Чудаки

Николай Лукка
Обшарпанная комната. На полу грязь, пустые бутылки,
окурки,, кучи хлама различного.  По углам паутина.
Двое сидят, потупив головы, на деревянных ящиках.

          Первый

Поэты есть, а есть и рифмачи!
У рифмача – и деньги и харчи,
а у поэта – клок бумаги да перо.
Он плачет лунной ночью, как Пьеро!

          Второй
(вскакивает и пляшет)

Хоть Время не начальство,
безжалостно оно!
Увы, калиф на час я,
а попросту – говно!

          Первый
(вскакивает и пляшет)

Целый полк
хвалебных строк!
Речь почти Сивиллина!
Но у рифмача порок
есть – одна извилина
в голове на всё про всё!
Кто такой рифмач? Осёл!

Оба садятся вновь на ящики.

          Второй

Поэту, как и гражданину,
быть нужно вечно начеку,
иначе, запустив в штанину
кулак, какой-нибудь пачкун
и рифмоплёт, гранату схватит,
воскликнув: «Пишешь? Может, хватит?!
Учти! я выдерну чеку!
и ты взлетишь сейчас на воздух!
и от тебя один навоз (дух
пренеприятный испустив)
останется!» Ты что б на это
сказал?

          Первый

         Сказал бы: «От поэта
прочь отойди! Пастух пасти
овец привык, а ветер – тучи.
Когда-то итальянцев дуче
усердно пас, Иосиф – нас,
а Цезарь – римлян, немцев пас
Адольф, тот бесноватый фюрер!
А сам ты вертишься, как флюгер!
А знаешь, кто тебя пасёт?
Твоя же глупость!»

          Второй

                Нам везёт!

         Первый

Везёт?.. Свобода с нищетою
в обнимку ходят.

         Второй

                Мы с тщетою
надежд знакомы! И Сократ
по городскому рынку с палкой
ходил и был похлёбке рад!
Был нищим Диоген. Собакой*
его прозвали… Мы сплясать
и спеть должны с тобой опять!!

            Оба
  (поют и пляшут)

Тот борется за власть, тот тащит в дом,
всё, что ему ни попадётся; славой бредит
мальчишка и, подушкой, как щитом,
накрывшись, думает о крейсере, на рейде
стоящем!..

Оба останавливаются и, глядя
друг на друга, говорят хором.

             Друг мой, чем же бредим мы?!
Ничем! На свет бы выйти нам из тьмы!..

6 августа 2014
               

*Диоген Синопский – основатель кинизма (412 г. до н. э. – 323 г. до н. э.).
Он был прозван противниками собакой, а последователи его киниками
(от греч. – собака). Он себя тоже называл собакой!