Константину Гурьянову
Мы долго стояли над диким обрывом,
Охвачены смутным душевным порывом.
Глядели на море, что с небом сливалось...
Потом мы ушли... Только в сердце осталось
Предчувствие, род обострённой тревоги,
Что больше сюда не найдём мы дороги,
Что наши следы разбредутся по свету,
Что ночь, приближаясь однажды к рассвету,
Для нас не окрасится алой зарницей,
Что надо нам будет с мечтою проститься.