая, как море,
Ах, утонуть бы навсегда во взоре!..
Ей сердцем и умом не покоряться,
Но только в чувстве мог он растворяться,
Не отвечая на призывы звона,
Что издавала арфа Фаэтона.
«Ах, вечер дней моих приветь улыбкой,
Как лодка покачнётся в жизни зыбкой,
Дай руку мне, прошу, для поцелуя,
Не то, ты знай, здесь и сейчас умру я…»
Вздохнула незнакомка и сказала:
«Ах, боже мой, тебе так надо мало?!
А мне, так больше, здесь в раю по-нраву -
Ручьёв журчанье у родной дубравы.
Ах, неужели эти птичьи трели,
Волнуют меньше, чем любви свирели?!
Ты помоги мне музыкой и пеньем,
Не напрягай, мой друг, узду терпенья:
«Летала я, как птица, - хотела я забыться,
Всю землю, ради счастья обыскала;
Но счастья не нашла я, как будто сила злая,
Меня к нему никак не допускала…
Была сегодня в горе, но ты, представ во взоре,
И вот, в тебе уже души не чаю.
Готова вновь и снова, как друга дорогого,
Обнять тебя, мой друг, опять мечтаю...»»
И вспыхнули весёлые зарницы,
И лебеди, две царственные птицы,
На озеро явились ниоткуда
И, усугубив истинное чудо,
Нырнули въявь, но вынырнули сразу,
И поднялись, невидимые глазу,
И тут же стали парой вороною,
Крылатою, волшебной, неземною…
Он на коня подругу посадил,
И для себя другого укротил.
Порадуйте напевами, свирели,
На жизненной вселенской карусели!..
Ах, муза дорогой моей земли,
Скажи, ответь: «А есть ли вдохновенье
В душе моей? О головокруженье!
Помогут ли распахнутые крылья
Подняться ввысь? Не рухну ль от бессилья?
И, видя эту сказочную пару,
Уверен ли, что мысли - хватит жару
Рассказ продолжить без твоей подмоги?
Ах, неужели с каждым взмахом тише:
Горит огонь, который дан был свыше?
Шагну ещё и будь оно, что будет,
Авось, хоть кто-то песню не забудет!..
Шагнул вперёд - и свод небес открылся,
Шагнул ещё – и ключ засеребрился.
Внизу в долине, ясно виден он,
Повсюду слышен громкий плеск и звон.
Возьми-ка мёд у пчёлок золотистых,
Добудь-ка яблок сладких и душистых,
Нарви салата, забредая в дали,
Что смертные доселе не видали.
ВРЕМЕНА ГОДА.
Поэмы-миниатюры.
1. АПОФЕОЗ ВЕСНЫ.
Лишь чудо-песня смолкла на рассвете,
Едва меня, поющие приметив,
Мне думалось, что не переживу
Потери этой сказки наяву.
Скорей всего, что так оно и было б,
Потеря меня жизни бы лишила,
Но сжалилась, видать, судьба моя,
И голос странный вдруг услышал я…
И не скажу, что голос тот услышал
Ушами я своими, нет, друзья,
Скорее, то душе посланье пишут,
Самой душой читал посланье я…
Немногословное посланье это,
Но золотые пишут писмена,
В них пастушки мне шлют свои приветы,
И в них свирель пастушечья слышна…
Признаюсь вам: так это необычно,
И сердце, так взволнованно стучит,
Что хочется запеть, когда б прилично,
Мне было б петь прилюдно без причин…
Так лучше я - перескажу словами,
Что слышалось взволнованно душой…
Но, только пусть, - всё это между нами,
Останется, читатель дорогой…
И говорили: «Из весны да в лето,
В пути для песен хорошо с поэтом,
Коль сочинишь, - исполним песню эту,
И разнесём мелодию по свету…
Иди за нами следом, друг, бодрей,
Для песен красок сочных не жалей,
С тобой беззвучно станем говорить,
И музой трепетной сердца пленить…»
И шёл поэт душою обновлённый,
За ними вслед, мечтой обворожённый,
Он понял, что идут к ладье его,
Уже не понимал он ничего…
И шли они по узенькой тропинке,
Они – с боков, она - посерединке.
Шли, ветви раздвигая, тропкой этой,
Открылись чудеса перед поэтом…
К истоку ручейков, туда, где рядом
Они лились нешумным водопадом,
Стекая вниз, где речка без опаски
Лесам и небу строила гримаски.
И чёлн стоял, уткнувшийся в густую
Зелёную кайму береговую,
Он покачал бортами над водою,
И, чуть осел, под тройкой молодою.
Поэта окружили все вниманьем,
В ладье царил уют и ликованье,
Когда они по глади серебристой
Вдоль по реке, под берегом тенистым.
И радовались девушки везенью -
Принять поэта под любимой сенью.
Ему цветов душистых предлагали,
И песни неземные напевали…
И говорили: «Из весны да в лето,
В пути для песен хорошо с поэтом,
Коль сочинишь, - исполним песню эту,
И разнесём мелодию по свету…»
И было слышно, как трава шептала,
И как звенели пчёлки дружным роем,
Крапивник не переставал кружиться…
Волшебный сон! Не суетная птица!
О ты, кому хотели б голубицы,
Курлыкая, помочь освободиться
От скорбных дум, пойми, с таким недугом
Ты справишься, коль рядом есть подруги.
Послушай, как сестёр, страдалец истый.
Ласкай цветы приветливо и нежно,
Пусть окропит нас дождик безмятежно -
Роняя цвет небесный золотистый…
Такой росы на свете не найдётся,
Что фимиамом утренним прольётся,
И заблагоухает в майском поле,
Он будет упоительнее – боле.
Чем эти очи, что полны до края
Любови сестринской. Не знаю рая,
Что слаще слёз девичьих, их смахни,
И страхи все и мысли прогони…
Серебряные капельки печали,
Смахнув со щёк прекрасных, ради пробы
Легонечко прошлась по струнам, чтобы
Нежнее ветра струны зазвучали…
Любое слово голосом пропето,
Приблизило весны цветенья к лету.
Звучали флейты слаженным дуэтом,
И сердце замирало у поэта.
Ах, с мягкостью подобною, бывало,
Анюта колыбельных не певала;
Казалось, ни в какие времена
Мелодия, что так была мила.
Не возбуждала большего волненья.
Она брала искусством исполненья,
Ему ж казалось во влюблённом пыле,
Невидимыми струны эти были…
КИХОТ В БЛОШИНРОМ КОРОЛЕВСТВЕ.
Сцены из маленькой поэмы.
СЦЕНА ПЕРВАЯ.
Королева, дочь королевы. Позднее Командор
К о р о л е в а.
Слушай, Елена, понять не могу эту нашу придворную, вредную Гниду,
Можешь представить: даёт мне совет – покинуть дворец и бежать с ним,
Он запугал меня насмерть блошиным восстаньем и гибелью нашей.
Что посоветуешь ты: как поступить надлежит нам? Что надо нам делать?
Е л е н а.
Он, как я знаю, тюремный теперь надзиратель, он и судья, и палач в королевстве,
Я удивляюсь: не слишком ли много ему вы доверили неограниченной власти.
К о р о л е в а.
Надо признать, что тому я сама удивляюсь. Да ещё говорит, что влюблён он в меня…
Е л е н а. (Громко смеётся.)
Вот проказник, какой! Он и мне предложил с ним бежать, называя любимой…
К о р о л е в а. (Удивлённо.)
Ты серьёзно, Елена? Так, выходит, теперь, мы соперницы стали с тобою?..
(Обе смеются, обнимаются)
К о р о л е в а.
Ай, да Гнида! Вот шельма, так шельма!..
Е л е н а.
Ах, оставим его. И сюда ему больше ни шагу…
К о р о л е в а.
Ты права. Из тюрьмы пусть уже не выходит. Командору поручим:
Пусть его урезонит, как надо и упрячет подальше без шума и пыли.
(Появляется командор.)
Как ты, кстати, мой друг. Без китайских к тебе церемоний обращаюсь.
К о м а н д о р.
Рад служить вам и слушать вас рад. Служу королеве лишь и королевству!
К о р о л е в а.
Гниду нашу тебе поручаю отправить в темницу и без промедленья.
Так, чтоб слуху о нём никакого никому, никогда и без лишнего шума…
К о м а н д о р.
Будьте покойны. Сейчас же исполню… (Собирается уходить.)
К о р о л е в а.
Не торопись, Командор. Побудь ещё с нами…
К о м а н д о р.
Вот я здесь…
К о р о л е в а.
Знаете что?.. Лишь одно успокоит меня от волненья. Ваша помощь нужна.
К о м а н д о р.
Вот я здесь, и помочь я готов.
К о р о л е в а.
Подержите мне пряжу, мой друг командор…
К о м а н д о р. (Вопросительно смотрит на Елену.)
Пряжу мне подержать?
К о р о л е в а.
Это разве зазорно, помогать королеве?
К о м а н д о р. (Оглядывается на Елену.)
Нет, конечно, совсем не зазорно; но солидно ли мне, командору?
К о р о л е в а.
Ясно. Подержите тогда пряжу нашей Елене. Я же буду вязать…
(Командор держит пряжу. Елена сматывает нитки в клубок. Королева вяжет.)
К о р о л е в а.
А не спеть ли, любезные вам, что-то трогательное для души…
Е л е н а. (С упрёком.)
Ваше Величество, вы чересчур уже это…
К о р о л е в а. (С шуткой.)
Что тут такого, Елена, мы все здесь свои…
Е л е н а.
Ах, Ваше Величество, Ваше Величество!..
К о р о л е в а.
Ну, хорошо, я одна стану петь, а на припеве лишь мне подпевайте…
(Королева напевает тихонько, улыбаясь, поглядывает на Елену и Командора.)
Вы слышите: это знакомая флейта играет,
И громче походные, медные трубы гремят!
Там друг мой любезный отряд боевой собирает,
И выступит скоро за дело святое отряд...
Мне видно с балкона: любимый бойцов созывает,
О Боже, степной мой орёл, вдруг взлетел на коня!
И меч боевой, так легко высоко поднимает;
Как сердце тревожно забилось в груди у меня!..
Припев:
Вперёд, мой товарищ, за Родину Мать!
Героя, так хочется к сердцу прижать!
Пусть флейта играет! Пусть трубы гремят!
Нет выше награды, чем воином стать!..
О, если б мне только в отряде с любимым быть вместе!
О, если б доверили мне боевого коня!
С каким бы восторгом я в бой понеслась, ради чести -
По дымным дорогам любимой Отчизны, пыля!..
За нашу Отчизну, за край мой, всем сердцем любимый, -
Летела б, как птица - ковыльной равниной степей!
- Враги отступают!.. Громи их, громи, мой родимый!
Смелее мой конь, за свободу Отчизны - смелей!..
Припев:
Вперёд, мой товарищ, за Родину Мать!
Героя, так хочется к сердцу прижать!
Пусть флейта играет! Пусть трубы гремят!
Нет выше награды, чем воином стать!..
СЦЕНА ВТОРАЯ.
Лунная соловьиная ночь. Роскошная дворцовая комната Елены. Балконная дверь распахнута настежь. Елена сидит при свечах за столом в задумчивости. За окном, под балконом послышались звуки гитары…
Е л е н а. (Взволнованно.)
Боже! Откуда ночью музыкант во дворце, где все ворота на запоре?
(Послышалось пение под балконом.)
Тихо над Тобосом…
Дремлет всё селенье,
Разметавши косы
Дремлет Дульцинея.
Друг мой Санчо-Пансо,
Взять гитару надо,
Пусть исторгнут пальцы
Сердца серенаду.
Не дадим амбиции
Обернуться в страх,
Если инквизиции
Донесёт монарх.
Знать, недаром важный он
Брит иезуит,
Мне рукой продажною
С лоджии грозит.
Не испортить песни
Этому банану.
Не сойдёт он с места
Поздно или рано.
Шёлковую лестницу
Выну из кармана,
За мою прелестницу
Он получит рану!..
Е л е н а. (Говорит тихо за занавеской, не выходя на балкон.)
Кто здесь поёт? Что от меня вам надо? Идите прочь своей дорогой…
К и х о т. (Говорит тихо).
О Дульц Елена, с трудом выбрал путь ко дворцу ради встречи с тобою,
Жду с нетерпеньем тебя у балкона, богиня моя, умоляю, скорее приди…
Е л е н а.
Нет, не возможно сейчас. Могут увидеть нас вместе с тобою, Кихот…
К и х о т.
Долго и тщетно искал нашей встречи, скорее приди, жизнь и любовь моя!
Необходимо с тобой объясниться… Мне медлить уж больше ни часа нельзя…
Е л е н а.
Нет. Не теперь, друг Кихит, умоляю, не время сейчас. Ты жив, - это главное,
Всё ж остальное, поверь мне, исполнится…
К и х о т.
Может, тебя заподозрили?
Е л е н а.
Нет! Моё соучастие вне подозрений, но мне предстоит стать женой Командора…
К и х о т.
Завтра же ночью готовься, Елена, к побегу; медлить нам больше нельзя…
Е л е н а.
Всё, друг Кихот, уходи! Погубишь себя и меня ты; и общее дело погубишь…
К и х о т. (Поёт негромко, удаляясь от балкона.)
Эпиграммы! Эпиграммы!
Проснитесь, наденьте доспехи!
Мы едем! Мы едем!
Путешествовать по свету!
О, моя Дульцинея,
Не отрекись от меня:
Смелее, смелее
Садись на коня!..
Ударю по щиту копьем:
Вперёд, кабальеро!..
Владей моим сердцем,
Моя королева!
Мне по духу сестра,
Коль мне по сердцу дама!
Как шпага остра
Моя эпиграмма!
Да упадёт мой юмор
К ногам каплей разума.
Дульцинея, на коленях
Не умолял ни разу я…
Венцом будет юмор,
Моя Дульцинея, нам в старости.
Не откажи, моя богиня,
Хотя б в самой малости:
О, моя Дульцинея,
Не отрекись от меня –
Смелее, смелее
Садись на коня!..
