Бывают минуты, когда ты безволен и слаб,
и твой позвоночник завис в состоянии хорды;
пространство, учтя перспективу, меняет масштаб,
на новый, такой, что не сыщешь в продвинутом ворде;
убитое время ползёт за этапом этап
и рвётся струною на самом красивом аккорде.
Тебя отторгает любая из очередей,
особенно тех, где тебя отродясь не стояло;
и дама из самых последних дешёвых… людей
пытается тихо стащить на себя одеяло.
Так несколько важных, почти гениальных идей,
не став парадигмой, являют змеиное жало.
И ты ненавидишь своё подхалимское pro,
при этом твоя недобитая contra забыта;
и мысли о смерти, как спирт, обжигают нутро;
и лодка любви, разбиваясь о прелести быта,
гремит, как змея, кандалы и пустое ведро,
к тому же и лодка – не лодка, всего лишь корыто.
И хочется в бездну. И зря не закрыто окно.
Но только каскад не оценят, и риттбергер с лутцем
шесть – ноль не получат. Ты пьёшь молодое вино,
и плавишь свечу на фарфоровом треснувшем блюдце,
потом опускаешься плавно на самое дно,
стараясь не слышать, как Там над тобою смеются.