Дорогой мой Николо-Кузнецкий,
Наковальни забыли Вакулы,
Но запомнил период советский
Красоту колокольного гула.
Несмотря на суровость запрета,
В те года перезвон благолепный
Зародил-таки искренний трепет
У таких, как и я, малолеток.
Как Московская Прокуратура
Не зашлась от тоски и досады
От того, что гудение тура
К ней неслось из соседнего сада?
Охраняя традиции твёрдо,
Созывая народ к Литургии,
С высоты благовестное вёдро
Изливалось на души людские.
По ступеням крутым колокольни
Подымался седой Феофаныч,
Вату в уши, чтоб было не больно,
Он вставлял, а вытаскивал на ночь.
Подобравшись ступнёю к педали,
Левой кистью он трогал канаты,
Чтобы средние дружно звучали
В переборе, сливаясь с набатом.
По пятку колокольчиков бодрых,
Перевязанных плетью верёвок,
Верхний ряд собирался в аккорды
Правой кистью искусно и ловко.
От ноги, наступавшей на шпалу,
Задавался ритмический кодекс,
Шуйца строго и властно вступала,
Вознося свой таинственный голос.
От десницы неслись переливы,
Ускоряясь, дробя обертоны,
И шаги прихожан торопливо
Устремлялись к Господнему Дому.
Я, мальчонка, с немым восхищеньем
Наблюдал, как с малиновым хором
Управлялся отнюдь не священник,
А старик немощной и суровый.
А в Великий Четверг, возвещая
Благовестие Страсти Христовой,
До двенадцати раз отмерял он
Густоту колокольного стона.
Пробудить в неразумии спящих,
Побудить к размышлению сердце,
Дабы билось всё чаще и чаще,
От беды отводя маловерцев.
Сколько удали, сколько отваги
От призывов басящей громады?! —
Нас влекли херувимские стяги
Из тоски городского надсада.
16.04 — 05.08.14
_____________________
Николо-Кузнецкий храм, или храм Святителя Николая в Кузнецкой слободе. Вполне понятно, что, по крайней мере, в течение последних трёх веков стука кузнецкого молота в этом уголке старой Москвы вряд ли можно было услышать. А, вот, колокольный звон там не прекращался и в годы советской власти, несмотря на то, что большинство храмов Москвы, да и вообще России, увы, такой роскоши были лишены. И это при том, что сам храм, располагавшийся на перекрёстке Новокузнецкой улицы и Вешняковского переулка, оказался в непосредственной близости от Московской Прокуратуры — Новокузнецкая, 27.
Феофаныч — Григорий Феофанович, фамилии не помню, звонарь и сторож Николо-Кузнецкого храма в 60-е — 70-е годы. Мне казалось тогда, что ему лет восемьдесят, не меньше.
В Великий Четверг вечером совершается служба Чтения Двенадцати Евангелий. Каждое чтение предваряется ударами главного колокола, отсчитывающего своими ударами тот отрывок Евангелия, который начинают читать — от одного до двенадцати. В Николо-Кузнецком храме для этой цели существовало маленькое слуховое окошко, которое позволяло звонарю ориентироваться в ходе богослужения.