СЦЕНА ТРЕТЬЯ.
Дворцовая комната Елены, вся заставлена корзинами с цветами и богатыми свадебными подарками для Елены. Елена печальна и неразговорчива. Королева старается её развеселить. Командор чувствует себя, словно не в своей тарелке.
К о р о л е в а.
Сколько чудесных цветов! Места уж нет, где поставить корзины с цветами!
Любят вассалы тебя, словно братья, счастье твоё, счастьем своим признают…
(Елена печальная, молча, подходит к окну, смотрит во двор.)
Что же, Елена, словно не к свадьбе готовишься ты, но к своей тризне,
Разве к лицу тебе это? Что ты смущаешь, всем видом своим Командора?
(Обращается к Командору, желая развеять тягостное молчание.)
Друг мой, герой Командор, слышала я,- чернь не на шутку бунтует?
Все охватило провинции. Все ли предприняты меры, чтоб до нас не дошло?
В замке довольно ли нашего войска? Как охраняются наши ворота?
К о м а н д о р.
Да, я не скрою от Вас, моя королева, весьма разрастается смута,
Всё под контролем моим. Одно лишь меня весьма и весьма беспокоит,
В замок проходит Кихот по ночам, весьма он опасный преступник,
Жулик отпетый, смутьян и бездельник - растормошил блошиное всё королевство,
Но я уж вышел на след негодяя Кихота, скоро удастся загнать его в сети…
К о р о л е в а. (С негодованием.)
Сколько же можно, мой друг Командор, нянькаться с этим опасным Кихотом,
Он оборванец и лодырь, и плут вместо того, чтоб трудиться на благо Отчизны,
Мутит блошиный народ, вот уж дворцу моему угрожает и замок колеблет.
Ради меня и Елены ты должен схватить негодяя, казнить - другим в назиданье.
Будь осторожен; он очень хитёр и коварен…
К о м а н д о р.
Будьте уверены. Нынче же ночью он сам в мои сети запрыгнет. Ответит за всё
Сыщики наши не дремлют, а инквизитор сумеет всю подноготную вызнать,
Мастер по этому делу он первоклассный…
К о р о л е в а.
Боже, как глуп же Кихот, считая себя всех умнее…
К о м а н д о р.
Точно подметили вы, королева: глуп он как пробка, амбиции, хоть отбавляй.
К о р о л е в а
Но, ведь какую он мог бы нам оказать всем услугу, если бы вдруг захотел;
Но, вместо этого, он причиняет нам лишь огорченья, без пользы себе.
Но не в пример им, наши пиры и приёмы, тесно сплотили дворцовых вассалов…
К о м а н д о р.
Как монолит, все вассалы едины!..
К о р о л е в а.
Крепче, теснее мы все сплочены, чем все опасные тайные сборища эти…
К о м а н д о р.
Истинно так. Тайные сборища крепки до первого только ареста и пытки…
К о р о л е в а.
Мне не понятно: чем он, Кихот волнует народ? Вед за душой у него, - ничего;
Голь перекатная. А, вот поди ж ты, чернь глазеет, как на удава, каждое слово
Ловит, как манну небесную. Нам он вредит, а пользы себе не приносит…
К о м а н д о р.
В наших несчастьях вина его в том, - потворствует пришлым он миссионерам.
В тайне ликует, что могут они много наделать нам зла, бесчинством своим…
Но повторяю, считайте, он в наших руках этой ночью.
К о р о л е в а.
Этой надеждой живу, надеюсь и верю…
Е л е н а. (Взволновано подходит к окну, пристально смотрит во двор.)
Что это там, на площади, будто, солдаты идут?
К о м а н д о р.
Личная охрана королевы…
Е л е н а.
Нет. Солдат там гораздо больше. Чуть ли не весь гарнизон нашего замка.
Что б это значило? Прошу, Командор, сходите, узнайте, в чём дело?
Видно, что там чрезвычайное что-то. Не медлите, Командор, прошу вас!
К о м а н д о р.
Что ж хорошо, душа моя, сейчас всё узнаю и скоро вернусь с докладом…
(Командор уходит.)
К о р о л е в а.
Мне показалось, Елена, - бесцеремонно выдворила ты Командора во двор.
Е л е н а.
Я ничего не сумела поделать с собою. Не знаю: как мне себя вести с ним?
К о р о л е в а.
Он, ведь, так предан нам, надобно это ценить.
Е л е н а.
Ваше величество, вы с Командором жёстко настроены против Кихота.
К о р о л е в а.
Часть - по заслугам!
Е л е н а.
Но вы, ведь когда-то боготворили его…
К о р о л е в а.
Раньше он был мне приятен. Ныне считаю: талантливый он, но строптивый.
Я выхожу вся из себя: чернь всей провинции, чуть не готова молиться ему.
Надо быстрей урезонить его. Чувствую, что от него нам добра не дождаться…
Е л е н а.
Вспомните, он проезжал мимо нас, я кидалась к окошку, вы же бранили меня.
Сами же, будто случайно, пытались взглянуть на него из окошка с восторгом.
Он улыбался и кланялся мне, бросая свой пламенный взгляд на меня.
Разве не льстило вам, что друг Кихот - оказывал честь вашей дочери?!
К о р о л е в а.
Ох, и выдумщица ты, Елена, что на Кихота с восторгом глядела с тобой из окна.
Е л е н а.
Позже вы мне приказывали не подходить к окну, когда я его поджидала.
Стоило в гости Кихоту наведаться к нам, вы старались воздать ему почесть,
Разве же вы не желали нам счастья? Теперь вот готовы казнить вы Кихота.
К о р о л е в а.
Счастья желаю тебе я Елена, и Командор осчастливит тебя беспримерно,
Вся безграничная власть у него, и казной королевской сполна он владеет…
Е л е н а.
Ой, пощади, государыня матушка! Нет, Командор не станет героем моим!
Лучше шалашик в лесу станет истинным раем для нас двоих с Кихотом…
Только лишь он мой возлюбленный друг! За ним я готова носить победное Знамя!..
(Во дворе раздаётся бой барабанов, и слышится песня. Королева с ужасом подходит к окну.)
Вера в светлое, - развеяла, как пыль,
Эта, сердце раздирающая быль.
Ох, и лютый же разбойник, ох, и лют! –
Барабаны барабанят там и тут…
Говорили, говорили, говорят, -
Слышал это уже много лет подряд,
Может быть, кто позабыл ту «быль-мечту»,
Как разбойник лютый сватал красоту…
Барабанят барабаны там и тут:
«За разбойника царевну выдают!..»
По тропе разбойник вышел на разбой,
Выкрал дерзкий он красавицу с собой!..
Током крови вновь гремит созвучно тут:
«За разбойника царевну выдают!..
Через лес идёт вразвалочку медведь,
Колокольцев звоны слышны там и здесь…»
«Что-то будет, что-то будет, - все поют, -
За разбойника царевну выдают!..»
Вдруг кольнуло, что-то в сердце в глубине,
Не до песен с той минуты стало мне…
- Где тот Вий, где страхолюдина? – зовут, -
Где, родимец расшиби его? – поют.
- Ну, как веки Вию страшно разомкнут,
За него, бедняжку вправду ль выдают?!
- Ой! - послышался слепой старухи крик…
Я такого крика слышать не привык…
- Люди добрые, - нам злую песнь поют, -
За разбойника царевну выдают!..
Колокольчики хохочут и звенят:
«Всё путём, путём, путём, - нам говорят, -
Ну, так что же, что разбойник он и плут? –
Пусть красавицу попробовать дадут…
- Ой, да, - слышно эту новость за версту, -
Ой, погубит, тот разбойник красоту!..
- Ох, и лют же был разбойник, ох, и лют! –
Барабаны барабанят там и тут…
СЦЕНА ЧЕТВЁРТАЯ.
Ночная сцена у фонаря под балконом Елены. Появляется Командор с солдатами.
К о м а н д о р. (Обращается к солдатам.)
Спрячьтесь в кустах недалеко от балкона Елены, ждите моего сигнала.
(Солдаты прячутся в кустах. Появляется Инквизитор в плаще с капюшоном.)
К о м а н д о р. (Насторожённо.)
Ваше Преосвященство, это вы?
И н к в и з и т о р.
Командор, разве ждёте кого-то ещё?
К о м а н д о р.
Жду с нетерпеньем незваного гостя Кихота, скоро, надеюсь, придёт он, бродяга…
И н к в и з и т о р.
Только что, здесь мы схватили двух одиночных бродяг. Дознанье ведётся…
К о м а н д о р.
Вы появились здесь, как невидимка…
И н к в и з и т о р.
Мы, божьи слуги владеем секретом – быть невидимыми…
К о м а н д о р.
Может быть, слишком нас много здесь, для ареста одного лишь Кихота?
И н к в и з и т о р.
Ваша забота - внешних врагов обезглавить. Мы обезглавим врагов, что внутри.
К о м а н д о р.
Разве внутри королевства могут быть враги?
И н к в и з и т о р.
Как это ни прискорбно, но у меня имеются такие факты…
К о м а н д о р.
Время настало искоренить зло внутри, и снаружи… Уходим в укрытие…
(Инквизитор и Командор расходятся в разные стороны. Под балконом Елены появляется Кихот в плаще с капюшоном, как у Инквизитора. Прислушивается.)
К и х о т. (В сторону.)
Я видел здесь недавно Командора и шпагу мог всадить ему промеж лопаток;
Я не убийца? Умрёт он в честном поединке. Дождусь его под фонарём…
(Появляется Командор. Вплотную подходит к Кихоту.)
К о м а н д о р. (Говорит настороженно.)
Ваше Преосвященство, это вы?
К и х о т.
Вашу шпагу обнажите, Командор, коль вы не трус. Кихот на поединок вызывает.
К о м а н д о р.
Дам знать солдатам, пусть возьмут тебя живьём…
К и х о т. (Выхватывает свою шпагу.)
Ни шагу больше и ни звука; проткну, как бешеного пса. Защищайся, Командор!
К о м а н д о р. (Обнажая свою шпагу.)
Ты сам умрёшь, как пёс бездомный…
(Сражаются под фонарём. Из засады появляются солдаты Командора. В этот момент Кихот пронзает своей шпагой Командора и исчезает под покровом ночи.)
К о м а н д о р. (Слабым голосом, обращается к солдатам.)
Ищите, ищите убийцу Кихота, ловите его, хватайте, притащите сюда живого или мёртвого…
(Солдаты пускаются на поиски Кихота. На балконе со свечами появляется Елена.)
Е л е н а.
Кто здесь, под балконом стонет?
К о м а н д о р. (Приподнимаясь на локте.)
Здесь я, Командор. Елена, заклинаю, срочно зови сюда доктора. Я ранен.
(Шепчет в бреду.)
Может - поздно, может - рано,
Но придёт пора:
Ты, мою заметив рану, –
Станешь мне сестра.
А пока сочится рана,
Что судьбой дана;
Залечу ль её? Не знаю –
Глубока она…
Если выживу, родная,
Будет мне урок, -
Что любовь… Любовь земная,
Для души не впрок.
СЦЕНА ПЯТАЯ.
Торговая площадь в блошином королевстве. Сапожник разговаривает с горшечником, поминутно оглядываются.
С а п о ж н и к.
Предсказывал ведь я: лопнет королевство, как бычий пузырь, проткнутый шилом;
Вспомнишь мои слова: вскоре Инквизитора проткнут шпагой, как Командора…
Г о р ш е ч н и к.
Королева обещает всех осыпать дарами, и устроить богатый пир для простых блох.
С а п о ж н и к.
Слышали мы эти обещанья. Но повсюду, только и горланят: больше двух не собираться!
Нас только всё обещаниями кормят, а сами повсюду невинную кровь пускают…
Г о р ш е ч н и к.
Назревает великая смута, но пока нам следует помалкивать, чтобы не было беды.
С а п о ж н и к.
Так они и пользуются тем, что мы помалкиваем, да через колено нас переламывают.
В народе поговаривают, что молчанию рано или поздно, всё же наступит конец…
Надо было раньше нам вежливо, но твёрдо заявить королеве о наших правах;
Да крепко держаться за свои права. Теперь скажут, что мы заодно с бунтовщиками;
Скажут, что мы против правового королевства, и против всего блошиного народа…
(Подходит портной. Здоровается с собеседниками.)
П о р т н о й.
Где сапожник и горшечник, там и портной. Говорят, иконоборцы идут к замку королевы.
С а п о ж н и к.
Наваляют им гвардейцы королевы. Надо всем объединяться и добиваться своих прав.
Королева-то наша растерялась, когда Командора проткнули шпагой у её дворца…
Г о р ш е ч н и к.
Плохи, видать дела у королевы, если от своих граждан прячется она за гвардейцев.
Замок полон солдат, есть даже слух, что она собирается тайно бежать из дворца.
С а п о ж н и к.
Смелости и смекалки не хватает нам, мы давно бы сорвали с себя рабские цепи.
Наши предки почитали своих князей, пока они правили так, как полагается,
Но, как только, гребли через край, то сословное собрание, вече - умело их обуздать.
Мы теперь живём изо дня в день, позволяем властям хозяйничать, как им вздумается.
Будто нам и дела нет, как нами правят. Не ведая, – кто они, откуда у них такие права?
Пока мы спали, они нас связали по рукам и ногам…
Г о р ш е ч н и к.
Проклятье, а ведь ты, верно, говоришь: откуда у них такие неограниченные права?
С а п о ж н и к.
Они должны хозяйничать не произвольно, а как было принято в добрые времена.
Будем терпеть произвол дальше, так и ещё худшего дождёмся. Позор!..
Предки наши были всегда начеку. Чуть только государь ущемит их права,
Схватят его сына наследника и держат взаперти, пока не выправится кривда.
Так вот и свою пользу понимали, и дело делать умели, до конца его доводили.
Быть обязан король добрым и верным государем, не предавать интересы народа.
Г о р ш е ч н и к.
Вот как! А нас Инквизиция и королева сгибают в бараний рог, а мы всё молчим.
