Отвергнутые дети некрасиво стареют. В их глазах та же боль, та же надежда.Они заколдованы в кристалле прошлого, на всё смотрят через решётку ожидания новой боли и нового отвержения. И сами приносят боль - красиво упакованную и концептуально оправданную.С каждым таким подарком надежда мертвее в их глазах - уже не прозрачных, как ледяное небо, а мутных словно зимняя слякоть. Отвергнутые дети поют свои солёные песни десятилетиями, жгут трепетные флаги чужой любви с наслаждением садиста. Но смерти они боятся, ведь смерть - это изменение, а их климат - безупречность повторения того первого, страшного, раза, когда им навсегда отрезали крылья и вырвали сердце: те, кого они отчаянней всех любили.
Узкие доспехи жестокости идеально сидят на их хрупких телах;они ни за что не променяют их на просторные тоги радости.
Они боготворят луну за отражённый свет, мягко покрывающий собой их сказочные иллюзии, и ненавидят солнце, что безжалостно высвечивает правду. Они строят себе хрустальные саркофаги и устилают их засохшими лепестками чувств; баюкают свой нежный покой на тонких руках. Иногда ни бродят в туманных лесах печали по тропинкам уединённых размышлений. Они ждут - избавления, учителя, спасителя...Ждут,ждут,ждут.
Но исцелить их способен лишь тот, кто нанёс первую рану, а до тех пор любой случайный порыв доверия превращается в добавочную дозу яда.
Отвергнутые дети - прекрасные мученики в мире заблуждений, не знающие о том, что проглотили ключ от своей клетки...
Но кто им скажет об этом?
7-8-14