Утихла и заплакала без слез
за кромкой у ветлового откоса.
И старый свет нахмурился всерьез -
за высотой восставшего вопроса.
Когда бы с мартом в лад заговорить,
не утопая в опаленной стыни,
и я сумел бы стежку проторить
по небесам, по заалевшей сини.
А тут туманы злые и дымы -
от сердца к сердцу, как от дома к дому, -
и нескончаем поворот зимы,
и опустели белые хоромы.
И я смиряюсь, словом не губя,
и вновь веду, веду ее от края,
где в мыслях отрешилась от себя,
где привечала мучаясь и тая.