С а п о ж н и к.
Обязанности должны быть не только у нас перед ними, но и у них перед нами.
Произвола не должен чинить, даже в помышлении, никогда, нигде и ни в чём.
Правитель не может улучшать положение духовных лиц, без согласия сословий,
Также не может государь изменить по своей воле наш государственный строй.
(Вокруг собеседников собралось несколько слушателей.)
П о р т н о й.
Плохи дела в королевстве! Из рук вон, как плохи! Везде волнуется блошиный народ.
Быть беде! Надо нам сейчас поостеречься, пока нас бунтовщиками не объявили…
Г о р ш е ч н и к.
Вот ещё один предсказатель нашёлся. Послушай, ты, случаем, не шпион Инквизиции?
С а п о ж н и к.
Горшечник, не связывайся с портным. Он - дрянь блошиная, я его насквозь вижу!..
Г о р ш е ч н и к.
Этот провокатор работает под «своего», под «наших». Поддать бы ему хорошенько!
(Горшечник хватает портного, даёт ему взбучку. Неожиданно перед собравшимися появляется Инквизитор.)
И н к в и з и т о р. (Громко вскрикивает.)
Ах, негодяи, крамолу здесь посеять решили; волками будете выть у меня на дыбе…
(Достаёт из-под плаща свисток. Пронзительно свистит. Появляются сыщики инквизиции.)
И н к в и з и т о р. (Указывает на сапожника и горшечника.)
Именем Инквизиции, взять этих двоих, и отправить в подвал для дознания.
(Сыщики Инквизитора уводят двоих арестованных горожан. Все собравшиеся поспешно расходятся.)
И н к в и з и т о р. (Обращается к побитому портному в разорванной одежде.)
Впредь будь дипломатом. Не доводи, что б тебя избивали и рвали на тебе одежду...
(Слышится хор бунтарей. Вначале – чуть слышно, затем - усиливается и под конец слышится более решительно, настойчиво, громко (Крещендо*)).
Здесь плут и вор зажили всласть;
Погибель правят изначально.
Была ли, не была ли власть?
Но воцарилось безначалье.
И разделила всех вражда;
Ни в счёт родители и братья.
Одни – из грязи – в господа,
Другие – из болота – в знати.
Рога, копыта и хвосты -
С пути метут всё бессердечно.
К безумной радости толпы -
Возводят в культ бесчеловечность.
Такого не было размаха
Укоренившегося зла;
Закусывая удила,
Преследует всех чувство страха.
Возводится исподтишка
Блошиный бунт, чтоб бунт возглавить,
Как плеть народная рука
Упала. Легче б обезглавить.
Потешный император наш -
Нам не оплот в борьбе суровой.
Нам надо выдвинуть другого,
И прекратить весь ералаш.
* Крещендо (ит. букв. – возрастая, усиливая) – постепенное увеличение силы звука (но не ускоряя).
СЦЕНА ШЕСТАЯ.
Площадь в блошином королевстве.
Н и щ и й. М е л ь н и к.
Н и щ и й.
Эй, мельник! На одно слово, ради Христа!..
М е л ь н и к.
Иди, своей дорогой, не кричи, как оглашенный!
Н и щ и й.
Лишь одно только слово! Есть ли новость?
М е л ь н и к. (Оглядывается. Говорит тихо.)
Есть новость: нам запретили делиться новостями…
Н и щ и й.
То есть, как это так?
М е л ь н и к.
Подойди ближе... Вплотную не подходи…
Н и щ и й. (Подошёл ближе, остановился в двух шагах.)
Так нормально будет?
М е л ь н и к.
Королева издала указ: «Коль сойдутся для беседы двое, считать их изменниками».
Н и щ и й.
Да ну!..
М е л ь н и к.
Вот те и ну, баранки гну!..
Н и щ и й.
Так что, к примеру, мужику с бабой постоять нельзя?
М е л ь н и к.
Сказано, нельзя, так и нельзя, вот и весь сказ…
Н и щ и й.
Вот тебе, бабушка, и свобода!
М е л ь н и к.
Разговаривать о блошиной знати, запрещено под страхом пожизненного заточения.
Н и щ и й.
Почитай, пропали наши головы, ни за понюх табаку.
М е л ь н и к.
Все обязаны отныне доносить друг на друга. За это обещаны награды…
Н и щ и й.
Эх, ма! Уйти бы домой, занавесить бы окна. Да жаль, что и угла-то у меня нет.
М е л ь н и к.
У меня, хоть и есть коморка на мельнице, но сердце ноет от всей этой напасти.
Блохи пропадом пропадают. Была блоха и нет её, поминай лишь, как звали…
Н и щ и й.
Как тебе солдаты? Ведь были нормальные блохи, а тут совсем озверели…
М е л ь н и к.
Тоска, как змея сердце гложет, когда вижу, как они маршируют по улицам.
Вытянулись, как лом проглотили, и топают, все, как один, глазами всех пожирают.
А, бывало, стоят такие молодцы, улыбаются, и всем прохожим честь отдают.
Не к добру это. Быть беде. Давай, лучше разойдёмся, от греха подальше…
(Появляется дворник с метлой.)
Д в о р н и к. (Громко.)
Друзья, вы слыхали новость?!
М е л ь н и к.
Да тише ты, метла! Всё, расходимся, блохи, расходимся!..
Д в о р н и к.
Да не трусьте вы. Королева-то наша ушла из дворца через подземный ход.
Говорят: хотела за народ постаять, да знать ополчилась на неё, пришлось бежать.
Оставила записку, что вернётся во дворец, но никто этому не верит.
Жалко принцессу Елену. Её бояре схватили и упрятали где-то в каземате…
М е л ь н и к.
И куда же сама королева убежать сумела?
Н и щ и й.
Если деньги при себе имеются, она нигде не пропадёт…
Д в о р н и к.
В точности сказать не сумею, но поговаривают: ускакала королева в Венецию.
М е л ь н и к.
Откуда тебе, дворнику удалось узнать всё это самому первому в блошином королевстве?
Д в о р н и к.
Да об этом уже все знают, кроме вас двоих. Послушайте, что поёт шарманщик.
(Появляется шарманщик с расписной, звонкой шарманкой.)
Ш а р м а н щ и к. (Играет и поёт.)
Ах, государыня наша отправилась в город Венецию!
Ах, королева, желаю вам счастья всем сердцем я!..
Город Венеция чудное чудо плавучее,
Дивное диво и сказка ты самая лучшая!..
Без королей, без царей и панов ты сама управляешься,
В синих ты водах, как лебедь небесный купаешься.
В пене морской, на лагуне окутана дымкой туманной,
Город невиданный, сказочный город и странный.
В синем просторе морском единилась с небес глубиною,
В зеркало вод от зари до зари любовалась собою.
Вместо крыльца у домов – украшают мосточки с причалами,
Вместо повозок плывут там гондолы каналами.
Прямо из вод вырастают дворцы и хоромы богатые,
Дивное диво от глаз чужеземных средь моря упрятано.
Странное, дивное, чудное чудо, как в сказке – страна,
Будто из вечности в вечность плывёт белый лебедь она.
Все, кто живут здесь, лишь сами собой управляются,
Кто побывал там, хоть раз, всю свою жизнь удивляется.
Ниву не жнут там, и в поле не пашут, не сеют,
Лишь веселятся, поют и танцуют, и все - всё имеют.
Тот, кто богатый, живи, фараон, - не хочу!
Если ты бедный, то руки продай богачу.
Строй ему дивные замки, хоромы богатые,
И украшай жизнь богатым киркой и лопатою.
Тот - выдувает роскошные вазы хрустальные,
Этот - ваяет, рисует соборы монументальные.
Деликатесы морские к столу господам поставляют,
Пеньем и музыкой знатных господ развлекают.
Если уж там мастера с золотыми руками,
С места работы уйти не осмелятся сами.
Если же мастер с работы тайком убегает,
Всюду убийцы отыщут и жизни лишают…
Ах, государыня наша отправилась в город Венецию!
Ах, королева, желаю вам счастья всем сердцем я!..
КРАЙ ТЫ МОЙ РОДИМЫЙ.
Миниатюра.
Край ты мой родимый,
Края нет милее.
Наши сосны выше,
Родники светлее.
Где ещё услышу
Музыку чудесней, -
Родников журчанье
И Лесные песни?
Воздух на опушке
Весь пропах смолою.
Сяду на поляне
Под густой сосною.
Словно бубен-Солнце
В голубом раздолье,
Облака пасутся,
Словно стадо в поле.
Над зелёным гаем,
Над речной долиной,
Этот край просторный -
Стал душой единой.
Что душе милее –
Домик на опушке,
Словно весь заполнен
Звуками кукушки.
Ах, как рвётся сердце
В эту глушь лесную.
Знала б, как, деревня,
По тебе тоскую.
Ой, как мне без Малой
Родины–то худо,
Сердце так и вянет,
Средь чужого люда.
За порог я вышел –
Дождик, непогода,
Солнышко взглянуло
Мне в лицо к заходу.
Это ли не радость,
Даже в непогоду?!
Шёл я тёмным бором,
Зашумели кроны.
Сколько шёл я дальше,
Без конца и края,
Пажити златые,
Счастья вам желаю!
На Отчизну глядя,
То смеюсь, то плачу,
Песни распеваю
Каликой бродячим.
Пущи, мои пущи,
Вам не надо славы,
Лишь шуметь могучей
Царственной дубравой.
Отчего ж неволю
Терпим, отчего же?
Велика ж Отчизна,
Господи, мой Боже!
Яркими цветами
Нарядились дали,
Разве для того, чтоб
Недруги топтали?
Для того ль детишек
Мы своих растили?
Что б родной язык свой
Напрочь позабыли?
Край ты мой родимый,
Ты покрыт позором,
Весь ты, весь разграблен,
Всё досталось ворам…
Пой, моя гитара,
Пой родному краю,
Слушайте, кто слышит,
Как мы вам играем.
С песней в путь пустился,
С песней повенчаюсь.
С песнею венчальной -
По миру скитаюсь.
Пусть зима проходит,
Пусть проходит лето, -
Говорю: спасибо!
Господу за это.
Ведь порой и песня –
Дорогая плата,
Чтоб слеза блеснула
У сестры и брата.
Песни распеваю
Каликой бродячим.
На Отчизну глядя,
То смеюсь, то плачу…
ПЕВЕЦ И ЗЛОДЕЙ.
Поэма-баллада.
I.
Владея даром песнопенья,
Ходило с песней вдохновенье
И песни слушали с охотой
Напевов песенных красоты….
С ней красочней пленяли взоры -
Лугов широкие просторы,
Лесов зелёные уборы,
Теченье рек и гладь озёр…
Но странный сумрак молчаливый,
Сгустился над полётом дивным;
Так над рекой порой туманы
Скрывают птичьи караваны
Чем вдохновенней было пенье,
Тем яростней змеи шипенье…
А жаворонок в поднебесье,
Звенел и наслаждался песней.
«О жаворонок, будь мне другом,
Делил ты путь со мною долго.
Ты был знамением моим,
И песнею моей любим.
В стране родной, как на чужбине,
Мне песнь твоя милее ныне…
Прошу тебя, - не умолкай,
Как сможешь, громче распевай!..
Развей ты сумрак молчаливый, -
Над песенной Отчизной милой.
Рассыпь свой жемчуг в вышине –
Как ожерелье песен мне…»
II.
И вот, свершилась перемена
В душе нечаянно, когда –
Небесной флейтой в три колена
Заворожила Иволга…
Ах, неземное сладкозвучье –
Плеснулось, прямо в сердце мне!
Из самой грозородной тучи,
Раздался звонкий гимн весне!..
И стало вмиг светлее в роще,
Как распахнулись небеса.
На сердце радостней и проще –
С небес звучали голоса…
Ах, песни неба – божий слепок,
Всегда в моей душе живи!
Звучи, божественная флейта,
Мне от зари и до зари!..
III.
И пусть я здесь, как на чужбине,
С тобою радостно всегда.
И здесь, сейчас молю я ныне, -
Пусть минет нас с тобой беда…
В дубраве песни не смолкали,
Хоть тени странные вставали
У песнопевца на пути, -
Он продолжал вперёд идти…
Нет! Не к лицу певцу смущаться,
Ему ли Фигалы бояться.
Откуда было знать, что тут,
Его убийцы стерегут.
Допустим, песня, что здесь пел он.
Не нравится лесным злодеям;
Что может быть ещё позорней,
Как песне наступать на горло?!
Певец, гитарою владея,
Не ждал удара от злодея
Фигалы, кравшемся тайком -
За ним по следу с топором.
Ударил в спину и сокрылся, -
В кустах, поодаль притаился
Фигала… Слышит, умирая
Певец о помощи взывает:
«О жаворонок, певчий друг!
Забвенью не предай мой дух!
Хочу я, чтобы все, пусть знали:
Убил меня злодей Фигала!..»
«Ой, как страшна твоя угроза, -
Ведь труп безмолвен и не дышит…
Никто меня не потревожит;
А совесть у меня не слышит…»
IV.
Молва, про это злое дело,
Округу мигом облетела.
И к удивленью подлеца,
Все знали: кто убил певца.
И как бы ни маскировался,
Лишь только, где являлся он,
Мгновенно шёпот радовался:
«Вот он – убийца с топором!..»
Злодей сбежит в притон ужасный,
Там слышит: «Видишь подлеца
Фигала... Он злодей опасный,
Кровавый тать – убил певца!..»
Как тать идёт Фигала к храму,
С оглядкой… Только на порог, -
Уж слышит шёпот, как Фигала
Убийца… Средь людей живёт?..
Уж тени он своей боится,
Спешит в театр, чтоб там укрыться…
Пусть, хоть на час… Но пуст весь ряд, -
В упор все на него глядят…
Вступил оркестра гимн согласный,
Ему, - что с неба гром ужасный…
И вот он к выходу стремится,
Весь белый свет клянёт и злится…
Объятый ложью и обманом,
Своим злодейством окаянным,
Незримым обручем сжимаем,
Огнями адскими снедаем…
Вдруг голос с неба раздаётся,
Где жаворонок с песней вьётся:
«Фигала! Ты – убийца! Тать! -
Сколь можешь землю посрамлять?!
