1
Мы двигались в потоке, как отряд,
вдоль мраморных колонн и анфилад
московского метро, и как клопа,
меня сжимала плотная толпа.
Она текла как горная река.
Мы шли плечо к плечу, к руке рука.
Ни в сторону уйти, ни убежать,
не вырваться. Я ноги мог поджать
и не упасть. Меня толпа несла.
Нас было тьма. Нам не было числа.
2
Нас было много. Шли со всех сторон
вдоль мраморных пилястр и колонн:
рабочие, военные, врачи,
учителя, студенты, циркачи.
Шли бунтари – крушители основ,
философы – властители умов,
хозяева, вернувшиеся с дач,
спортсмены, опоздавшие на матч,
известный драматург, искусствовед,
два музыканта и один поэт.
3
Шагали молча дети, старики.
Стучали по ступеням каблуки.
Как тени рядом шли и вдалеке,
с тяжелым багажом и налегке.
Шел брат и сват, дядья и кумовья,
зятья и свекры – кровная родня.
Седьмая шла вода на киселе.
Шли прямо, но слегка навеселе,
художники и, пьяные в говно,
работники театра и кино.
4
Дрожали своды. Шли издалека
болельщики “Анжи” и “Спартака”.
Шли вместе: лилипут и гулливер,
единоросс и член ЛДПР,
законник записной и анархист,
любитель побузить и пацифист,
поклонник R-n-B и битломан.
Шагали пролетарии всех стран,
сотрудники спецслужб и – гой еси! –
таксисты и менты Всея Руси.
5
Шли граждане. Шли люди. Шел народ.
Шел писаный красавец и урод,
храбрец и трус, здоровый и хромой,
слепой и зрячий, гладкий и рябой,
худой и толстый, умный и дурак.
Татарин шел, эвенок и коряк.
Шел рыжий, шел блондин и шел брюнет.
За ними шли торжественно след в след
процессии монахов и мирян,
диаспоры таджиков и армян.
6
Мы шли вперед одной большой семьей.
Мы лавой шли, фалангой и свиньей.
Мы шли когортой. Шли чеканя шаг,
спускаясь вниз в туннельный полумрак.
Толкаясь, выходили на перрон.
Кто просто шел, а кто считал ворон.
Один себе под нос о чем то пел,
другой в карманах мелочью звенел.
Кто весел был, кто зол и раздражен.
Я был в свои раздумья погружен.
7
Мы шли вперед. Пройдя сквозь турникет,
шагали как сомнамбулы на свет.
Мы шли и шли. Мы совершали марш.
Мы двигались, как в мясорубке фарш.
Толпа гудела, как локомотив
и разливалась, как весной разлив,
ползла и извивалась, как змея.
Мы вместе были больше, чем семья.
Мы шли на свет и вместе с тем на дно.
Сообщники, мы были заодно.
8
Толпа была энергией полна,
бурлила и вздымалась как волна.
Она вскипала, как морской прибой,
гнала и увлекала за собой.
Толпа плыла, и я в толпе шагал.
Такое ни Малевич, ни Шагал
изобразить бы не могли. Отнюдь.
Мы шли вперед, прокладывая путь
себе локтями. В шесть ноль ноль. В час пик.
И тут Твой Образ предо мной возник.
9
Ты появилась тихо, не спеша,
духами и туманами дыша,
из неких отдаленных эмпирей,
из ниоткуда, из мечты моей.
Вокруг сжимались медленно тиски.
Мы становились ближе, так близки,
что разобраться бы сам черт не смог
в переплетеньи наших рук и ног.
И я не мог ни охнуть, ни вздохнуть.
Твой локоть упирался в мою грудь.
10
У эскалатора внизу, на вираже,
нас занесло, мы слиплись как драже
в коробке жестяной. Хотелось пить.
Ничто нас не могло разъединить.
Грядущий путь быть томным обещал.
Я страсть твою всем телом ощущал.
Я чувствовал сквозь тонкое белье,
как сердце в такт колотится твое
с моим, как бьется в унисон,
под кофточкой – сквозь ситец и виссон.
11
Стучала кровь, струился пот со лба.
Нас случай свел, нас сблизила судьба.
Нас рок увлек в назначенный тот час,
в единый узел связывая нас.
Толпа была разнузданно пошла.
Ты, прижимаясь ближе, рядом шла
и в ухо мне дышала горячо,
облокотившись на мое плечо.
Романтик с незапамятных времен,
я был тобой навеки покорен.
12
И понял я, что ты мой идеал.
Мы шли в толпе. Уже я ревновал
тебя к коллеге справа – пацифист
к тебе соседился и лип как банный лист.
Я чувствовал, держа твою ладонь
в своей, как разгорается огонь
у нас в крови – как угли из костра,
как пробежала легкая искра,
рожденная от тренья наших тел.
И я уже тебе сказать хотел…
13
Но вдруг меня швырнуло, понесло,
как лодку потерявшую весло,
куда-то в сторону, к стене, за поворот.
Вокруг бурлил людской водоворот.
Шли вперемешку – скептики и те,
кто еще верил в чудо, в тесноте,
как в банке из-под шпротов и сардин.
Но я шагал в толпе уже один.
Совсем один. Судьбу свою кляня,
я двигался вперед. Вокруг меня
14
шагали сотни женщин и мужчин,
имеющие тысячу причин
для смены обстановки: кто искал
любви и приключений, на вокзал
иной стремился, кто в аэропорт,
а кто-то в гости шел, влача свой торт.
Кого-то страсть к деньгам вперед гнала,
другого – неотложные дела,
кого – охота к перемене мест.
Я шел в толпе один, один как перст.
15
А наверху июль сводил с ума.
Пекло. Садилось солнце за дома,
за горизонт – и надвигалась тень.
Очередной заканчивался день.
Гуляла в клубах пьяная братва.
Шумела в парках пыльная листва.
Натужено, на запад и восток,
автомобильный двигался поток.
Там, наверху, снаружи. А внутри
горели вполнакала фонари.
16
Вспотевшая, размякшая как в спа,
шагала разношерстная толпа,
слипаясь, раскисая как кисель.
Безумная крутилась карусель.
Бушующей волны девятый вал
в подземке допоздна не утихал,
и вновь и вновь входили люди в дверь.
Текли рекой. Как ненасытный зверь
в распахнутую пасть, в свое нутро
вбирало нас московское метро.