А помнишь, как звонко смеялась Одесса?
Как с любовью и лаской встречала гостей?
Как гулял средь каштанов столичный повеса,
Как бокал поднимали француз и еврей?
Как, меняя столицы, страну назначенья,
В ожидании писем из дальних краёв,
В "Дурака" на монету играли с рожденья,
И друзей вспоминали, не зная врагов.
Основателей, помнишь? Как их почитали!
Каждый подвиг иль глупость считали своей!
И по ним еще долго потом тосковали,
Несмотря на цензуру, уклад и Вождей.
А ты помнишь, как зубы роняя, бежали -
И румыны, и немцы с поджатым хвостом?
А ты помнишь, как Киев сюда не пускали,
В восемнадцтом году? Впрочем, я не о том.
Как Левант торговал, несмотря на запреты,
Как смекалкой одной обходили закон,
Как Японцу в Одессе слагали куплеты...
Хоть менялись границы - держали фасон!
Здесь рождались певцы и творили поэты -
Неужель нам осталась лишь пыль этих дней?
Неужель не увидим, как солнечным летом
Вновь поднимут бокал и француз, и еврей?
Ах, зачем растерзали невинную душу?
Лишь за то, что у ней свой особенный пыл.
Шевелились майдана мохнатые уши,
Шок и горечь неся. Город то не забыл.
И я верю, что вновь засмеется Одесса,
Разогнав всяких пришлых, незванных гостей.
В "дурака" на монету сыграет Пересыпь,
Приглашая на праздник сердешных друзей.