Безумным шёпотом змеиным,
Себя ты выдал самого.
Убит тобой певец невинный,
Смотри: ты весь в крови его…
И будет месть тебе, злодею,
Ещё страшней, чем смерть сама;
Пропеть тебе об этом смею, -
«Злодей, сходи, сходи с ума!..»
ЦАРИЦА ХРИСТИНА.
Сказочная музыкальная поэма.
ДинДон - царь
Христина – царица
Робита – служанка царя и царицы
Комарин, Мухин – придворные слуги
Мор, Мур - придворные шуты
В сценах: охрана, подданные царя, ремесленники, торговцы, певцы, музыканты.
Действие происходит в тридевятом царстве, в тридесятом государстве.
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ.
В сценах: охрана, подданные царя, ремесленники, торговцы, певцы, музыканты.
Действие происходит в тридевятом царстве, в тридесятом государстве.
Декорация сцены – сумеречная дворцовая палата с колонами, на которых укреплены горящие факелы, едва рассеивающие темноту. В зрительном зале погашен свет. Игра действующих лиц на сцене освещена световым лучом.
На сцене появляется слуга Камарин.
Царица Христина сидит в полутьме со своей служанкой Робитой.
ЦАРИЦА ХРИСТИНА, РОБИТА. (Исполняют дуэтом песню «Золотая Ладья»)
ЦАРИЦА ХРИСТИНА. (Говорит взволнованно.)
Послушай, Рабита, откройся сполна,
Сказать, как служанка - всю правду должна…
Теряюсь в догадках, Рабита, пойми,
Ведь я же царица всей этой земли…
Сижу в темноте и не вижу царя,
Сдаётся мне, - стонет вся Наша Земля…
Сдаётся мне, - гибнем: и царство, и я…
Открой мне всю правду, Рабита моя!
РАБИТА. (Растерянно.)
Мне странны, царица, все речи твои,
Не я ж, ведь, царица всей этой земли;
Я, только прислуга, пойми ты меня,
Тебя я жалею, боюсь же царя…
ЦАРИЦА ХРИСТИНА.
Не бойся, тебя защитить я сумею,
Я всё тебе дам, что сама я имею…
(Поёт.)
Вот поправлю я одежды, волосы приподниму,
И на жемчуга ДинДона - я в смятении взгляну…
Тишина и тьма в покоях этих царственных царит…
Только факел еле светит, тусклым пламенем горит…
Тайно ночью приходил он, и покинул наш предел,
Что за знак он мне оставил, - ожерелье мне надел…
Он вернётся ль, не вернётся, ожерелье мне надел,
Или надо мной смеётся, без забот живёт и дел…
Я снимала ожерелье, снова силилась надеть,
Пред очами их держала, чтобы лучше разглядеть…
На ладони положу их и не насмотрюсь никак:
Непонятен, непонятен, непонятен этот знак…
Много звуков в мире этом, - и звенит мне, и поёт,
Но вот самой главной тайны – ни один не выдаёт!
Только шепчет из окошка ветер, вьётся у лица;
Не пойму я, не пойму я – этой тайны до конца…
(Говорит речитативом.)
- Для чего – скажи Рабита, - Ожерелье мне надел?
Чем-нибудь, хоть ты, Рабита, мне заполни мой пробел…
Кто? Откуда он, Рабита, во дворец ко мне проник?
Освети мне эту тайну ты, Рабита, хоть на миг…
Тайно он ко мне явился и растаял без следа,
От подарка ожерелья, я сгораю от стыда…
Как, Рабита, он бесстыжий – оскорбить меня посмел?
Для чего, Рабита, тайно, ожерелье мне надел?..
РАБИТА.
Да, что тебе хочется знать-то, царица?
О чём мне с тобой надо договориться?
Что хочешь ты знать от служанки своей?
Ты ж знаешь, нет в мире служанок верней!..
ЦАРИЦА ХРИСТИНА.
Скажи мне, прошу, заклинаю на жизнь:
«Какой из себя он, наш царь? - ты скажи…
Ко мне он приходит, лишь только во тьме,
Во тьме и уходит, когда я – во сне…
Никто мне не скажет: каков он собой?
Хорош ли, дурной ли он, царь этот мой?..»
РАБИТА.
Боюсь я, царица, - смогу ль объяснить? -
Наш царь не похож на того, кто красив…
Боюсь я сказать, что красив, - про него, -
Сказать, что красивый, - унизить его…
ЦАРИЦА ХРИСТИНА. (С недоумением.)
Туманны твои, непонятны слова,
Рабита, кружИтся моя голова…
РАБИТА. (Пожимает плечами.)
Но, что же мне делать? – сказала, как есть, -
Во всём быть открытой - мне выпала честь…
ЦАРИЦА ХРИСТИНА.
Люблю тебя слушать, - понять нелегко…
РАБИТА. (Неожиданно вздрагивает.)
Ой, будто повеяло вдруг ветерком…
ЦАРИЦА ХРИСТИНА. (Настороженно.)
Что это такое, как думаешь ты?
Откуда-то ветер подул с высоты?
РАБИТА.
Уверена в том я, царица моя,
Что Света Ладья - в тьму ночи отплыла…
Дороги-пути, что на нашей земле,
Все с млечной дорогой сплелись в тёмной мгле;
И вывод отсюда, царица, один,
Что скоро войдёт сюда Ваш Господин…
ЦАРИЦА ХРИСТИНА. (В смятении.)
Что делать мне? Как же понять мне всё это?
С одним лишь всечасно встречаюсь секретом?
Вчера было тоже и тоже - сегодня, -
Что знает служанка, я знать, не достойна…
РАБИТА.
Уже он пришёл и стоит у дверей,
Открой ему двери, царица, скорей…
ЦАРИЦА ХРИСТИНА. (Очень взволнована.)
Во тьме я не вижу злосчастную дверь,
Ты ж знаешь, Рабита, открой дверь скорей…
(С улицы послышалось пение хора.)
ХОР.
Лучшее Вам дарю:
Бери и владей!
В дни эти громче песни пою –
Дружней и дружней…
Буйство стихий
Раскачало нас,
Раскачало, раскачало, -
Качнёт ещё раз...
Ой, у подруги царицы
Коса расплелась…
Песня в сердце её -
С нашей песней слилась…
Взглянув на неё,
Не отведёшь глаз…
Любовь, Любовь, Любовь, -
Спаси и помилуй нас…
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ.
В сценах: Путники, стражники, подданные царя, ремесленники, торговцы, певцы, музыканты.
Действие происходит в тридевятом царстве, в тридесятом государстве.
СЦЕНА ТРЕТЬЯ.
ПЕРВЫЙ ПУТНИК. (Обращается к стражнику.)
Уважаемый, дорогу подскажи, по которой надо нам идти…
СТРАЖНИК. (Недовольный.)
А куда бредёте вы, бродяги?
ВТОРОЙ ПУТНИК.
Нам на праздник песню принести б…
СТРАЖНИК (Сердито.)
По любой - идите с песней этой…
Только прямо по дороге – хода нету…
ПЕРВЫЙ ПУТНИК. (С удивлением.)
По любой?! Ты, верно, брат, с приветом,
Праздник не везде, ведь, праздник где-то…
ВТОРОЙ ПУТНИК.
Ну, страна… Дорог в ней вовсе нету,
Где дороги есть, - одни запреты…
СТРАЖНИК.
Что за песню пронести хотите?
Спойте. Коль по нраву – проходите…
ПЕРВЫЙ ПУТНИК.
О весне мы песню сочинили,
Солнцу и весне мы песнь сложили…
(Поёт негромко.)
Распахнуты двери для вестницы Юга,
Спешит к нам весна – золотая подруга…
Приди же, весна, на качелях качаться!
Явись к нам, сердца наши громче стучатся!
Нам любо с тобой на качелях качаться,
Мечтаем цветами весны надышаться…
(Путники поют дуэтом.)
Весна, прикати в колеснице зелёной!
Приди к нам, весна, на свирели играя,
Приди к нам скорее, весна молодая,
Укрась незабудками синими склоны.
Нам любо с тобой на качелях качаться,
Мечтаем цветами весны надышаться…
ПЕРВЫЙ ПУТНИК. (Поёт.)
Земля наша вешней водою омыта,
Овеяна тёплым и ласковым ветром.
Приди исполненьем заветных желаний,
В красе своих светлых берёзовых тканей!
Нам любо с тобой на качелях качаться,
Мечтаем цветами весны надышаться…
(Путники поют дуэтом.)
Весна, прикати в колеснице зелёной!
Приди к нам, весна, на свирели играя,
Приди к нам скорее, весна молодая,
Укрась незабудками синими склоны.
Нам любо с тобой на качелях качаться,
Мечтаем цветами весны надышаться…
СТРАЖНИК. (Суровым голосом.)
Да, песня-то ваша, что надо, пожалуй;
Идите на праздник, но только – не бАлуй…
(Путники идут, рассуждая между собой.)
ПЕРВЫЙ ПУТНИК.
Не плохо б царю показаться народу,
Не странно ли это нам и не обидно ль?
Жить в царстве, не видя царя-воеводу,
Не слышно его никогда и не видно…
ВТОРОЙ СПУТНИК.
Какой-то лишь странный нам голос вещает,
Что царь нам, то это, то - то обещает…
ПЕРВЫЙ СПУТНИК.
И много нам голос всего обещает,
И все обещания не выполняет…
ВТОРОЙ СПУТНИК.
По-моему, прячется царь наш нарочно,
В народе к нему уваженье непрочно…
ПЕРВЫЙ СПУТНИК.
Уродец он, слышал я, просто уродец,
И так величают уродцем в народе…
ВТОРОЙ СПУТНИК.
В других государствах царь к людям выходит,
С людьми говорит, милосердье проводит…
А нашего, - даже в глаза не увидишь,
И в уши царя никогда не услышишь…
Сегодня, на праздник бы вышек к народу,
Хоть знали бы: царь у нас есть, слава Богу!
А то, ведь смешно, ей же Богу – смешно,
Поверить словам одним, просто смешно…
ПЕРВЫЙ ПУТНИК.
Супруга ли держит его у подола?
Что он никогда не выходит из дома?
Ну, просто – потеха, ей - Богу – потеха,
Подумать о нём невозможно без смеха…
(Поёт.)
Жил-был царь у нас во царстве,
Нет, не жил, а только был…
Всех он в нашем государстве,
Тем, что был – до слёз смешил…
Ну, до самых слёз, признаться,
Царство наше он смешил…
И куда царь не поедет,
И куда он не пойдёт,
Кроме смеха, в самом деле,
Он ничем нас не займёт…
Всех до слёз он, в самом деле,
Смехом общим доведёт…
Перед зеркалами важно
Ходит царь наш взад-вперёд;
Говорят: колпак бумажный
Носит задом наперёд.
Будто он Наполеон,
Ой, какой смешной же он…
И сказал наш царь однажды,
Через тридцать-сорок лет,
Счастлив в царстве будет каждый,
В рай закажет всем билет…
Ай, да сударь-государь,
Ай, да развесёлый царь!..
ВТОРОЙ СПУТНИК.
Посмотри, мой друг, как много здесь на праздник у ворот!
И заморского народу тоже здесь – невпроворот…
Но царя нигде не видно, разве это не обидно,
Почему здесь нет царя? Значит, нет его не зря…
(Поёт.)
В царстве нашего царя,
Все мы ходим здесь в царях;
Славься, славься, государь!
Каждый, сам себе здесь царь!..
Ой, пой-говори:
Все мы, все мы здесь цари!
Говори и громче пой:
Будем царствовать гурьбой!..
И теперь у нас столицей -
Служит каждый, каждый дом;
Здесь любой плебей – патриций,
Раб любой здесь стал царём!
Ой, пой-говори:
Все мы, все мы здесь цари!
Говори и громче пой:
Будем царствовать гурьбой!..
(Появляются бравые солдаты.)
ПЕРВЫЙ СОЛДАТ.
Расступись, разойдись, прочь с дороги, куриные ноги!
ПЕРВЫЙ ПУТНИК.
Зачем, солдат, всех разгоняешь,
Будто за собак нас принимаешь…
ВТОРОЙ СОЛДАТ.
Ты что не знаешь, наш царь идёт, а ты мешаешь…
ПЕРВЫЙ ПУТНИК.
Царь? Что за царь? Не говори, чего не знаешь,
ВТОРОЙ СОЛДАТ.
Царь нашей страны. Ты что, как глупый, не понимаешь?
ВТОРОЙ ПУТНИК.
Ты что, солдат, с ума сошёл?
Чтоб царь к народу сам пришёл?!
Такого - потихоньку не бывает,
Не то, что б с шумом. Очень сомневаюсь…
ПЕРВЫЙ СОЛДАТ.
А вот ты видишь – наше знамя?
ПЕРВЫЙ ПУТНИК.
Да, вижу знамя. Только между нами, -
Я вижу это знамя, ну, и что же?
Оно, ведь на царя-то не похоже…
ВТОРОЙ СОЛДАТ.
А вот портрет и самого царя,
Он мироточит, это ведь не зря…
ВТОРОЙ ПУТНИК.
Вот это да! Давно он мироточит?
Быть может, кто-то голову морочит?
ПЕРВЫЙ СОЛДАТ. (С грозным голосом, надвигаясь на первого путника.)
Ты сам-то что слепой? Не видишь и не слышишь?!
Ушами, словно мельница колышешь…
ВТОРОЙ ПУТНИК. (Немного испуганно.)
Да, верно, что-то, вроде, примечаю…
Так царь-то наш святой, как понимаю…
ПЕРВЫЙ СОЛДАТ. (Немного смягчив тембр голоса.)
Вот то-то, а сначала ты не верил,
ВТОРОЙ СПУТНИК. (Немного успокоившись.)
Я разве говорил - не верю? Верю!
Быть может, кто-то говорил: не верю,
А я, ей-богу, верю, верю, верю!..
ВТОРОЙ СОЛДАТ. (Обращается к первому солдату.)
Что взять с него, он, что пустой горшок, -
В нём нету ничего, а звону много…
Чуть гаркнешь на него, он жалок и смешон,
Идём, солдат, своей дорогой…
ПЕРВЫЙ СОЛДАТ. (Обращается ко второму солдату.)
А может оттащить смутьяна в каталажку,
Да вытряхнуть всю душу из рубашки!..
ВТОРОЙ ПУТНИК.
Простите меня, не сердитесь, начальник,
Просили в сторонку уйти вы вначале,
Скажите – куда? Отойду, куда надо,
На праздник на этот, мне вовсе не надо…
ПЕРВЫЙ СОЛДАТ. (Довольный испугом путников.)
Ну, ладно уж, ладно, в сторонку иди, стань спокойно
И стой, как стоят все достойно, пристойно… (Солдаты уходят.)
ПЕРВЫЙ ПУТНИК.
Погубит, приятель, язык тебя твой непременно…
ВТОРОЙ ПУТНИК.
Да нет, не язык виноват, а мой жребий несчастный…
И в прошлый-то раз, самозванец на царство венчался,
Ты помнишь, что я поступил ведь тогда благородно,
Избили меня, чем попало и как им угодно…
Теперь, вроде, царь обещает придти настоящий,
И снова, чуть было не взгрел меня воин грозящий.
ПЕРВЫЙ ПУТНИК.
Пойми, настоящий ли царь, самозванец,
Подчиняться нам надо с тобой, друг-товарищ.
О царях нам известно с тобой очень мало,
Чтобы нам разобраться в царях так, как надо…
Если царь настоящий, тогда нам всем лучше,
Если нет, то, дружище, помалкивай лучше…
ВТОРОЙ ПУТНИК.
А вот и сады, скоро царские будут ворота,
Мне в эти ворота к царю постучаться охота…
ПЕРВЫЙ ПУТНИК.
Не вздумай стучаться… Нельзя, брат, пойми,
Вполне может быть, что царя за воротами нет и в помине.
ВТОРОЙ ПУТНИК.
Да, есть подозренье, - царя вовсе не существует,
Лишь слухи о нём с таким ликованьем ликуют…
ПЕРВЫЙ ПУТНИК.
Я тоже такого совсем-то уж не отрицаю,
Но есть, ведь царица Христина, об этом все знают.
Не звук ведь пустой – эта наша царица,
И ради неё уже стоит на праздник явиться.
Не очень я видеть хочу, кто не хочет всем нам показаться,
Но нашей царицей мне лестно бы полюбоваться.
(Путники постучали негромко в ворота.)
СОЛДАТ. (Открыв ворота.)
Что надо? Зачем вы в ворота стучите?
Ведь вы постучали? Так что же молчите?
ПЕРВЫЙ ПУТНИК. (Взволнованно.)
Взглянуть бы нам лишь на царя и царицу…
СОЛДАТ.
На празднике царь наш. С народом наш царь веселится…
ВТОРОЙ ПУТНИК.
Мы были на празднике. Нет там царя и в помине,
Лишь только картинку царя там увидеть сумели…
А, может быть, можно увидеть Христину царицу,
Хотим на неё мы взглянуть, за неё помолиться…
СОЛДАТ.
Вы вот что, идите на праздник, пока вас ещё не забрали…
ПЕРВЫЙ ПУТНИК.
Понятно. Уходим на праздник. О нём мы мечтали…
Мы, кажется, с другом сейчас в один голос споём,
О том, как на празднике нас угостили вином…
(Друзья поют дуэтом, уходят от царских ворот.)
У нас с другом нет ничего –
Не беда; э - гей, не беда!
У нас с другом много всего –
Мы вольные с ним господа!..
Мы с другом поём везде и всегда –
Э - гей, потому и нет ничего;
Коль нет ничего, - нет и суда,
И счастливы мы оттого!
Пусть годы промчатся, пройдут день за днём,
Мы счастливы тем, что живём!
Пусть нет ничего, так что ж оттого,
Мы пляшем, э - гей, и поём!..
СОЛНЕЧНАЯ АРФА.
Сказочная музыкальная поэма.
Заратустра
МузЫка
Человек в маске
Аборигены острова Огня
Карлик (обезьяна)
Фея
Шут
В сценах: аборигены, обезьяны, дикие животные, аллегорические герои – Солнце, Луна, Море, Ветер.
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ.
В глубине сцены открывается панорамная картина гор со снежными вершинами. На переднем плане маленькая хижина Заратустры.
Вдоль авансцены неторопливо проходит человек в маске.
Человек в маске (декламирует) Старый напев, зачем разбудил ты меня? Я уже стал не тот. Теперь у меня на сердце меньше стало огня… (уходит за кулисы).
На авансцене появляется МузЫка. Играет на диковинном инструменте в виде Арфы, напевает мелодию без слов (вокализ).
МузЫка. (Останавливается, рассматривает свой музыкальный инструмент, который достаточно большой, выполнен в виде прямоугольного треугольника с множеством струн. Обращается к зрителям в зале.) Разве может кто-либо сказать, что моя Солнечная Арфа недостаточно музыкальна? Много кропотливого творческого труда я посвятил ей, прежде чем она так мелодично зазвучала. Послушайте только - какие искристые звуки щедро рассыпает моя арфа… Вы только послушайте… (играет). Что вы на это скажете, дорогие мои?! Вот то-то и оно, что у вас просто нет слов, что бы выразить своё очарование. Вы, так же как и я, – в восторге от её небесных звуков!.. Арфа моя поистине небесная, солнечная, искристая… Один только мой учитель Заратустра способен по достоинству оценить это волшебство звуков… Он говорит, что этот мир создан музыкой и из музыки (С любовью поглаживает свой инструмент.)
Теперь самое время навестить моего учителя Заратустру, которого я время от времени навещаю в его хижине. Могу себе представить, как он будет доволен, заслышав эти необыкновенные звуки. (Подходит к хижине, негромко постукивает по струнам арфы своей рукой. Заратустра выходит из хижины, словно не замечает МузЫку.)
Заратустра. (Обращается к Солнцу. Речитатив.)
Великое Солнце!
Не было б счастья
Тебе без того,
Кому ты светишь…
Ты поднималось
Над моим убогим жилищем,
И не пресытилось светом
Оттого, что здесь я…
Здесь каждое утро,
Тебя поджидая,
Принимал я твой избыток,
Прославляя тебя…
Я пресытился мудростью,
Как пчела сладким мёдом.
Теперь хочу дарить людям
Твой душистый нектар…
Жду я твоих благословений,
О небесное око,
Что взирает без зависти
На чрезмерное счастье!..
Благослови меня, Солнце,
На полную чашу нектара:
Который, как млеко львицы,
Что в золотом сосуде хранится…
Взгляни сюда, Солнце,
Стать хочет чашу пустою…
Заратустра решился
Снова стать на земле человеком.
(Заратустра умолк, держа правую свою руку на своём сердце.)
МузЫка (в сторону) Что я слышу? Заратустра хочет вернуться к людям? Он хочет спуститься с этих сияющих вершин, на которых он был отшельником десять лет, в долину? (Обращается к зрителям)
Разве это не чудо, что Заратустра на глазах преобразился? Он стал словно ребёнок. (Играет на арфе, поёт.)
Ночь царствует!
Слышнее бьющие ключи…
Теплом и светом
Луч одарит ночь…
Душа моя,
Ты тоже бьющий ключ,
О сердце света, -
Расцветай в Ночи!..
Ночь царствует!
Все песни для влюблённых…
Влюблённым: свет,
Тепло, любовь дарю!
В ночи весь мир, –
Моей любовью полный,
С ним языком любви
Я говорю:
«Я – Свет! Я – Солнце!
Ах! Мне быть бы ночью!..
Но в том-то –
Одиночество моё, -
Что весь исполнен
Светом непорочным,
Дарю светящее
Сокровище своё!..
Ах! Если б только
Быть мне ночью!.. С жаждой
Из светородных
Пил бы я сосцов!..
И звёздочки,
Мерцающие даже, -
Благословлял бы
В глубине миров!..
Как был бы счастлив
Озареньем света!
Но в свете собственном
Начертано мне - жить…
И в пламени –
С рассвета, до рассвета,
В огнище –
Я замышлен - Вечность быть…
Неведано -
Берущего мне счастье;
Иным же – красть, -
Блаженнее, чем брать…
Моя рука
Не отдохнёт и часа,
Что б одарить
Нектаром света всласть!..
Очам завидую,
Томимым ожиданьем,
Я вижу взгляды эти –
Полные желаний,
Из царства
Непроглядной тьмы Ночи…
Ах, сердце пламени,
Раздаривай лучи!..
Ах, горе тем,
Кто свет лишь только дарит, -
Затменьям солнечным –
Из приисков желаний.
О, ярый голод, -
Ночи пресыщенье,
Тепло берёте вы,
А в душах – отвращенье!
Даренья радость
Замерло в даренье;
И от самой себя
Устала добродетель.
От раздаванья –
Света озаренье -
В копилки злобы
Жалких вдохновений…
Глаза без слёз -
Перед стыдом просящих,
Рука луча
Дрожит в руках дрожащих…
Где ж слёзы глаз моих?
Где – сердца нежность?
О, одиночество, светящих
В мир безбрежный!..
О, ночи тёмные,
Вы свет у нас берёте –
Всего светящего,
И этим лишь живёте…
Вы пьёте млеко
Амриты усладу:
К сосцам всерадным –
В мире нет преграды.
Невольно жажду –
Тёмной Ночи жажды;
Зачем быть светом,
Жаждущим, лишь тьмы?
Ночь царствует!..
Слышнее бьющие ключи…
О сердце Света,
Расцветай в Ночи!.. (Смолкает песня.)
Заратустра. (Зачарованный пением.) Боги! Я слышу божественное пение. (Обращается к МузЫке.) Какие чудные звуки! Словно слышатся волны прибоя и шёпот ветра…
МузЫка. Благодарю, мой учитель! Твоя похвала дорогого стоит. Много лет создавал я эту свою арфу.
Заратустра. Поистине эта твоя Солнечная Арфа настоящее волшебство. Уверен, что эта музыка сможет очаровать само небесное светило и звёзды небесные!..
МызЫка. Одно меня беспокоит, Заратустра, - как отнесутся люди к моей музыке? Кому, как не тебе, Заратустра, хорошо известно, что у людей такие разные вкусы. Всем им невозможно угодить…
Заратустра. Никому из людей не будет по душе твоя музыка. Людям с дурным вкусом она будет чужда, а тем, кому она понравится, возненавидят тебя лютой ненавистью. Будь готов к их жестоким нападкам. Ревность и зависть, это самые страшные змеи в душах людей…
МузЫка. (Недоумевая.) Как это можно понять, Заратустра?
Заратустра. Так прямо и понимай: чем более людям понравится твоё исполнительское искусство и твой волшебный инструмент, тем больше им захочется причинить тебе страданий… Они станут умалчивать о твоём искусстве, и нападки их будут ожесточаться с каждым днём…
МузЫка. Я свободный человек. Они ничего не смогут сделать со мной…
Заратустра. Они тем более озлобятся, что ты проявишь независимость. Чем больше в тебе добродетелей и стремления к свободе, тем более изощрённо и жестоко они станут издеваться над тобой…
МузЫка. Но объясни мне, Заратустра, почему моё искусство может озлобить их до такого болезненного состояния?..
Заратустра. О Святая простота! Знай, что за своё бессмертие ты обязан заплатить высокую цену. Друг мой, чтобы ты отказался от самого себя, от своего превосходства над толпой, у них имеется пять проверенных жал: совратить, подкупить, споить, запугать, убить… Готов ли ты сразиться с ними своим божественным искусством?
МузЫка. О мой учитель! Научи, как мне следует поступить?
Заратустра. Знаешь ли ты, что для мира значит музыка?
МузЫка. Я просто играю и пою… Вот и всё… Разве птица певчая размышляет о том, чем её пение является для мира? Она поёт, потому что не может не петь… Так и я, - просто пою… С детства любил изливать я на божий мир поток радости моими песнями…
Заратустра. Величие музыки в том, что всё творение рождено из музыки, весь этот видимый и невидимый мир. Вначале был звук, была музыка Вселенной. И всё в мире подчинено музыке, всё сотворено духом музыки… Многие не в состоянии различать в искусстве что-либо кроме звона колокольчиков и бубенчиков шутов. Истинное пение – это музыкальное зеркало мира. Мелодия рождает поэтическое произведение из себя. Мелодия мечет вокруг себя искры поэтических образов. Все, все без исключения музы, призваны подражать музыке. Между музыкой, словом и песней такая связь, что слово ищет выражения, которое слышится в музыке…
МузЫка. Скажи, учитель, неужели и сама речь человеческая обязана музыке?
Заратустра. Несомненно. Слово зависит от духа музыки. Слово не может высказать всего того, что заложено в музыке, оно может только подражать музыке, звучащей в самой Природе…
МузЫка. Скажи, учитель, стоит ли мне идти с моей арфой и песнями к людям, если там царит такое жестокое обращение с певцами?
Заратустра. Это предстоит решить тебе самому. Готов ли дух твой на тяжкие испытания. Может быть, следует тебе прежде подкрепить дух свой в моей этой хижине?
МузЫка. Я хотелось бы нести людям свои дары…
Заратустра. Не дари людям ничего столь высокого, чего они не сумели создать всем миром. Они не простят тебе этой дерзости. Легче взять что-нибудь от них и нести вместе с ними. И ещё скажу тебе, нельзя быть столь сладким, чтобы на тебя могли садиться все мухи и, в конце концов, съесть тебя. Дари людям небогатые милостыни… Постарайся, чтобы они приняли у тебя твои сокровища и при этом оставили бы тебя живым и невредимым…
МузЫка. Нет, учитель, чтобы давать милостыни, я ещё недостаточно беден. Послушаюсь твоего совета, останусь в этой твоей хижине… Сердце моё укрепиться здесь настолько, чтобы я смог вынести все испытания от людей…
Заратустра. Что ты станешь делать здесь в горах один среди птиц и зверей?
МузЫка. Я стану слагать песни и петь их; когда я слагаю свои песни и пою под аккомпанемент моей арфы, смеюсь, плачу, то этим я прославляю Бога… Пением, смехом, плачем и молитвами славлю я Бога моего – Небесное Светило.
Заратустра. Ты растёшь прямо на моих глазах. Хвалю тебя! Прошу тебя, МузЫка, напоследок сыграй мне на своей Солнечной Арфе и спой что-нибудь из твоих песен…
Музыка. (Играет на арфе, поёт.)
О грёза жизни!
Осени сродни…
О цвет увядший!
О, мой сад отцветший!
Зову, что всё ещё
Душа хранит:
Птиц перелётных
И друзей ушедших…
(Появляются дикие животные. Они танцуют, водят хороводы и обнимаются друг с другом.)
Где вы, друзья?
Откликнитесь! Пора!
Уж облака
Дождём отяжелели.
Журчит ручей…
Свистят по вечерам
В ветвях ветлы –
Ветра в свои свирели…
Холм над прудом.
Накрыт на хОлме стол:
Душистый мёд
Работниц лета – пчёл…
Что ж медлите, друзья?
Спешите все сюда!
Отметим мёдом
Наши прошлые года!..
Не медлите, -
Признать пора, что вы –
Не те уже.
И я – не ваш – увы!
Сам от себя
Ушёл – в свои пределы,
Где от берёз -
Наряд, как лебедь белый.
Раз - навсегда
Расстался я с хулой,
И с доброй, и с недоброю молвой.
Что так бледны,
Друзья мои? Устали?
Гостить здесь вы
Сподобитесь едва ли.
Прощайте!
Радости желаю вам, друзья, -
Остаться здесь
Смогу один лишь я;
Где холм да ивы
Низко над прудом…
Ковчегом к небесам –
Стремится дом.
Из сердца
Не исчерпана надежда –
Для новой
Светлой радости безбрежной.
Прочь, старые!
Отриньте от черты!
Омолодилось, сердце,
Песней ты!
Пусть от друзей
Остались только тени,
Спасибо и за то,
Что было пенье!..
Ещё порою, вдруг, -
В ночной тиши
Их ощущаю, -
Буд-то мне слышны.
О время!
Мой попутчик дорогой, -
К чему ж челнок наш
Через жизнь стремился?
Одни – состарились
И разошлись со мной,
Других уж нет.
Я ж – заново родился.
И новых вновь
Друзей зову с утра –
Птиц перелётных, -
Странниц вечной жизни.
О вечность жизни!
Настаёт пора –
Испить всю синь -
Святой моей Отчизны
Человек в маске.
Заратустра и МузЫка обнимаются на прощанье. Заратустра направляется за кулисы, МузЫка вслед ему исполняет музыкальный речитатив:
О, внемли, друг!
От сна очнулся я:
Мир так глубок, -
Помыслить я б не смог.
И скорбь слышна из всех глубин, -
Но радость глубже бьёт ключом.
И сердце рвётся в отчий дом,
В святой свой вековечный дом!
В нарастании волн,
В этой песне стихий,
В беспредельном дыханье миров, -
Всё забыть и растаять во всём.
О мечта! О восторг! О любовь!
Занавес. Продолжение следует.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ.
Человек в маске. (Проходит вдоль авансцены, декламирует.)
Я один! Ох, я только один
В первобытном дремучем лесу!..
Но зато – сам себе господин.
Песни Солнцу на сердце несу!
МузЫка. Сидит у хижины Заратустры, играет на арфе. Дикие звери танцуют. Обезьяна Карлик восседает у музыканта на плече. Смолкает арфа. Звери располагаются у ног. МузЫка. (Обезьяна остаётся сидеть у него на плече).
МузЫка. (Обращается к восходящему Солнцу.)
О Солнце! Щедро беспричинно изливаешь ты на нас свои золотистые лучи. Мне нечем отблагодарить тебя, кроме восхваления. Птицы, которые долетают до усталости, не даются людям в руки, но располагаются повыше и поют.
Так и я пою славу моему восходящему Солнцу. О внезапные, чудесные песни моего одиночества, мои любимые сладостные песни, пусть даже и грустные. Здесь усталый нашёл я источник радости, из которого толпы людей не пьют нектар вместе со мной, не мутят источник…
(Играет на арфе, исполняет музыкальный речитатив)
Слишком стремительно течёшь, источник радости!
Как мне научиться приближаться к тебе?
Слишком стремительно бьётся сердце навстречу тебе.
Жаждет оно твоей свежей прохлады.
Пришли бы вдруг мои друзья –
К этим холодным источникам,
К этой блаженной тишине.
Пусть тишина стала бы ещё блаженнее.
Здесь наша высь, здесь наша Родина!
Высота недоступна для жажды нечистых.
Бросьте, друзья, свой взор на источник радости.
Не помутится ваш взор.
Он улыбнётся чистотой обновлённой.
На древе вечности вьём мы свои гнёзда!
Царственные орлы в своих клювах приносят нам пищу!
МузЫка. (Заиграл веселее. Появляются величественные лани и начинают пританцовывать на своих высоких, стройных ножках.)
МузЫка. (Музыкальный речитатив.)
Не бросайте вашей пляски,
Милые, стройные лани!..
Не пугайтесь вы меня!
Я не враг вам, я не обижу вас!
Я друг изящных, танцующих созданий!..
Коль не испугаетесь вы меня,
То найдёте здесь райские кущи роз
Под сенью кипарисов, обвитых цветущими лианами…
Не сердитесь, милые лани, не пугайтесь…
Если в избытке чувств иногда вскрикну в восторге!
Вот какую новую песню спою я к вашей пляске.
(Поёт в сопровождении Солнечной Арфы.)
В твои глаза я заглянул, о жизнь моя!
О радость светлая! О половодье счастья!
Не убегаешь прочь ты, радость, от меня,
Так стану ль я бежать счастливого участья?!
О птицы певчие надежд пресветлых дней!
Не украдут у вас враги мечты моей;
Не отравить стараний мёда лучших пчёл,
Примет счастливых я по птицам здесь нашёл…
(Обнимает и целует ланей, гладит их по голове, начинает плясать вместе с ними, напевая.)
Вот мне захотелось плясать, как ещё не плясал, -
Славься, воля моя! Славься радостей тихих причал!
Хоть и не до конца научился внимать красоте,
Хоть не стих до конца океан моих прежних страстей!..
Не убегаешь прочь ты, радость, тот меня,
Так стану ль я бежать счастливого участья?!
В твои глаза я заглянул, о жизнь моя!
О радость светлая! О половодье счастья!
(На землю с небес опускается Луна. По всему видно, что ей очарованной звуками Солнечной Арфы, хочется потанцевать. МузЫка приветствует Луну поклоном, знаками приглашает её к танцу. Поёт.)
Вот стоит Луна, бледная
Перед утренней зарёй,
Любовь-Солнце приближается
Восходом над землёй…
Уж дыханье ощущается
Предутренних лучей…
Ах, танцуй, Луна-красавица,
В такт - задорней, веселей!..
Море волнами вздымается
Тысячью своих грудей,
Чтобы Солнце целовало их
Зорькой раннею своей!..
Полюбил, подобно Солнцу
Груди вздыбленных морей,
Дуновеньем ветра стали
Звуки музыки моей!..
Так танцуй, Луна красавица,
Задорней, веселей,
Уж дыханье ощущается
Предутренних лучей…
Любовь-Солнце приближается
Восходом над землёй…
Не бледней, Луна красавица,
Перед утренней зарёй…
ПОСВЯЩЕНИЕ СОЛНЦУ.
ПОСВЯЩЕНИЕ.
Гортанным криком, утро пробуждая,
Таким крикливым не бывал петух.
Зажёг диск Солнца, Лунный - не потух.
Здесь недра все – от края и до края,
Воспламенились, слух распространяя:
Мать- Родина, Россия, ты во мгле,
Мир к старости не ведать на земле,
Осталось: петь, секиру осуждая.
С высот небесных звуки высекая,
Созвездиями с купола небес,
Пою: иссяк у счастья интерес
Одаривать всех радостями рая.
Бессмертья снадобьем порою вдохновляя,
Хмелил нас кубок Солнца и Луны
Теперь же они пламенем полны,
Бедой войны нас опьянить желая.
И воскресают в памяти картины
Ушедших дней, ушедших вечеров,
Любви и дружбы самых лучших снов,
Волшебной сказки наяву старинной.
Круг дружеский распался, был он тесен,
Была ли ты, о юности заря?
Неужто, это всё бывало зря?
Неужто, голос сердца легковесен?
Зачем ты, сердце, песней прорыдало?
Каким-то странным голосом извне,
Словами сотворёнными вчерне,
Таким сердечным звуком небывалым.
Осталось петь, секиру осуждая,
И Родину прекрасную во мгле,
Мне не увидеть счастья на земле,
Надеюсь, лира радость повстречает.
ТЕАТРАЛЬНОЕ ВСТУПЛЕНИЕ К НОВОЙ ЖИЗНИ.
Актёр, режиссёр, драматург, директор театра.
Директор театра.
Друзья, с надеждой на успех,
Пускай увидят все, кто зрячий:
Благословляю сердцем всех,
Весь этот мой театр бродячий.
Наш зритель, хоть и небогатый,
Но нам опора, только в них,
Простой работник и солдаты,
Не изощрённый любят стих.
Своею сценой немудрёной,
И декорацией простой,
Мелодией простой народной,
Одеждою недорогой;
Но правдой песни, правдой слова,
Своею искренней игрой,
Снискать признания живого
Стремиться будем всей душой.
Но обольщаться нам не стоит,
Что мы одною простотой,
Сердца и души им откроем
Одной бродяжною судьбой.
Нужна изюминка-новинка,
Не то, чтоб ею удивить,
Нужна, скажу я вам, живинка,
Чтоб смертность скуки оживить.
И сделать это нам, друзья, не просто,
Теперь ведь, изощрённый театрал,
Поднял подмостки до такого роста,
Что Гулливер до крыши б не достал.
А музыка гремит по свету,
Что заглушает пенье сфер.
Прошу новинки и совета,
Чтоб интересно было всем.
Режиссёр.
Не стоит с помпой покорять вершины
Театра; уменьшить труппу, - мой совет,
Один герой, иль два, ну, три от силы,
И добрый поэтический сюжет.
На сцене легче одного героя
Ввести в святилище покоя,
Через горнила жизни провести
По трудному, тернистому пути.
Пускай душе сомнения навеют -
Наживы жажда, славы суета,
В конце ж пути, пусть звёзды заалеют,
И яркая пусть сбудется мечта!
Не с первых дней весны зазеленеют,
И зацветают яблони в саду.
Не с первых взглядов зрителей созреют,
К герою чувства яркой красоты.
Но постепенно в драме, шаг за шагом,
Герой всё ярче, в полный рост - встаёт,
Когда душа наполнится отвагой,
Само пусть небо гимн ему поёт.
Герою должно быть в согласье с веком,
А современников признанье не безделка,
Со сверстником сверяя впечатленье,
Понять, возможно, глубину значенья.
И действия не тормозить словами,
Живее эпизоды развивать,
Завязку понадёжней свить. Смелее
Гнать действие. Развязкой – гром сыграть!
Пусть зритель спорит по дороге к дому,
И дома продолжает спорить он,
Пусть будет разум пьесой полонён,
Как, царством поглощённый фараон.
Комический актёр.
Не посчитаю за напрасный труд,
Отметить здесь, что на спектакль идут,
По разным, вам скажу, соображеньям:
Кто щеголять нарядом, кто влеченьем
К прекрасному и вечному искусству,
А кто-то познакомиться в театре,
Единого нет вкуса в них и вряд ли,
Мы сможем всех спектаклем удивить,
Идею всем какую-то привить,
Не думаю, что всем по нраву будет,
Труды наши, ведь люди, это люди,
И среди них, таких немало будет,
Что наши цели не поставят в грош,
Раскритикуют всё и вся, но всё ж,
Изюминка на всех одна найдётся,
Изюминка та лилами зовётся.
И главной лилой – личный интерес,
Пусть малая, но чтоб одна на всех,
В конце мы с вами разыграем приз,
Кто громче всех нас вызовет на бис.
Друзья мои, пари держу любой,
Овацией нас встретят на убой!
А после зрители отправятся гурьбой
В буфет наш, бутерброд с икрой
Пойдёт бессчетно, по любой цене,
Уж вы поверьте, как артисту мне.
Теперь вот запретили всем рулетку,
Всем запретили содержать кокетку,
Не могут запретить – ни, боже мой,
Приз предложить и бутерброд с икрой!
Не плохо также для разнообразья,
Винцом к икре побаловать, в экстазе
Полнейшем будут все тогда,
Артисту мне поверьте, господа!
Трагический актёр.
Шутом ты был и будешь вечный шут,
Дешевкой хочешь подменить наш труд,
Придёшь домой, кривляйся, сколь угодно,
А наш спектакль, подвиг благородный.
Не надо смешивать значительное с грязью,
От драмы прочь подалее, проказник.
Нам подвигами заплетать венки,
Ко времени сегодня и с руки.
Комический актёр.
Давай, давай, раскачивай нам драму,
Перевернёшься - в гущу жизни прямо.
Буди вольнолюбивость молодёжи,
Придут смотреть на драму жизни с дрожью,
Пусть смотрят правду, затаив дыханье,
Придут они домой –
к пустой лохани…
Трагический актёр.
Нам шутовством не сделать жизнь счастливой,
Не замаячит радость впереди,
Труд ежедневный лишь без перерыва,
Пробудит радость песен из груди!
Когда пробудим спящий мир впервые,
Как чудом будем рады мы во всём,
И все цветы в саду и полевые
Пышнее расцветут, друзья, кругом.
Директор театра.
Пусть мы и не из племени цыган,
Но наш театр – бродячий балаган.
Мы станем, как цыгане кочевать,
В кибитке жить, и жизнь – театром звать.
Кочуя по просторам на волах,
В кибитках, мы на риск свой и на страх,
В стихиях ветра, Солнца и воды,
В кибитках мирозданья победим.
Преодолеем духом все семь сфер,
Не устрашит нас мерзкий Люцифер.
Народу свет свободы понесём,
Россия – наш родной и вольный дом.
ПРОЛОГ.
Ночь. Звёзды. Полная луна.
Руслану было не до сна.
Небесный хор, - сферы поют,
Созвездья знаки подают.
Окинув взором звёзд предел,
Проникся славой Божьих дел.
Не чудо ли – земли вращенье,
На ночь и день, деля свой круг,
Где Солнце – полдня украшенье,
А месяц – ночи светлый друг.
И твердь земную, с морем споря,
Земля вращает за собою.
Кто не смотрел, благоговея, -
Как небо млечностью своею -
Взбивает знаний молоко,
И звездопадами искриться,
Невольно хочется молиться,
На храм Природы. Высоко
Душа желает устремиться
К звезде Полярной, пусть поёт -
Веретено - звездоворот…
Непостижим Руслану Млечный Путь,
Свеченье звёзд, что разумом зовут,
Загадочно так Небо улыбнулось,
И всё в его душе перевернулось.
К чему всю жизнь он всей душой стремился,
Вдруг стало всё душе его немило,
И, будто его духом осенило:
Из мрака жизни выбиться решился,
И всё, что мило людям и народу,
Решил отдать лишь небесам в угоду,
С душой своею нет иначе сладу,
Лишь только звёзды неба нам в награду.
Ото всего душа зовёт бежать,
По миру невидимкою блуждать
Отныне неприметным людям стану,
Пока к чертогу звёздному пристану.
И никому не стану объяснять,
Кто сам поймёт, готов с ним путь держать.
ВСЕЛЕНСКИЙ МАСКАРАД.
Маленькая комедийная поэма.
Действующие лица и исполнители:
БОГЕМОВ – актёр самодеятельного театра
СОСНОВСКИЙ – самодеятельный художник, приятель Богемова
ДИРИЖЕРСКИЙ – самодеятельный скрипач
ОБЕЗЬЯНА – принцесса карнавала
ЮПИТЕР
САТУРН – обитатели Парнаса
ЧЕЛОВЕК В КРАСНОМ ПЛАЩЕ
ПЕРВАЯ ДАМА
ВТОРАЯ ДАМА
КЛОУН
В массовых сценах - обитатели Парнаса, участники маскарада.
Действие происходит: Первая сцена – на лесной опушке; Вторая – на Парнасе; Третья – на маскараде.
Время действия – железный, урановый век.
СЦЕНА ПЕРВАЯ.
Богемов и Сосновский сидят на пеньках на опушке леса мирно беседуют. Неподалёку от них, словно в тумане, маячит, как тень Дирижерский, со скрипкой в руках. Время от времени Дирижерский комментирует происходящее на сцене, иногда играет на скрипке, поёт.
БОГЕМОВ. (Обращается к Сосновскому.)
Давай ещё по рюмочке, приятель,
Мы слишком трезвы для такой беседы.
СОСНОВСКИЙ. (Говорит нараспев, потирая руки от хорошего предчувствия.)
Согласен я, согласен я, согласен…
На что, на что, а выпить я – не беден.
ДИРИЖЕРСКИЙ. (Играет на скрипке, негромко поёт.)
Как тихо вечер плащ свой драгоценный,
Раскинул здесь, над дремлющей землёй…
Природа вся неспешно засыпает,
Вот звёздочка блеснула в небесах…
Звезда вечерняя, я под твоим сияньем
Люблю бродить со скрипкою в тиши;
Люблю, что б ты, мерцая, трепетала,
Лучом своим ласкала мой смычок…
Поможешь звук такой извлечь из скрипки,
Чтоб на запретную от века мысль
Друзей моих смелее вдохновляла, -
Как им себя на маскарад явить!..
(Продолжает играть на скрипке, негромко напевая.)
Природа вся неспешно засыпает,
Вот звёздочка блеснула в небесах…
Как тихо вечер плащ свой драгоценный,
Раскинул здесь, над дремлющей землёй…
БОГЕМОВ.
Ты слышишь, друг, небесное звучанье,
Похоже: небо дарит нам очарованье…
Поверишь, - знать всегда хочу и слышать, -
Какою красотою вечность дышит?..
СОСНОВСКИЙ.
Пока не рвётся нить короткой жизни,
Мой друг, нам торопиться надо к славе…
Зачем-то же родились мы и жили?
Секрет раскрыть пора на карнавале…
БОГЕМОВ.
Так оно так, но только как, дружище, -
Толпу нам победить одним - из тысяч?
Как Карнавал Вселенский околпачить?
Чем целый свет мы сможем озадачить?..
Давай ещё по рюмочке пригубим,
Мы слишком трезвы для такой беседы…
СОСНОВСКИЙ. (С радостью.)
Я тоже говорю: жизнь слишком любим,
Чтоб трезвыми добиться нам победы…
(Чокаются, пьют, закусывают.)
ДИРИЖЕРСКИЙ. (Играет на скрипке, поёт.)
Вам не позволят славного деянья,
Самим войти в искусство мудрено;
Печальнее на свете нет стремленья,
Которого исполнить не дано…
Преодолеть препоны невозможно,
Зла круговой порок пробить так сложно…
Самим вам не добыть хвалу людскую,
Советовать добру вам не рискую…
Здесь что-то надо выдумать такое,
Дать карнавалу что-то неземное…
И разыграть такую надо пьесу -
На зависть небожителям и бесам…
Печальнее на свете нет стремленья,
Которого исполнить не дано…
Вам не позволят славного деянья,
Самим войти в искусство мудрено;
БОГЕМОВ. (Оглядывается вокруг, прислушивается…)
Ты слышал, брат, небесное звучанье?
Похоже, небо дарит нам посланье…
Поверишь ли, мне удалось расслышать,
Что шуточной красою вечность дышит?!
СОСНОВСКИЙ. (Прислушивается…)
Недаром, нет, нам довелось сдружиться…
Коль не добром возьмём, так смехотворством;
Вот, если б удалось нам поучиться,
Но на Олимп взойти не так-то просто…
(Уходят, обнявшись, как родные братья, при этом здорово пошатываясь...)
СЦЕНА ВТОРАЯ.
Богемов и Сосновский с трудом взбираются на Парнас, помогая друг другу, шатаются из стороны в сторону. На вершине Парнаса переводят дух...
ДИРИЖЕРСКИЙ. (Играет на скрипке, поёт.)
Вот друзья похорошели!
Громче скрипка зазвучи!
Помогай друзьям на деле, -
Лучше роли разучить…
Вот, друзья мои учитесь, -
Перед вами весь Парнас!
Для начала осмотритесь:
Хорошо ль здесь в первый раз?
БОГЕМОВ.
Чудо край, как солнце ясный,
Словно, кто намалевал?!
Алый цвет такой прекрасный, -
Словно факел запылал!..
ДИРИЖЕРСКИЙ. (Играет на скрипке, поёт.)
Вы с пристрастьем присмотритесь, -
Это Божий дар - Парнас!..
С прилежаньем научитесь,
Что покажут вам сейчас…
Вот идут: Сатурн, Юпитер, -
Небожители… Вы всё ж
С ними, други, не хитрите,
Не потерпят Боги ложь…
САТУРН. (Обращается громовым голосом к Богемову.)
Откуда ты взошёл, приятель,
К нам в поднебесье на Парнас?
ЮПИТЕР. (Обращается к Сосновскому, из глаз сверкают молнии.)
Художник ты или писатель? –
Я, что-то не слыхал про вас?..
БОГЕМОВ. (Отвечает с дрожью в голосе.)
Вот заблудились мы немного,
Дошли до Вашего двора…
СОСНОВСКИЙ.
Здесь хорошо, пусть даже строго…
Домой бы нам пойти пора…
ДИРИЖЕРСКИЙ.
(Играет на скрипке. Происходящее действие соответствует словам песни...)
Друзей Зефиры подхватили,
Легко, как ветром лёгкий дым,
И с ними в поднебесье плыли –
Парнас, показывая им…
Легки их крылья, словно ветер,
Одно мгновенье, - вот и лес…
Всё те же звёзды, тот же вечер
И недопитый интерес…
Здесь, возле выпивки своей –
Все карнавальные наряды…
К великой радости друзей, -
Есть чем блеснуть на маскараде!..
Сообразили в сей же час, -
Подарки дарит им Парнас…
Друзья, наряды примеряя,
Взялись и пьесу написать, -
Единый миг и всё готово, -
Не чудо разве, - право слово…
Друзья с удовольствием осматривают наряды друг у друга...
СЦЕНА ТРЕТЬЯ.
Живая сцена маскарада. Участники карнавала в ярких масках, в полном блеске хаотично движутся по сцене. Слышится громкая музыка с барабанным боем. На сцене царит невероятный гомон, цыгане, песни, пляска, смех…
Из-за кулис, сбоку появляется необычное шествие в романтическом стиле с элементами классики: Богемов шёл под руку с изящной дамой. Они важно и торжественно шли вдоль авансцены; дама одета во всё белоснежное, расшитое тонким кружевом и жемчугом. На ней сверкающая оригинальная неаполитанская маска, белая изысканная шляпка, на руках её надеты белые английские перчатки ослепительной белизны. За ними следует лакей в изысканной английской одежде, несущий кружевной шлейф её длинного платья. Торжественное шествие заключил Дирижерский, играющий на скрипке.
Как только они появились на сцене, неожиданно, словно по заказу, смолкла на маскараде громкая музыка, и послышалась удивительная мелодия скрипки. Дирижерский играл превосходно, и все присутствующие сразу обратили на пришельцев свои восхищённые взоры.
ДИРИЖЕРСКИЙ. (Играет, поёт.)
Жил вельможа в царстве неком,
Слыл он мудрым человеком…
Негритянку он всерьёз
В жёны издали привёз…
Так мила была собой
Негритянка - боже мой!..
Не сомнительно нисколько, -
Клеопатра, - да и только!..
Кто-то скажет: «Очень странно,
Если это без обмана,
Что привёз он негритянку
С африканских берегов!..»
Так мила она собой,
Негритянка - боже мой!..
Не сомнительно нисколько, -
Клеопатра, - да и только!..
Что за маска, просто сказка,
Туфельки из хрусталя,
А походка – в волнах лодка,
Шляпка – парус корабля!..
Так мила она собой,
Негритянка - боже мой!..
Не сомнительно нисколько, -
Клеопатра, - да и только!..
Вся, как облако бела –
Как по воздуху плыла,
Словно яблоня цвела, -
Столь изящна и мила!..
Так мила она собой,
Негритянка - боже мой!..
Не сомнительно нисколько, -
Клеопатра, да и только!..
Все присутствующие на балу, с неудержимым любопытным пристрастием, разглядывали пришельцев, в то время как они безостановочно торжественно с достоинством двигались по сцене по Солнцу…
Засуетились все знатные представители карнавала. Все толкались, чтобы приблизиться к сказочным гостям, шептались, кивая в сторону необычных гостей карнавала…
ДИРИЖЕРСКИЙ. (Говорит громко.)
Ба, кого здесь только нет!
Высший свет и полусвет;
Адвокаты, доктора,
Аферисты, маклера…
ПЕРВАЯ ДАМА. (Обращается ко второй даме.)
Кто скрывается под маской? –
Вот мучительный вопрос,
В самом деле, и всерьёз…
ВТОРАЯ ДАМА.
Интригует чрезвычайно:
Что же под собой таит?
Столь сановное молчанье
И величественный вид…
ДИРИЖЕРСКИЙ. (Говорит громко.)
Шепчутся, прищурив глазки,
Всех маститых перебрав.
ПЕРВАЯ ДАМА.
Знаете, кто в этой маске?
То не дама, это граф…
ВТОРАЯ ДАМА.
Ах, не спорьте, - это лорд,
Сразу видно, очень горд…
ЧЕЛОВЕК В КРАСНОМ ПЛАЩЕ.
У меня сомнений нету,
Вам откроюсь по секрету,
Навестил нас кардинал, -
Он проездом в гости к нам…
КЛОУН.
Все ошиблись, господа,
Вот послушайте сюда:
- То китайский мандарин,
Мне по дружбе говорил…
ДИРИЖЕРСКИЙ. (Речитатив.)
Все, буквально просто тают, -
Незнакомцам угождают:
Дарит ей билет актриса,
Вексель посулил банкир,
Ясно, что не бескорыстно
Всякий создаёт кумир.
Тех, кто в славе и в почёте
Словно божествами чтут, -
На протекцию в расчёте, -
Проходимцы тут, как тут…
Вот уж стало невозможно
Тайну дальше уберечь…
Маски сняты… Боже, боже, -
Краше б всем в могилу лечь,
Чем обличье обезьяны -
Видеть в незнакомой даме!..
Разом все остолбенели,
Стали пятиться назад…
(Мартышка заливается смехом, топает хрустальными башмачками, приседает от хохота, держась за свой живот...)
БОГЕМОВ. (Обращается ко всем присутствующим на маскараде.)
Эх, бараны, вы бараны!
Дурачьё, вы дурачьё!
Как заморскому вы рады,
Всё своё вам – нипочём…
Вот и хлопайте глазами
На орангутангу сами…
Ведь вы ей поклоны разом,
Принесли, теряя разум…
Будь хоть дьявол, обезьяна, -
Был бы блеск и мишура, -
Все вы, словно по приказу,
Хором вскрикните: «Ура!..»
(Обращается к зрителям.)
Многим даже плохо стало,
Как мартышка хохотала…
СОЛОВЬИНЫЙ САД.
Маленькая музыкальная пьеса по одноименной поэме А. Блока.
Действующие лица и исполнители:
Соловей – молодой музыкант
Машенька – подруга Соловья
Садко – музыкант
Мария – хозяйка Соловьиного Сада
Старатель — хозяин осла и ослицы
Осёл
Ослица
Сорока
Действие происходит в России ранней весной.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ.
КАРТИНА ПЕРВАЯ.
Вечер в городском парке. Музыкант Садко во время прогулки встретился с самодеятельными исполнителями песни «Знойный день догорает» на слова Александра Блока (Отрывок из поэмы «Соловьиный сад»).
МАШЕНЬКА. (Поёт. Музыкант Соловей играет на скрипке.)
Знойный день догорает бесследно,
Сумрак ночи ползёт сквозь кусты;
И осёл, удивляется, бедный:
— Что, хозяин, раздумался ты?
Или разум от зноя мутиться,
Замечтался ли в сумраке я?
Только всё неотступнее снится
Жизнь другая – моя, не моя…
И чего в этой хижине тесной
Я, бедняк обездоленный, жду,
Повторяя напев неизвестный
В соловьином звенящем саду?
Не доносятся жизни проклятья
В этот сад, обнесённый стеной,
В синем сумраке белое платье
За решёткой мелькает резной.
Каждый вечер в закатном тумане
Прохожу мимо этих ворот,
И она меня, лёгкая, манит
И круженьем, и пеньем зовёт.
И в призывном круженьи и пенье
Я забытое что-то ловлю,
И любить начинаю томленье,
Недоступность ограды люблю.
И осёл, удивляется, бедный:
«Что, хозяин, раздумался ты?»
Знойный день догорает бесследно,
Сумрак ночи ползёт сквозь кусты…
САДКО. (Хлопает в ладоши. Бросает купюру в раскрытый футляр скрипки.)
Здорово! Безукоризненное исполнение! Просто чудо!..
Какой восхитительный подарок Александру Блоку к столетию его рукописи «Соловьиный сад»…
СОЛОВЕЙ. Вы знакомы с этим произведением Блока?
САДКО. Представьте себе, друзья мои, именно сейчас я работаю над либретто музыкальной сказки по мотивам поэмы Блока «Соловьиный сад»
МАШЕНЬКА. Какое удивительное совпадение. А у нас с моим другом Соловьём дипломная работа, музыкальное оформление поэмы «Соловьиный сад» и скоро состоится защита диплома…
САДКО. Вот уж действительно удивительное совпадение. Вот и скажите после этого, что на свете не бывает чудес…
СОЛОВЕЙ. Как, по вашему мнению, нам полгода достаточно для постановки музыкальной пьесы к нашей защите?
САДКО. Либретто мной уже написано и, если у вас музыкальное оформление готово, то остаётся дело за актёрами…
СОЛОВЕЙ. Мы с Машенькой, да вы, чем не актёры?
САДКО. Да, пожалуй,… В ваших словах есть резон. Роль хозяина осла, я могу взять на себя…
СОЛОВЕЙ. Машенька с успехом сыграет роль хозяйки Соловьиного сада. Роль музыканта я исполнил бы с удовольствием.
САДКО. Остаётся роль сороки, осла и ослицы. От них особой игры и не потребуется.
СОЛОВЕЙ. Разумеется. Эти роли, — проще пареной репы (смеётся).
САДКО. Так что ж, друзья мои, сразу и примемся за дело. Вот и рукопись либретто я, как по заказу, взял с собой. (Показывает им свою рукопись.) Так что, друзья мои, по рукам?!
СОЛОВЕЙ и МАШЕНЬКА (В один голос.) По рукам!..
КАРТИНА ВТОРАЯ.
Осёл с ослицей спят, в ослином стойле, на соломе. На киноэкране демонстрируется сон осла. Видится ему, как чудесно живётся на воле. Пасётся у реки, ест зелёную, сочную траву, пьёт родниковую, студеную воду, отдыхает вместе со своей ослицей под сенью раскидистой бузины. Сорока рассказывает им удивительные сказки и быль…
СОРОКА (декламация.)
Хорошо ослу живётся,
Если волен он, осёл!
Всё ему, легко даётся –
Есть здоровье, и весёлость!..
Ни тревог осёл, не ведал,
Ни заботы, ни труда:
Спи, люби, осёл, обедай, -
Счастье, просто, хоть куда!..
Сорока улетела. Осёл, очнулся ото сна, встревоженный воспоминанием чего-то ранее неведомого.
ОСЁЛ. (Говорит задумчиво. Речитатив.)
Так вот оно, какое счастье!
А я-то разве здесь живу?
Одни побои и ненастья,
И жил я с ними, и помру…
(Обращается к своей ослице.)
— Ты знаешь, что такое воля?
Свободу, знаешь ли? – скажи…
ОСЛИЦА. (Говорит сердито.)
Что спать мешаешь? Горе, горе…
Смотри: уж дожил до седин,
Всё в облаках, глупец, летаешь…
Всё умником себя считаешь…
Осёл, резко вскакивает на ноги. Выпрямился, вытянул шею, высоко поднял голову, наострил уши, вздрогнул всем телом, закричал во всё горло, разбежался и ударился головой в ненавистные ворота, упал без чувств…
ОСЛИЦА.
(Ухаживает за своим ослом. Привела его в чувство. Говорит, тяжело вздыхая.)
Мой друг, ты дожил до седин,
Всё в облаках летаешь…
Себя напрасно, господин,
Ты умником считаешь…
ОСЁЛ. (Жалобным голосом говорит ослице.)
Честно я хозяину прислуживал,
Он работой мучает меня…
Голодом морИт. Что ещё хуже, -
Дал работу — за осла и за коня…
В дом войду и в красный угол сяду,
Чтоб судом хозяина судить…
ОСЛИЦА. (Качает головой.)
Там дубина ждёт тебя в награду,
И ещё труднее станешь жить…
По какому праву, друг мой, судишь?
Нет закона в мире для осла…
И меня ты и себя погубишь,
Глупая ты, горе-голова…
Быть судьёю ты никак не сможешь,
Мой осёл, сама ты простота…
— У тебя, мой друг, — скажу, — и совесть,
Абсолютно, как и ум — чиста!..
Осёл, задумывается над мудрыми словами своей подруги ослицы. В это время отворяются ворота. Заходит хозяин Старатель. Выводит осла из стойла. Осёл, пытается упираться. Старатель выволакивает его за уши на свет божий. Садится на осла верхом, погоняя его дубинкой…
Занавес
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ.
КАРТИНА ТРЕТЬЯ.
СТАРАТЕЛЬ.
(Едет верхом на осле, вдоль высокой и длинной ограды, увитой цветами. Поёт.)
Я ломаю слоистые скалы
В час отлива на илистом дне,
И таскает, осёл мой усталый
Их куски на мохнатой спине.
Донесём до железной дороги,
Сложим в кучу, — и к морю опять…
Нас ведут волосатые ноги,
И осёл, начинает кричать.
И кричит, и трубит он, — отрадно,
Что идёт налегке хоть назад.
А у самой дороги – прохладный
И тенистый раскинулся сад.
По ограде высокой и длинной
Лишних роз к нам свисают цветы.
Не смолкает напев соловьиный,
Что-то шепчут ручьи и листы.
(Слышится щебетание птиц, соловьиные трели. Хозяин некоторое время наслаждается пением. Затем говорит речитативом.)
Крик осла моего раздаётся
Каждый раз у садовых ворот,
А в саду кто-то тихо смеётся,
И потом – отойдёт и поёт.
И, вникая в напев беспокойный,
Я гляжу, понукая осла,
Как на берег скалистый и знойный
Опускается синяя мгла.
За оградой послышалось мелодия скрипки и пенье Соловья. Старатель приостановил своего осла, слезает с него, привязывает своего его к деревцу. Подходит к воротам Соловьиного сада, прислушивается… Исполняет музыкальный речитатив, действие пьесы разворачивается, в соответствии с текстом песни.
Отдыхает, осёл утомлённый,
Брошен лом на песке под скалой,
А хозяин блуждает влюблённый
За ночною, за знойною мглой.
И знакомый, пустой, каменистый,
Но сегодня – таинственный путь
Вновь проводит к ограде тенистой,
Убегающей в синюю муть.
И томление всё безысходней,
И идут за часами часы,
И колючие розы сегодня
Опустились под тягой росы.
Наказанье ли ждёт иль награда,
Если я уклонюсь от пути?
Как бы в дверь Соловьиного Сада
Постучаться, и можно ль войти?
А уж прошлое кажется странным,
И руке не вернуться к труду:
Сердце знает, что гостем желанным
Буду я в Соловьином саду…
Старатель подходит к воротам Соловьиного сада, исполненный глубокого чувства сомнения.
Правду сердце моё говорило,
И ограда была не страшна…
Не стучал я — сама отворила
Неприступные двери она…
Навстречу Старателю выходит хозяйка Соловьиного сада, ведёт его по тенистым аллеям. Их сопровождает Сорока и скрипач Соловей. Сорока говорит речитативом.
Вдоль прохладной дороги, меж лилий
Однозвучно запели ручьи,
Сладкой песней меня оглушили,
Взяли душу мои соловьи.
Чуждый край незнакомого счастья
Мне открыли объятия те,
И звенели, спадая, запястья
Громче, чем в моей нищей мечте.
Опьянённый вином золотистым,
Золотым опалённый огнём,
Я забыл о пути каменистом,
О товарище бедном своём.
Пусть укрыла от дольнего горя
Утонувшая в розах стена, -
Заглушить рокотание моря
Соловьиная песнь не вольна!
И, вступившая в пенье тревога,
Рокот волн до меня донесла…
Вдруг – виденье: большая дорога
И усталая поступь осла…
И во мгле благовонной и знойной
Обвиваясь горячей рукой,
Повторяет она беспокойно:
— Что с тобою, возлюбленный мой?
Но вперяясь во мглу сиротливо,
Надышаться блаженством спеша,
Отдалённого шума прилива
Уж не может не слышать душа…
КАРТИНА ЧЕТВЁРТАЯ.
Жизнь в обетованном Соловьином саду Марии исполнена блаженства, неописуемого счастья, неземной радости.. Наслаждаясь этим счастьем старателю казалось, что счастью не будет конца. Время словно остановилось, исключительно для того лишь, чтобы усталая душа могла напитаться счастьем на целую жизнь вперёд…
Однажды Старатель проснулся, исполненный новых сил и вдохновенных желаний.
СТАРАТЕЛЬ. (Запел вдохновлено.)
Я проснулся на мглистом рассвете,
Неизвестно которого дня.
Спит она, улыбаясь, как дети, -
Ей пригрезился сон про меня.
Как под утренним сумраком чарым
Лик, прозрачный от страсти, красив!..
По далёким и мерным ударам
Я узнал, что подходит прилив.
Я окно распахнул голубое,
И почудилось, будто возник
За далёким рычаньем прибоем
Призывающий жалобный крик…
Зов к жизни иной, вновь взволновал душу, успокоенную Соловьиным Садом Марии. Жизнь, исполненная блаженства, неописуемого счастья, неземной радости, словно отплывала от берега вечного счастья…
СТАРАТЕЛЬ. (Говорит речитативом.)
Крик осла был протяжен и долог,
Проникал в мою душу, как стон,
И тихонько задёрнул я полог,
Чтоб продлить очарованный сон.
И, спускаясь по камням ограды,
Я нарушил цветов забытьё.
Их шипы, точно руки из сада,
Уцепились за платье моё…
Преодоление счастья для Старателя было тяжелее преодоления жизненных невзгод. Зов к иной жизни, может быть, ещё более тягостной, чем прежде, пленит душу с новою, неведомой силой.
СТАРАТЕЛЬ. (Музыкальный речитатив.)
Путь знакомый и прежде недлинный
В это утро кремнист и тяжёл.
Я вступаю на берег пустынный,
Где остался мой дом и осёл.
Или я заблудился в тумане?
Или кто-нибудь шутит со мной?
Нет, я помню камней очертанье,
Тощий куст и скалу над водой…
Где же дом? – И скользящей ногою
Спотыкаюсь о брошенный лом,
Тяжкий, ржавый, под чёрной скалою
Затянувшийся мокрым песком…
(Подымает лом, разбивая им прибрежные камни.)
Размахнувшись движеньем знакомым
(Или всё ещё это во сне?),
Я ударил заржавленным ломом
По скалистому камню на дне…
И оттуда, где серые спруты
Покачнулись в лазурной щели,
Закарабкался краб всполохнутый,
И присел на песчаной мели.
Я подвинулся, — он приподнялся,
Широко разевая клешни,
Но сейчас же, с другим повстречался,
Подрались и пропали они…
А с тропинки, протоптанной мною,
Там, где хижина прежде была,
Стал спускаться рабочий с киркою,
Погоняя чужого осла.
ПРИМЕЧАНИЯ.
[1] Натурализм (от фр. naturaliste, лат. natura - подлинный). В современном широком смысле для искусства, в том числе для поэзии – описание без критического отбора и художественного обобщения, нередко откровенное изображение физиологической стороны человеческой жизни. В наше время натурализм в искусстве вообще и в поэтике в частности, выражен в крайних негативных фатальных формах, считая, что для писателей и поэтов нет непригодных сюжетов или недостойных тем. Повышен интерес к «грубой правде» жизни, фактически к бессюжетному «потоку жизни», с беспощадной «правдивостью» жизни, с пристрастием к преувеличению изображению мрачных, теневых явлений действительности, особенно сцен жестокости и насилия. Характерен антисоциальный, биологический подход к человеку, с крайним проявлением звериного биологизма. Увлечение изображения уродств и патологических подробностей. Натурализм стал обозначением противостоящего реализму, романтизму, позитивизму, с мелочным, низменным копированием жизни, включающим отталкивающие, пошлые и скучные сцены уродливого быта. Сосредотачивается внимание на негативных фактах жизни.
[2] Позитивизм (от фр. Positivisme, лат. positivus – положительный]. В современной поэтике молодёжи наметился преобразовательный позитивизм, получившем всё большее развитие в последнее время, как реакция на преобладание в искусстве отрицательных тенденций. Создаются современные молодёжные кружки по выявлению талантливой молодёжи «Новые имена», «Сфера Юнеско», «Юная Росса» и другие.